Величие Вавилона. История древней цивилизации Междуречья
Шрифт:
Ссылка Шульги на постройку укрытий выявляет еще одно следствие торговли между городами в Шумере. Ни один простой город не мог обеспечить охрану торговых путей, от которых зависело экономическое процветание. Это был стимул для политической экспансии самых богатых и сильных городов. Таким образом, торговля являлась фактором в создании объединенной политической и административной системы и в конечном счете стимулировала то, что сегодня названо империализмом, который в 3-м тысячелетии до н. э. наиболее полно проявился в период Третьей династии Ура. Также торговля с самого раннего периода помогала проникновению шумерской культуры далеко за пределы самого Шумера. Так, например, в Тель-Браке (Северная Сирия) в протолитературном периоде (ок. 3000 до н. э.) был построен храм по тому же плану, что шумерские храмы. Там даже были аналогичные предметы и украшения... А в храмах раннединастического периода в Ашшуре и Мари были найдены статуи, выполненные в шумерском стиле.
Ранее уже говорилось, что жрец-царь, в ранние времена называвшийся эн, первоначально жил в храме бога в специальном помещении – эгипаре и был непосредственным представителем бога. Пока существовал вавилонский (или ассирийский) царь, он продолжал в том или ином отношении оставаться представителем бога и выполнять некоторые жреческие функции. Несмотря на это, институт царской власти имел начало не в должности эна. К середине 3-го тысячелетия до н. э., когда документы обеспечивают нас подробными знаниями об обстоятельствах и событиях в Шумере, в первую очередь в Лагаше, функционер, называвшийся энси (см. главу 1), нес ответственность перед богом за управление храмами, храмовыми землями и городом в целом. Каждое храмовое поместье имело собственный персонал, известный как «люди такого-то бога», и собственную администрацию, их всех в конечном счете контролировал энси. Щедрые плоды, приносимые плодородной землей Южной Вавилонии под влиянием ирригации, сделали возможной специализацию и разделение труда, и в текстах часто упоминаются рабочие и самые разные ремесленники. Не приводя длительного и утомительного перечня, можно упомянуть таких рабочих, как каменщики, плотники, кузнецы, прядильщики, ткачи, мясники, повара и другие. И это в дополнение к тем людям, которые были заняты на работах в поле. Последние, в свою очередь, тоже делились на группы, и кроме разнорабочих существовали пахари, пастухи, свиноводы, садовники, выращивающие финики и овощные культуры, и т. д. Поскольку рыба в те времена была важной составляющей рациона, в храмовом персонале было много рыбаков, которые подразделялись на тех, кто ловил рыбу в пресной воде, морских рыбаков и тех, кто ловил рыбу в соленой воде, то есть в приливных лагунах дельты Тигра и Евфрата. Только в храме богини Бабы было свыше сотни рыбаков. В текстах сказано, что в середине 3-го тысячелетия до н. э. численность рабочей силы в храмовых поместьях этой богини превысила двенадцать сотен человек. А если добавить жен, детей и выдвинуть вполне разумное предположение, что в других храмах численность персонала была того же порядка, получается, что в этих работах было занято почти все население Лагаша. В тексте времен Гудеа было указано, что в Лагаше жило 36 тысяч человек, но мы можем считать правильным лишь порядок этой цифры. Рабочую силу храмовых поместий составляли сами горожане, и, вероятно, не существовало праздного класса, свободного от ежедневного труда. Не было и существенной зависимости от рабства, если не считать того, что все, включая самого правителя, в техническом плане были рабами бога. Поскольку вся экономика города-государства основывалась на ирригации и все горожане являлись рабами бога, ответственными за надлежащее содержание поместья, все должны были работать и принимать участие в сооружении плотин и каналов, равно как и в храмовом строительстве. Такое положение теоретически сохранилось до конца рассматриваемого нами периода, потому что даже в середине 1-го тысячелетия до н. э. цари Ассирии и их сыновья выполняли формальный акт несения корзины на голове, связанный с этими работами (см. фото 27 с шумерским представителем).
Рабство
Рабы (в обычном понимании) были, но они никогда не составляли большинство населения, и работа всей общины никогда не зависела от них. В раннединастическом периоде они не были важным социальным элементом и в основном состояли из военнопленных. Таких рабов захватывали во время набегов в горные районы: идеограмма «рабыни» – по сути, «женщина гор».
Точно не известно, когда свободные горожане стали попадать в рабство, но с периода Третьей династии Ура (ок. 2100 до н. э.) известны случаи, когда свободные горожане становились рабами, продавая себя из-за долгов или голода, или нищенствующие родители могли продать детей. Такие действия стали обычными к 1900 г. до н. э., возможно как следствие экономических трудностей, вызванных вторжением амурру (аморитов). К периоду Первой династии Вавилона, согласно законам Хаммурапи, основным источником рабов стала их покупка в чужих землях, а не военнопленные.
В шумерский период женщин-рабынь, похоже, было больше, чем мужчин, и, если не считать очевидного использования молодых и красивых девушек, их основным занятием была работа на мельницах (дробилках) и в мастерских – прядильщицами и ткачихами. В раннединастический период почти все рабы принадлежали храмам или дворцам, они жили в бараках – как в нацистских или советских трудовых лагерях. Но со временем появились и частные рабовладельцы. По примерным оценкам, среднее свободное семейство в Вавилонии в 1-м тысячелетии до н. э. владело двумя-тремя рабами, а в Ассирии – тремя-четырьмя. Женщина-рабыня нередко становилась наложницей хозяина, но ее иногда могла спасти от участи проститутки запись в запродажном контракте о том, что она должна быть выдана замуж, как правило за другого раба, хотя иногда и за свободного человека. В контракте даже могла содержаться запись о втором, третьем и т. д. замужестве, если первые мужья умирали.
Рабство в Вавилонии никогда не было кастовой системой, потому что свободный человек мог стать рабом, а раб – получить свободу. Да и брачный союз между свободной женщиной и рабом вовсе не был чем-то невиданным. Раб мог иметь собственность, с помощью которой, если согласится хозяин, выкупить свою свободу, но после смерти раба его собственность переходила к хозяину.
Нет доказательств того, что у рабов ранних шумеров были клейма или какие-либо другие отличительные знаки, но начиная со старовавилонского периода, а возможно, и раньше их можно было идентифицировать (как считают многие) по выбриванию волос на голове или (как считают другие) ношению цепи. Также встречалось нечто вроде клейма либо выжженного, либо вытатуированного на лице или на руке. Вероятно, так клеймили рабов, склонных к побегам. Их могли сковывать и наносить на лицо надпись: «Беглец, схватите его». В тексте упоминается раб, у которого на тыльной стороне руки было вытатуировано имя его хозяина на двух языках. Чаще всего клеймили людей, ставших чрезвычайно важным классом в Вавилонии в 1-м тысячелетии до н. э. Речь идет о лицах, отданных храмам, среди которых были не только военнопленные и рабы, отданные или завещанные храму, но также свободные люди – спасенные бродяги, дети бедных родителей, переданные храму во время голода ради спасения жизни, и т. д.
Усыновление и уход за детьми
Рабство не было неизбежной судьбой сирот или детей нищих родителей. Часто такого ребенка усыновляла бездетная пара и делала его своим наследником. В древних кодексах имелись соответствующие правовые нормы. Также были найдены многочисленные документы, касающиеся усыновления. В одном из них сказано:
«Яхатти-иль – сын Хиллалума и леди Алитум. Он будет с ними и в радости, и в горе. Если Хиллалум, его отец, или леди Алитум, его мать, скажут своему сыну Яхатти-илю: «Ты не наш сын», они лишатся дома и обстановки. Если Яхатти-иль скажет Хиллалуму, его отцу, или леди Алитум, его матери: «Ты не мой отец» или «Ты не моя мать», они могут обрить его голову и продать за серебро.
(Что касается) Хиллалума и леди Алитум: сколько бы сыновей у них ни было, Яхатти-иль является их наследником. От дома Хиллалума, его отца, он получит двойную долю (при дележе родительской собственности), а его младшие братья разделят остальное поровну».
В Древнем мире не было социального страхования, как мы его понимаем, но есть некоторые признаки того, что бедный и слабый может получить поддержку и защиту. Еще Урукагина пытался защищать бедных и слабых от богатых и сильных, и в кодексах законов последующих периодов или прямо, или косвенно содержатся соответствующие указания. Мы находим примеры принципа не только в официальных сводах законов, но и в благотворительности по отношению к конкретным лицам. Так, в письме из Мари юный сирота старого дворцового слуги рекомендуется под защиту наместника Ясмах-Адада: «Моему господину Ясмах-Ададу говорю, так говорит Хасиданум, твой слуга. Сын почтового служащего из дворца был переведен из Мари, и теперь этот человек умер. У него есть сын, который еще ребенок. Пусть мой господин увидит ребенка и подтвердит, что он еще мал и у него нет опекуна. Да облегчит Господь его участь».
Праздники
Жизнь для населения Месопотамии, даже для рабов, не была непрекращающимся трудом. В древности, как и в наши дни, были святые дни – праздники, и вся работа отнюдь не редко прерывалась религиозными празднованиями, коих было по несколько дней в каждом месяце, хотя и не на еженедельной основе, как у иудеев и христиан. Самым главным праздником в году был Новый год. Праздник длился сначала одиннадцать, а в более поздний период – пятнадцать дней. Для населения это было время веселья, пышных зрелищ, разгула и бесчинств. Даже в рабочие дни от работника ожидалось выполнение ограниченного объема работы, и работники имели право жаловаться, если их слишком перегружали. В письме конца VII в. до н. э. чиновник упоминает о работе, которая выполнялась на дамбе некими лицами, за которых он отвечал, и утверждает: «Работа здесь тяжелая. Норма кирпичей, которую мы должны выполнять, огромна! 110 кирпичей на человека».
Другое письмо, видимо, относится к угрозе беспорядков, вызванных непопулярным назначением. Чиновник докладывает царю: «Царь поставил Набу-шар-уцура... над своими рабочими. Люди не согласны с этим и не станут выполнять работу для царя».
Еда и напитки
Рацион жителей Вавилонии, и рабов и свободных людей, был основан на ячмене, из которого можно было приготовить и пиво, и крупяной продукт, который ели как пресный хлеб, возможно, в виде тонких дисков, раскатанных и выпеченных на горячей поверхности. Получалась довольно вкусная еда, которую до сих пор едят крестьяне в Ираке. Другие злаки – просо, пшеницу, рожь и (в 1-м тысячелетии до н. э.) рис – ели в виде хлеба или каши, замешивали тесто, добавляя в него мед, топленое масло, кунжутное масло, молоко и фрукты, и выпекали кексы или бисквиты.
Обычным на столе был лук. Из чечевицы, фасоли и гороха (важные источники протеина) чаще варили суп. Вавилоняне ели огурцы, тыкву, капусту, салат. Важную часть рациона составляли финики, источник сахаров. Из финиковой пальмы делали вино. Деликатесом считался сельдерей. Сегодня европейцы иногда называют его странным названием «финиковая капуста». Из фруктов ели яблоки, гранаты, фиги, айву, мушмулу и абрикосы. Что касается напитков, кроме пива и пальмового вина вавилонянам было известно виноградное вино (в период Джемдет-Наср). Возможно, его привозили с гор. По крайней мере, в ранний период это был напиток не для каждого дня. Напитки с осадком шумеры пили через трубочку, один конец которой был снабжен многочисленными дырочками, образуя некое подобие фильтра.