Величие Алхимика
Шрифт:
— Здесь самый тихий край Смертных Земель, опасностей мало, — назидательным тоном поведал мне наставник. — Искатели сюда заходят редко, разве такие, как вы, новички, поднабраться походного опыта. Здесь особо нечего брать, кроме той же жизнянки, но и за ней ходить желающих немного, несмотря на хорошую цену. Даже зверье тут почти не встречается, молодой лес, деревья злые и мало пищи. Если знать, когда пройдет волна, и иметь подходящее убежище на маршруте, дабы ее пересидеть, то и опасаться практически нечего. Всех, кто только мог на нас напасть, мы уже встретили, больше никого не должно оставаться.
— А та ночная тварь? — Я пребывал в явном скепсисе — почему-то верить словам наставника оказалось очень сложно.
— Такой зверь не сидит долго на одном месте, ему требуется много пищи, а тут дичи, кроме нас, почти нет. Которая есть — та слишком быстро бегает и хорошо прячется, — пояснил он без заметной веры в свои же слова. — Скорее всего, та тварь уже где-то далеко, раз не напала следующей ночью. Я бы на ее месте второй раз и не нападал вовсе. Эти звери умные и не любят подвергать себя возможной опасности, встретив достойный отпор. Те же большие лесные коты, если не убивают сразу всех в течение одного броска из засады, второй раз не лезут, хотя силы и ловкости им не занимать. Отходят подальше, где их ничем не достанешь, и терпеливо ждут, когда искатели оставят им тела погибших товарищей.
— И оставляют? — удивился я. — Это как-то неправильно, по-моему…
— Если не оставить, коты могут через пару дней еще раз на группу напасть — вдруг сильно голодны. Да и погибшим все равно уже не поможешь.
— А на самих котов вы разве не охотитесь? — еще сильнее вскинул вверх правую бровь, отмечая некоторые мелкие нестыковки в объяснении наставника.
Как группа хорошо вооруженных и подготовленных людей может отдавать на съедение своих бывших товарищей, вместо того чтобы отомстить хищникам за их гибель? Для меня такие мысли казались поистине абсурдными.
— Ха, тоже мне нашелся охотничек… на лесного кота в лесу… ха-ха-ха! — Что-то сильно развеселило Следопыта, он чуть ли не пополам согнулся от разобравшего его хохота. — Лесные коты — они такие… — выдохнул, отсмеявшись. — Кто пытался их специально искать, тот всегда быстро находил себе место в их желудках, — пояснил он позже, когда окончательно отдышался. — Ты увидишь кота, только когда он на тебя бросится, но уже будет поздно. Один удар его лапы по шее — и ищи свою голову в ближайших кустах, никакие амулеты алхимиков и щиты силы буси не помогут против его когтей. Или же иной кот специально ненадолго покажется тебе с большого расстояния, заманивая в засаду к своим сородичам. Убить большого лесного кота удается один раз в несколько лет, да и то чисто случайно, коллективно отбиваясь от его нападения. И это всегда большая удача: за цену его шкуры можно покинуть Смертные Земли, и еще что-то на кармане останется для безбедной жизни в столице.
— Их шкуры так ценны? — Наверняка какая-то магическая штуковина, подумалось мне.
— Так это же предмет особого статусного престижа, — сразу же развеял наставник мои досужие домыслы. — В королевствах всех котов давно извели, они остались только тут. Еще до войны с алхимиками их на этих землях промышляли редкие охотники, хотя по мне — скорее коты промышляли тех охотников. И шкура такого зверя из-за своей редкости предназначается только для престижа Лордов. У кого из них больше шкур во дворце — тот и круче всех остальных. Простым людям сразу должно быть видно, кто имеет самый высокий статус, а шкуры больших котов на плечах Лорда наглядно показывают всем остальным его богатство и влияние. Рассказывают, когда-то давно даже «шкурные войны» между Лордами вспыхивали.
— Понял, больше вопросов нет! — быстро отстал я от учителя, ибо он на меня как-то не очень добро посмотрел, видимо, устав мне, словно маленькому ребенку, растолковывать всем тут известные истины.
Остальные новички, подойдя к нам мыть посуду, в разговор не лезли, тихо над чем-то посмеиваясь в своем кругу и иногда бросая косые взгляды в мою сторону.
Дежурить этой ночью Следопыт не предлагал, полагаясь на свое исключительное знание местных реалий. Однако мне совсем не хотелось спать, наоборот, чувствовалось заметное возбуждение после общения со страшным-престрашным деревом-стражем. Полежав пару часов с закрытыми глазами и ворочаясь с боку на бок, решил не мучить себя зря и пойти наружу прогуляться по ночной прохладе, спустившейся с гор. Скинул с себя всю лишнюю одежду и оружие, даже бронежилет снял, дав возможность подышать своему телу, взял в руки обретенный меч, решив провести легкую тренировку. «Нужно хорошенько почувствовать новое оружие, привыкнуть к нему, дабы потом действовать им на одних чувствах и рефлексах, словно неотъемлемой частью своего тела», — именно так нас когда-то учили обращаться с любым оружием или подходящими предметами. Не суть важно — палка это или пистолет, — общий принцип совершенно одинаков. Если мозг человека внутренне принимает оружие как составную часть организма — его действие в критической ситуации становится наиболее эффективно. Не могу сказать, что полностью усвоил эту хитрую науку, — слишком поздно начал учиться, скорее — нахватался всего по верхам. Для полноценного закрепления навыков требовалось гораздо больше тренировок и динамических медитаций. Зато, едва освоив первые азы телесного слияния с другими предметами, быстро научился очень хорошо стрелять, да и простая палка в моих руках куда опаснее ножа будет.
В эту ночь небо над головой полностью очистилось от плотных облаков, и бесчисленное множество ярких звезд заливало окрестности своим холодным светом. Здешнее звездное небо сильно отличалось от привычного земного, а луны или других крупных спутников пока над горизонтом не наблюдалось. Похоже, этот мир находился гораздо ближе к центру галактики, чем наш, а может быть, и вовсе в какой-то другой. Спустившись к ручью в звездном сиянии, вышел на подходящее для разминки относительно ровное место. Взял меч двумя руками, подняв острием вверх, и только тут заметил, как его лезвие периодически мерцает слабым зеленым огнем в такт биению моего сердца. Опять какая-то непонятная магия. Постояв неподвижно десять минут и выгнав из головы все лишние мысли, настраиваясь только на меч и окружающее пространство, закрыл глаза и сделал медленный шаг вперед и вправо. Потом полшага назад и влево, разворачиваясь назад, поведя мечом сверху вниз и обратно, сливаясь с ним в своем плавном движении. Вновь шаг вперед, потом назад, вбок, опять назад и затем вперед. Меч, постоянно опускаясь вниз и поднимаясь вверх, в движении захватывает все ближнее пространство, где он всегда готов отразить любую атаку. Скорость движений танца все больше увеличивается, но вместо постепенного накопления усталости ощущаю только дополнительный прилив сил. Даже не удивился тому, что прекрасно вижу вокруг себя с закрытыми глазами. Вижу не так, как днем, в цвете и объеме, а в каких-то мерцающих контурных линиях, пронизывающих окружающее пространство, как бы более упрощенно, чем видно нормальным зрением, зато сразу полной панорамой, без мертвых зон. И скорость реакции явно возросла. Пользуясь новыми возможностями восприятия и еще больше взвинтив темп, существенно расширил площадь территории грозного танца, перепрыгивая через одни крупные камни и вскакивая на другие, перескакивая то вверх, то вниз по склону.
Эйфория стремительного движения настолько захватила меня, что сильный болевой удар ментального нападения проскочил вскользь, не подавив, а еще больше обострив мое восприятие. Метнувшись вверх по склону к месту, откуда резко потянуло ощущением давящей злобы, едва увернулся от стремительного силуэта, обрисованного тонкими контурными линиями в моем поле призрачного зрения. Перекатившись по камням, в резком развороте, ударяю мечом по какому-то фиолетовому клубку, стремительно несущемуся к моей груди, разрубая его на две части. Сильнейший удар бьет по руке, вырывая из нее рукоять, падаю на землю и опять перекатываюсь, спасаясь от следующего клубка, пролетающего над тем местом, где я находился полсекунды назад. Промахнувшийся клубок воткнулся в большой валун, брызнувший при попадании фонтаном мелкого щебня во все стороны. Окружающее пространство содрогнулось от звука громоподобного звериного рева, придавившего меня еще сильнее к земле. Подступило чувство полнейшей обреченности: «Смирись, жалкая букашка, и спокойно прими свою участь».
Что-то ужасное неумолимо несется на меня в нестерпимом желании убить, раздавить, разорвать, и нет силы, способной остановить его. Остатками своей воли сжимаю окружающее пространство и как плеткой бью им по тому ужасу, находящемуся от меня уже на расстоянии вытянутой руки. Воздух дохнул космическим холодом, и все чуть ли не моментально прекратилось, постепенно замещаясь звенящей тишиной звездной ночи в горном ущелье. Лишь в висках еще громко стучит разгоряченная скоротечной схваткой кровь. Адреналин постепенно отпускает, призрачное зрение рассеивается без следа вместе с потерянной концентрацией сознания. Холод быстро отступает, но я крупно трясусь всем телом, как последний осиновый лист на осеннем ветру.
С большим трудом подавляя дрожь, отрываю себя от земли, поднимаясь сначала на четвереньки, затем вставая на ноги. Тело сильно болит сразу во многих местах, медленно подсчитываю по постепенно приходящим ощущениям ссадины и места сильных ударов, где вскоре будут красоваться хорошие синяки. Катание по острым камням даром не прошло. Вслед за болью во всем теле постепенно разливалась парализующая слабость, двигаться совершенно не хотелось, но надо. Через силу открыл глаза, осматриваясь по сторонам. Всего в метре от меня на боку, вытянув передние лапы со здоровенными когтями, лежит большой серый зверь, похожий на тигра, за исключением светлого окраса шкуры и полного отсутствия темных полос. По его вздыбленной шерсти изредка пробегают синие разряды электрических искр, но все чувства дружно говорят о его смерти. В двух шагах в стороне между камней валяется меч, переливаясь яркими красно-синими всполохами. Преодолевая слабость, подхожу и поднимаю его. Ко мне сразу же возвращается ощущение силы, но желания продолжать дикие скачки по камням нет. Наоборот, есть настойчивое желание пойти куда-то прилечь и отдохнуть, мой организм потерял слишком много энергии, а чувствующийся прилив сил — всего лишь небольшой допинг магического характера. Вложенная в меч дополнительная функция, дающая его владельцу возможность биться до самого конца, пока последние силы организма не оставят его.