Вектор атаки
Шрифт:
– Возможно, мне было продемонстрировано далеко не все, что есть в арсенале у этой химеры.
– Наглец в самом деле полагал, что вы не узнаете, с чем, а точнее – с кем он к вам явился?
– Думаю, он сделал этот осознанно и с неким расчетом, смысл которого мне пока неясен.
– Это провокация, и она направлена против нас. Он ждет, чтобы вы или мы, словом – миссия Лиловой Руки, обозначили свою позицию к операциям спецслужб Черной Руки, направленным против Федерации.
– Рискну предположить, что объектом провокации являюсь единственно я. Наглец ищет повод выдворить меня с
– Месть? Это слишком личное. Не думаю, что Наглец решил поступиться профессиональными принципами до такой степени. Если дела даже и обстоят таким образом, то он не мстит вам за Тиллантарна, а желает избавиться от вас как от потенциального источника политической дестабилизации. И заодно послать сигнал тем, кто не будет выдворен: ведите себя хорошо, не решайте свои задачи с нашей помощью… Но вернемся же к Плонгорну.
– Оперативный дивизион будет избран объектом атаки, поскольку именно оттуда исходила инициатива захвата и беспрецедентно длительного удержания заложников с «Согдианы». Очевидно, терпение Федерации иссякло, а Тиллантарн со своим авантюрным марш-броском стал катализатором для давно вызревавших оперативных сценариев. Не знаю, какая роль в них отведена Наглецу и его креатуре…
– Назовем ее Химера, как вы уже сделали однажды.
– Пусть будет Химера – мы ничего о ней не знаем, кроме того, что она существует во плоти, и подозреваю, не узнаем еще очень долго… Позволю себе предположить, что операция будет развиваться по нескольким направлениям, о содержании которых мы можем только гадать.
– Я всегда завидовал гранд-адмиралу Вьюргахихху, – сказал куратор. – Его положению, его авторитету, его могуществу, наконец… Но если все, о чем вы говорите, соответствует действительности, сегодня завидовать нечему. Как вы считаете, может быть, стоит по нашим каналам предупредить гранд-адмирала об угрозе?
– Тогда провокация Наглеца принесет свои плоды.
– Мы не знаем, какую из альтернатив он сочтет для себя приемлемой.
– Давайте рассудим. Что нам это даст? В чем наша выгода? В устной благодарности от Вьюргахихха? Рассчитывать на расширение сотрудничества разведок вряд ли разумно. И если компетентные органы Федерации узнают о наших контактах – а они рано или поздно узнают! – наши отношения с людьми утратят так старательно выпестованную доверительность. А вот если репутации гранд-адмирала, а то и всей обороноспособности Черной Руки будет нанесен серьезный ущерб…
– …в силу правила сообщающихся состояний это усилит позиции Лиловой Руки в Эхайноре. Как репутационные, так и политические. Пожалуй, вы правы, Гайрон. В этом случае оказанное вами провоцирующее содействие Тиллантарну принесет свои плоды.
– А если вдруг обнаружится, что никакой операции людьми и не замышлялось, мы рискуем попасть в глупое положение. В конце концов, Кратов не разведчик.
– Он ксенолог, а это родственные профессии.
– У ксенологов иная мотивация поступков. Что, если он действительно приходил просто поговорить… посмотреть на меня вблизи? Ксенологи обожают болтать с объектами профессионального интереса.
– Но для чего тогда ему понадобилась компания Химеры,
– Хм… Определенно есть вещи, которые он делает просто так.
– Как и вы? – не упустил подколоть куратор. – Этот ваш союз с человеческой женщиной… сложные взаимоотношения с ее дочерью…
– С моей дочерью, – жестко сказал Гайрон. – И даже вам не следует касаться вещей, которые я делаю просто так.
Мичман Нунгатау ищет неприятностей
– Оружие, допустим, я брошу, – злобно объявил сержант Аунгу. – Но ты, крысеныш, только посмей до него дотронуться!
– Довожу до вашего сведения, что в случае неповиновения имею право применить к подозреваемым в совершении убийства самые жесткие меры…
– Ну, рискни!..
– Янрирр сержант, при всем уважении, – вмешался ефрейтор Бангатахх и отодвинул вскипающего Аунгу. – Высокочтимые янрирры… Мы не хотим неприятностей, мы не намерены оказывать сопротивление, мы добровольно разоружились, так что делайте свое дело, но не подходите к телу этого эхайна.
– Здесь я решаю, куда нам подходить и что делать!
– Ничего ты не решаешь, псекацаг, – негромко, но отчетливо произнес мичман, про которого уже все и думать позабыли.
Пока тянулась пауза, он сумел подобрать под себя вялые ноги, с громадным усилием, по стеночке, выпрямиться во весь рост и придать занемевшему лицу надменное выражение.
– А, так этот жив! – с неподдельным изумлением сказал начальник патрульного наряда, долговязый молодой капрал в новеньком, только что со склада, обмундировании.
Мичман Нунгатау безрадостно отметил, что часть прицелов, ранее предназначавшаяся его команде, теперь переместилась на него.
– Оружие при себе? – неприязненно осведомился капрал.
– Еще бы не при себе, – промолвил мичман. – Вы, янрирры псекацаги, видите перед собой воинское спецподразделение на боевом задании, каковому спецподразделению имеете несказанную наглость в осуществлении означенного задания препятствовать.
– Какое, к демонам, задание! – нахмурился капрал. – Пока что я вижу мертвый труп убитого покойника, предположительно служителя культа, причиной же смерти послужил залп из боевого оружия типа «скернкуррон», принадлежащего одному из присутствующих здесь лиц, выдающему себя за рядового…
– Он и есть рядовой, – отрезал Нунгатау. – А этот ваш служитель культа перед тем, как заделаться дохлым трупом, напал на меня, к слову – унтер-офицера на задании, и вообще никакой он не служитель, а… – Тут он увидел округлившиеся глаза сержанта Аунгу и губы рядового Юлфедкерка, беззвучно шепчущие: «Тих-х-хо…» – и закончил с воодушевлением: – Паршивый захолустный монах, надышавшийся воздуха свободы и спятивший от обилия доступной выпивки! – С этими словами мичман, болезненно морщась от боли в пальцах, извлек из нагрудного кармана церрег и ткнул под нос капралу. – Такое видели?!