Величие Вавилона. История древней цивилизации Междуречья
Шрифт:
Я не грешил, о владыка земель, я не был нерадивым в отношении к
богам;
Я не уничтожил Вавилон, я не уготовил ничего, чтобы разрушить его.
Я не разрушил Эсагилу [храмовый комплекс в Вавилоне], я не забывал
обрядов;
Я не ударял по щеке людей под твоей защитой;
Я не давал повода для их унижения.
Я уважал Вавилон; я не разрушал его стен.
После этого шешгаллу бил царя по лицу и тянул за уши; чем больнее было царю, тем лучше для Вавилона, потому что, если глаза царя наполнялись слезами, считалось, что Мардук доволен. И шешгаллу возвращал царю символы его власти.
Вечером перед наступлением ночи царь принимал участие в ритуале на церковном дворе. Там выкапывали траншею, и в нее помещали вязанку из сорока стеблей камыша, перевязанных пальмовой ветвью. Рядом привязывали белого быка. Затем царь в компании шешгаллу поджигал камыш
На шестой день главным событием было прибытие Набу, сына Мардука из соседнего города Борсиппа. Две куклы, сделанные на третий день, устанавливались таким образом, что, когда Набу приближался, они указывали на него. После его прибытия эти фигуры обезглавливались меченосцем и бросались в огонь. Значение этого ритуального акта неясно. Представляется, что фигуры символизировали злые силы или злые существа, которых победил Набу.
Ритуал остальных из одиннадцати дней новогоднего празднования в Вавилоне неизвестен, но до нас дошло так много ссылок на этот праздник в Вавилоне и в других местах, что, в общих чертах, мы знаем, что там происходило. Ясно, что присутствие царя было обязательным. В некоторых случаях, прежде всего во время правления Набонида, из-за невозможности присутствия царя праздник не проводили вообще. Во-вторых, мы знаем, что в оставшиеся дни, очевидно, имело место шествие в дом Акиту, Священный брак, определение судьбы на год, представление мифов.
Из раскопок в Вавилоне кое-что известно о процессии в дом Акиту. Немецкие археологи (великолепная и в высшей степени преданная делу команда) обнаружили остатки Священного пути, использовавшегося для этой церемонии. Вымощенный камнями путь пролегал через великолепные ворота, названные воротами Иштар (см. фото 9) вдоль стен из глазурованного кирпича с рельефными изображениями быков и драконов. Сам царь «брал руку» Мардука, чтобы вывести его из святилища, и божественную статую доставляли вдоль упомянутого выше пути в дом Акиту. При необходимости его помещали на церемониальную баржу. Сохранились гимны и другие тексты, касающиеся божественного путешествия в дом Акиту. Все действия были исполнены зловещего смысла. Что случалось, когда бог входил в дом Акиту, неизвестно. Можно предположить, что имела место ритуальная битва между Мардуком и первобытными чудовищами, которых он уже однажды победил, как и рассказано в Эпосе творения.
Детали празднования Священного брака в Вавилоне в 1-м тысячелетии до н. э. неизвестны. Вероятно, ритуал существенно отличался от описанного в текстах периода Шульги. Судя по рассказу Геродота, который относится к V в. до н. э., верховная жрица проводила ночь не с царем, а в одиноком бодрствовании в священном помещении для невесты, куда приходил сам бог, чтобы обладать ею [44] .
Существует другой ритуал плодородия, совершенно отличный от Священного брака, в котором царь – главный участник. Его можно назвать «помазанием шишками» (cone-smearing). Этот ритуал часто представлен на разных памятниках, в особенности ассирийских барельефах 1-го тысячелетия до н. э., и интерпретируется по-разному. Пример сцены показан на фото 45, где, однако, видна только часть полного фриза. На оригинальном фризе виден царь, к которому повернута крылатая фигура с головой орла, помещенная антитетично той, что показана на фото, и вся группа находится перед священным деревом. Самое распространенное толкование заключается в том, что ритуал относится к опылению финиковой пальмы. Однако это толкование не выдерживает критики, поскольку изображенное дерево не обычная пальма, а конусообразная – предполагается, что это мужское покрытие пальмы, прикладывается не к женскому цветку, а, как видно из рисунка, к царю и его оружию. Представляется более вероятным, что дерево – это древо жизни, тем более что оно нередко накрыто крылатым диском, а цель ритуала – идентифицировать царя с древом жизни, тем самым наделив его плодовитостью и долголетием дерева.
44
Следует добавить, что идея контактов бога и невесты из числа людей имеется и у евреев. Еврейский ученый XI в. Раши, комментируя древний миф, сохраненный в Быт., 6: 1 – 2, пишет: «Рабби Юдан сказал: «...когда они украшают невесту перед входом в комнату невесты, Гадол [«великий», используется для обозначения сверхъестественного существа] обычно входил и обладал ею первым». Кстати, указание святого Петра, что «жена должна иметь на голове своей знак власти над нею для ангелов», может относиться к этой же идее. (Примеч. авт.)
В заключение можно добавить, что из всего сказанного о месте царя в религии Древней Месопотамии (а сказанное составляет лишь небольшую часть того, что сегодня известно) лишь в редких случаях можно с уверенностью провести параллель с аналогичным институтом у древних иудеев. Была сделана попытка увидеть параллели, но аргументы, по мнению автора, не слишком убедительны. Так, например, хотя в Древнем Иерусалиме были храмовые проститутки, нет никаких доказательств того, что на новогодних праздниках сынов Израилевых когда-либо выполнялся обряд Священного брака. Мы уже видели, что в той мере, в какой царь в Месопотамии был божественным, его божественность происходила из его уподобления богу в Священном браке. Если в Израиле не существует традиции участия царя в Священном браке, нет причины считать его божественным, даже в ограниченном (месопотамском) смысле этого слова.
Глава 12
ЛИТЕРАТУРА
Обычно труды, посвященные литературе Вавилона и Ассирии, включают такие темы, как знамения, гимны, царские летописи, а также надписи на памятниках и других строительных сооружениях, медицинские, химические и философские тексты и, кроме того, мифы и эпосы. Это полностью оправданно, поскольку (возможно, за исключением мифов, эпосов и некоторых других текстов) в концепции древних не существовало класса текстов, соответствующих литературе в нашем узком понимании этого слова. Однако представляется более удобным выделить для отдельного рассмотрения труды, которые могут быть названы литературой, согласно современным категориям. При этом следует четко понимать, что, хотя эти произведения представляют большой интерес, в количественном отношении они составляют лишь небольшую часть сохранившихся клинописных текстов. В настоящей главе не делается попытки провести четкую грань между шумерской и аккадской литературой.
В ограниченном современном смысле слова «литература» величайшим и уж точно самым длинным аккадским трудом является Эпос о Гильгамеше, который на аккадском называется sa naqba imuru, «кто видел глубину». Эта работа уцелела среди остатков библиотеки Ашшурбанипала в Ниневии, но отдельные фрагменты найдены и в процессе других раскопок и могут быть отнесены к более раннему периоду. Это означает, что аккадский эпос датирован старовавилонским периодом: некоторые отрывки из Богазкея, Турция, показывают, что эпос некогда был переведен на хеттский и хурритский языки. Некоторые элементы эпоса уходят в глубь веков даже дальше, поскольку убедительно доказано, что в основу аккадского эпоса положено не менее четырех отдельных шумерских рассказов, которые древний поэт мастерски сплел в одно общее повествование. Последняя из двенадцати таблиц, на которые разделен аккадский эпос, будучи почти дословным переводом другой шумерской поэмы, не является частью оригинального старовавилонского сочинения, а лишь грубым более поздним дополнением.
История названа эпосом, а не мифом, поскольку ее главные герои по большей части люди, а не божества. Выражаясь археологическим языком, эпос дошел до нас из II раннединастического периода, когда в Вавилонии впервые стали возводиться окруженные стеной фортификационные сооружения. Гильгамеш построил стену в Уруке. Он был на одну треть человеком, на две трети божеством. Его матерью была богиня Нинсун, отцом – верховный жрец Куллаба [45] , обычай, отражающий Священный брак, в котором городской жрец или жрица делит ложе с богиней или богом, чтобы обеспечить плодородие почвы, а также плодовитость людей и животных. Сам Гильгамеш, жрец-царь, несомненно включает в себя черты некоего более раннего реального правителя или ряда правителей.
45
Его звали Лагальбанда.
Эпос начинается с краткого перечисления подвигов Гильгамеша, затем описывается место действия и основные события. Гильгамеш угнетает Урук, отбирает сыновей у отцов, девушек у возлюбленных. Боги услышали жалобы людей Урука и поручили богине Аруру создать соперника для Гильгамеша. Аруру создала из глины Энкиду. Это был дикарь, степной человек.
В волосах его тело, он носит, как женщины, косу,
Пряди кудрей ниспадают, подобно спелым колосьям,
Ни земли, ни людей он не знает, одет как Гира,
Вместе с газелями щиплет травы,
Со скотом идет к водопою... [46]
46
Стихотворные отрывки даны в переводе Н. Гумилева.