Вектор атаки

Филенко Евгений

Тот брезгливо взял личный знак гранд-адмирала в щепоть и поднес к глазам. Затем пренебрежительно фыркнул:

– Ерунда! Быть может, где-то в других мирах эта цацка и имеет какое-то значение, а у нас тут Анаптинувика, сударь! Так что потрудитесь заткнуться и встать рядом со своими соратниками, перед тем избавившись от оружия и вредных иллюзий на свой счет. А эту игрушку можете оставить себе, на портовых шлюх она вполне может произвести впечатление…

Церрег со звоном полетел под ноги мичману.

«Молодняк, – подумал тот. – Еще вчера в училище на плацу носочек тянул, а нынче большого командира из себя строит. Потому и хорохорится перед подчиненными. Я

тебе покажу вредные иллюзии, сопляк…»

– Подними, – потребовал он страшным шепотом.

– Что? – переспросил капрал. – Ты что-то сказал, кхэри?

– Подними, – повторил Нунгатау.

Теперь почти все прицелы были устремлены на него.

– Ты прав, большой парень, – проговорил Нунгатау голосом, напоминающим змеиный шип. – Это Анаптинувика. Только это мой мир, а не твой. И таких, как ты, я резал пачками, а была нужда – так и на жратву переводил. Что вылупился? Думаешь, твои ублюдки успеют меня подстрелить? Нет, не успеют. А хотя бы и успели… я тебе глотку и мертвый перегрызу.

– Янрирр капрал, – вмешался ефрейтор Бангатахх. – В самом деле, вам лучше поднять личный знак Субдиректора Оперативного дивизиона Бюро военно-космической разведки Черной Руки Эхайнора гранд-адмирала Вьюргахихха. А то у камер слежения есть неприятная особенность: они фиксируют и желаемое, и порочащее. Начнется разбирательство, да еще, упаси-сохрани, дойдет до гранд-адмирала… не думаю, что ему понравится, как вы обращаетесь с его церрегом.

– Мы не подчиняемся армейскому начальству, – сказал капрал не слишком уверенно.

– Так и есть, – продолжал ефрейтор. – Только они там, наверху, договорятся быстрее, чем мы с вами. Не успеете опомниться, как окажетесь в тундре, душегубов и насильников изящным манерам обучать. И хорошо если в тундре, а не где похуже.

– Это угроза, солдат?

– Никак нет, янрирр капрал. Попытка разрешить недопонимание миром. Ну выронили вы церрег случайно, с кем не бывает. В том, чтобы поднять выпавшее, изъяна чести не будет… А вот сейчас будет угроза. – Бангатахх светло и радостно улыбнулся. – Вас, конечно, втрое больше, и вы всех нас тут с большой вероятностью положите рядом с этим серебристым трупаком. Только лично вы, янрирр капрал, нынче домой к ужину не вернетесь ни при каком раскладе. Либо вас янрирр мичман достанет, либо один из нас троих. А если вы изволите обратить внимание, мы все уж сызнова при оружии, каковое подняли, пока вы с янрирром мичманом вздорили, а оружие у нас не парализаторы, как у ваших ребятишек, не чихалки для раздухарившейся шпаны, а вполне себе, как вы справедливо заметили, боевые скерны, и лично вы у нас троих на прицеле.

– Ну? – прошипел мичман, на протяжении всей ефрейторской тирады игравший с капралом в дуэль на гляделках. – Поднимешь или что?

– Как сейчас помню, – сказал капрал с натянутой усмешкой. – Учинили однажды эти самые кхэри бунт в лагере под Майртэнтэ. Они же на воле подолгу не засиживаются, а как соберутся в одном месте числом более десяти, так сразу обижаются на весь мир, то и это им неладно… и давай бузить. А меня, помнится, с моим взводом послали на подавление. Так мы что сделали? Не желая рисковать здоровьем, подогнали с ближайшего карьера водяные пушки, расставили по периметру…

«Не поднимет, – подумал мичман разочарованно. – До конца будет фасон давить. Придется его шмортануть. А там уж как повезет. Хотя какое там везение – все мое мне же и достанется. Недолго я побыл в приличном обществе…»

– Опустить оружие, – услышал он многократно в той или иной форме повторявшийся нынче приказ. Только

на сей раз он был произнесен тоном, совершенно исключавшим всякое неповиновение. Бывают такие голоса, которым не захочешь, а подчинишься.

Капрал повиновался едва ли не первым, и с видимым облегчением. Его примеру последовали патрульные, а уж затем упрятала свои скерны команда «болтунов». Сам же мичман просто развел руки, демонстрируя свою полную непричастность к творящемуся здесь муздрягу.

– Капрал, покинуть помещение.

Что-то бурча под нос, начальник патруля двинулся к выходу, а за ним бегом устремились остальные. В помещении забегаловки снова стало просторно. Мичман увидел серую от неприятных переживаний госпожу Боскаарн, что вместе с барменом топталась за стойкой, и ободряюще ей подмигнул.

– Вы, я вижу, в порядке, янрирр мичман, – сказал сержант Аунгу, приближаясь. – И в обычном своем расположении духа.

– Как вы его, капрала-то! – рассмеялся ефрейтор Бангатахх.

– А ты, Банга, оказывается, здоров болтать, – заметил Аунгу. – Кто бы мог подумать.

– Это так… от волнения.

Теперь они, все четверо, стояли возле стенки, взволнованно передавая по цепочке дымящуюся штакетину («Это что у тебя, Аунгу? Снова гняха?» – «Обижаете, янрирр мичман! Чистейший зузырь!..»), а в центре помещения над телом пилигрима колдовали странные личности в ослепительно-белых комбинезонах с капюшонами, похожих на защитные, только намного чище, в белых же полумасках и глухих белых перчатках по локоть. Споро перевернули тело на спину, обмотали ноги и руки широкими лентами с залипами. Ловко, в два приема, запихали в непроницаемый мешок из толстой эластичной ткани и еще раз перетянули лентами в трех местах. Подогнали на гравиплатформе небольшую, отливающую сизым металлом капсулу и без обычных «на раз-два-взяли!..» поместили в нее мешок. С лязгом надвинули сверху бронированную крышку. По краям капсулы тотчас же бойко замигали зеленые и белые огоньки. Платформа сама собой тронулась к выходу, а личности в белом обменялись удовлетворенными кивками и двинулись за нею на манер почетного караула.

– Катафалк? – с иронией осведомился мичман Нунгатау.

– Вроде того, – уклончиво ответил рядовой Юлфедкерк.

– Ставлю десять монет, что сбежит, – сказал сержант Аунгу, неприятно ухмыляясь.

– Кто сбежит? – не понял мичман.

– Этелекх, – кратко пояснил Аунгу.

– Как он может сбежать? – удивился Нунгатау. – Во-первых, он, кажется, мертвый. Во-вторых, упакован, что твоя Диадема Власти на интронизации.

– Не знаю, как они это делают, – сказал сержант, – а сбегают. Утекают, как мелкий песок сквозь пальцы. Это если живым удастся взять. А живой он или мертвый – поди разберись! Юлфа в него половину батареи разрядил, в плаще дыра размером с мою голову, а выходного отверстия нет. Значит, считается условно мертвый. Или условно живой – кому как понравится. Эх, умел бы я, как они, из любого узилища уходить, любые оковы сбрасывать – до скончания века горя бы не ведал.

Рядовой Юлфедкерк ни с того ни с сего вдруг разразился очередной историей:

– Назидатель Нактарк и Декламатор Птинхенмут были дружны и часто сходились на диспутах, стремясь уличить один другого в паралогизмах и противоречиях. А еще Назидатель Нактарк был вхож…

– …и влезш, – глумливо ввернул Аунгу.

– …и вползш, – прибавил Бангатахх.

– …в дом высокородной янтайрн Уацурн, где часто и подолгу проводил время в беседах и прочих увеселениях.

– Знаем мы, о чем они там беседовали, – ухмыльнулся Аунгу.