Веления рока
Шрифт:
Сироту приютили соседи Шмелевы. Они жили в низеньком доме напротив. Вера Ивановна, ее звали в хуторе Веркой Шмелихой, заботилась о мальчике как о родном сыне. Помогали и другие люди – кто одежку какую принесет, кто позовет к себе и покормит. Особую помощь оказывал бывший друг отца главный агроном Захар Матвеевич, впоследствии ставший директором совхоза. Он выписывал бесплатно Шмелевым сено для коровы, а по праздникам – мясо и подсолнечное масло.
Научившись читать, мальчик каждый день ходил в школьную библиотеку и до самого закрытия засиживался среди ее пыльных стеллажей, за что и получил прозвище – Эрудит. А потом у Шмелевых
До призыва в армию, после неудачной сдачи вступительных экзаменов в институт, Эрудит окончил курсы механизаторов, успел поработать трактористом в виноградарской бригаде и полюбить красивую девушку Нину Чернышеву. В армии она не выходила из его головы, но теперь дружить с ней он не собирался, потому что она не написала ему ни одного письма. А он ждал все два года. Дней за десять до проводов в армию они поссорились, и гордая красавица не позволила себе сделать первой шаг навстречу. Эрудит был уверен, что в ссоре виновата Нина, поэтому тоже молчал. Письма ему присылал только Генка, но и ему Эрудит писать о девушке ничего не велел.
х х х
О возвращении Эрудита из армии Генка узнал мгновенно. Он сбежал с уроков и примчался к своему другу, чуть не задохнувшись. Пулей влетел в хату и прыгнул ему на шею.
– Эрудит! – захлебываясь от радости, воскликнул он. – Ты вернулся!
Эрудит пробежал ладонью по вихрастой голове Генки, потом крепко хлопнул его по плечу:
– Генка, ты меня задушишь. Какие у тебя руки сильные! Надо же, как ты вырос!
Генка разглядывал на Эрудите военную форму и восхищался.
– Что ты так смотришь?
– Дай поносить.
– Подойди-ка лучше сюда! – сказал Эрудит, поставив на стол чемодан.
– Когда пойду в армию, буду проситься тоже в десантные войска, хочу такую же форму, – подпрыгнув к столу, заявил Генка.
Эрудит достал из чемодана скрученный офицерский ремень и бинокль в потертом кожаном футляре:
– Протягивай руки, это тебе.
Генка схватил подарки.
– Вот спасибо! Вот здорово! – Расстегнул футляр, достал тяжелый металлический бинокль с глянцевыми блестящими окулярами и, не веря своим глазам, воскликнул: – Эрудит, это же дорогой бинокль! Настоящий, военный!
– Конечно, дорогой, – сказал Эрудит. – Но мы с тобой ведь друзья. А для друга ничего жалеть не надо.
– Да, мы с тобой настоящие друзья, – подтвердил Генка.
– Теперь беги, после наговоримся вдоволь, а я схожу на могилки родителей. Расскажу им, что вернулся домой.
– Можно, я с тобой?
– Нет, брат, мне надо побыть одному.
Глава II
Месть
На другой день Эрудит помыл свою «Яву», которая обросла пылью, дожидаясь его в сарае два года, проверил колеса, масло в двигателе и, напутствуемый пожеланиями удачи от приемной матери Верки Шмелихи, поехал в виноградарскую бригаду. Бригадир Евдокия Григорьевна встретила его с распростертыми руками. От нее Эрудит направился к директору совхоза Захару Матвеевичу, и застал его в кабинете. Захар Матвеевич, высокий, плотный сорокапятилетний мужчина с гладким, слегка обветренным лицом, с твердым, но приветливым взглядом темных глаз, подошел к нему, пожал руку.
– Отслужил. Очень хорошо, – кивая, говорил он с веселой
улыбкой. – Жаль, что снял военную форму, хотелось бы поглядеть, как ты в ней.
– Надоела она мне за два года.
– В свою бригаду хочешь вернуться? Правильно, я об этом подумал уже. Твой трактор тебя дожидается. Недельку поза– нимайся с ним, подремонтируй как следует, чтобы не подвел. Сезон только начинается.
– Я завтра же просмотрю его, выясню, какие нужны зап– части, – выразил готовность Эрудит и прибавил, – может быть, мы с Борькой Лагуновым вдвоем займемся, побыстрее управимся.
– Хорошо! Хорошо! Мне сейчас надо в райком, завтра обо всем переговорим. – Директор еще раз пожал руку Эрудиту с добродушным и искренним выражением, как бы извиняясь.
х х х
Жизнь на гражданке захватила Эрудита, не дав опомниться. Несмотря на ее кажущееся однообразие, она была насыщенной и увлекательной. Такой ее делали привычная с детства хуторская среда, которая притягивала к себе, общение с друзьями. Эрудит всегда особенно оживлялся, когда к нему прибегал Генка. Он считал его своим братом, помогал ему во всех мальчишеских проблемах. Частенько они вдвоем ходили на рыбалку. Работа ему тоже нравилась: в бригаде все делалось дружно, с энтузиазмом. Между тем Эрудит взялся за подготовку к поступлению в институт и, мужественно преодолевая всевозможные искушения, часами просиживал над учебниками. Зимой жизнь стала еще интересней. Но это – отдельная история.
Теперь же он не хотел ни ускорять течение времени, ни замедлять его плавный ход. Как-то в руки ему попался малень– кий карманный календарь, в котором в армии крестиками зачеркивал дни, оставшиеся до «дембеля». Он выбросил его и подумал: как быстро все забывается. Прошло всего два месяца после «дембеля», а уже многое из той кошмарной жизни с по– стоянными стычками и нервным напряжением стало казаться столь незначительным, что исчезло даже само желание о ней вспоминать. Но коварная судьба-злодейка всегда распоряжается по-своему, она снова и снова дает знать о прошлом пути, былых событиях, неких исходных вехах перспективы, и постоянно держит полосатую зебру жизни на тугом аркане.
Больше недели в середине июня шли дожди, потом небо очистилось от пасмурных туч и снова установилось лето – яс– ное, жаркое. В один из таких дней Эрудит пришел с работы. Когда неспешно открывал деревянные ставни, не пропускающие солнечные лучи внутрь хаты и тем самым сохраняющие ночную прохладу, к нему подбежал Генка с испачканными руками, с мазутными полосами под носом и на щеке. Он вытер пот с лица, еще больше измазав его, и, очевидно, не в силах удержаться от важного сообщения, которое сильнее всего занимало его в эту минуту, скороговоркой выпалил:
– Эрудит, тебя тут мужик какой-то искал.
– Что за мужик? – спросил Эрудит.
– Такой, здоровый.
– Это и все?
– Ну да.
– Я спрашиваю, как он выглядит?
– Как он выглядит? – сосредоточившись, повторил вопрос Генка. – Высокий, белобрысый, говорит как-то неправильно, медленно и гнусавит. Букву «г» произносит неправильно. При– езжий, наверно. И еще у него глаза выпученные.
– Выпученные, говоришь?
– Ага.
Эрудит посмотрел по сторонам.
– И что он говорил?