Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг.
Шрифт:
Он рассказал мне, что когда Императору Александру III представлены были избранные два кандидата на д<олжность> М<осковского> Губ<ернского> Пр<едводителя> Дв<орянства> и получившие одинаковое число шаров (кн. Тр<убецкой> получ<ил> двумя больше; мой шар) то он не хотел утвердить последнего и только по усиленному ходатайству В<еликого> К<нязя> С<ергея> А<лександровича> согласился, но при этом сказал ему: «Дай Бог, чтобы тебе никогда не пришлось в этом раскаиваться!» «И вот, грустно прибавил В<еликий> К<нязь> — теперь… пришлось». Эти слова Государя для меня очень знаменательны.
Вообще был необыкновенно любезен и внимателен… Перед тем Елиз<авета> Феод<оровна> пригласила меня на след<ующий> день к себе в 6 часов дня.
(РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1. Д. 5050. Л. 9, 8 об., 9.)
Вел. кн. Сергей Александрович — гр. С. Д. Шереметеву
16 января
Дорогой
Премного Вам благодарен за присылку проекта адреса — прекрасно составленного. Записка «наших Мирабо» [1928] — возмутительна, как по содержанию, так и по изложению.
1928
Оноре Габриель Рикетти де Мирабо (1749–1791), гр., один из самых знаменитых ораторов и политических деятелей Франции. Активный участник Великой французской революции.
Надеюсь до скорого свидания.
Ваш Сергий.
(РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1.Д. 5050. Л. 8а-8а об.)
Дневник гр. С. Д. Шереметева
17 января. В 6 часов был у Вел<икой> К<нягини> Елиз<аветы> Фед<оровны>. Дожидался конца доклада Менгдена. Приняла в гостиной — очень любезно и просто. Разговор продолжительный; начали с рабочих, перешли к дворянству — а затем к общему положению. Она очень негодует на Трубецкого и В. Голицына — особенно на первого; говорила разумно и толково — о Государе и Имп<ератрице> А<лександре> Ф<еодоровне> — я говорил о моем приеме [1929] Государем — о ложных слухах и умышленных извращениях [1930] .
1929
Гр. С. Д. Шереметев был принят Николаем II 4 января 1905 г.
1930
Следующий абзац в оригинале является вставкой в текст.
Елиз<авета> Фед<оровна> — обаятельна, толкова, проста. — Говорила о том, что Г<осударь> и И<мператрица> А<лександра> Ф<еодоровна> не достаточно общительны — что нужно больше видеть людей и иначе их видеть — и за столом — что уединяться нельзя — о Витте сказала, что не может соглашаться с иными, почитающими его способным к измене — она вторила мне, что этот человек нуждается в сочувствии и привете <?>, и что без доверия он раздражен и имеет основания быть оскорбленным за жену [1931] и за многое — за сухое удаление от М<арии> Ф<еодоровны>, за холодность отношений и пр. Затем в общ<ем> говорила об уменье обращаться с людьми. О пок<ойном> Гос<ударе> Александре III гов<орила>, что такие характеры и люди рождаются нечасто — и что нельзя ожидать от иных того же, но нужно видеть добрую — несомненную сторону. Чем дальше шла беседа, тем легче было вид<еть> перед собою обаятельное существо, теперь себя вполне показавшее в деле благотворительном для войны <?>. Я решился сказать, что отовсюду голос один, что имя ее благословляют и в войсках. Она приняла это просто — а я был взволнован, сказав, что это сущая «правда»!
1931
С. Ю. Витте был женат вторым браком на М. И. Лисаневич, разведенной, к тому же еврейке, что не приветствовалось высшим светом. Связь Витте с ней началась еще до развода, что вызвало конфликт с ее мужем и еще более отдалило Витте от великосветского общества.
Говорил о сплетнях, будто И<мператрица> А<лександра> Ф<еодоровна> жел<ает> конституции — и И<мператрица> М<ария> Ф<еодоровна> — она выражала удивление и улыбалась, находя это диким. О сестре сказала, что ей это передали, и она ответила определенно в смысле противном — что и сыну ее (если говорить о нем) будет хуже при ограниченности верх <овной> власти. И о дворянстве говорила благодарно и толково… Разговор прекратился, и я ушел под чарующим впечатлением. Жаль, что не она на месте А<лександры> Ф<еодоровны>.
18 января. Завтракал у В<еликого> К<нязя>. Елиз<авета> Фед<оровна> немного запоздала… Потом сидели в гостиной — недолго — опять болтовня Степанова — о газетах — после того В<еликий> Князь опять меня позвал к себе. Я рассказал ему о ходе двор<янского> совещания и пр. Он уже знал и сказал, что поговорив с иными, увидал решительную готовность к борьбе… Говорили о Петерб<ургских> делах; дей<ствиях> полиции и М<инистерства> В<нутренних> Д<ел>, о тамошней неопределенности и пр., вообще откровенно и без стеснения.
(РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1.Д. 5050. Л. 10,9 об., 10.)
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — имп. Марии Феодоровне
19 января. Москва — Царское
… Думаю, для тебя было большим утешением быть с Ники все это время глубокой скорби и тревог. Да благословит тебя Господь и да поможет тебе. Мы все нежно целуем тебя.
Элла.
(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1585.А. 54. — на англ. яз.)
Дневник вел. кн. Сергея Александровича
19 января. Николаевский дв<орец>.…был Трубецкой [1932] — высказал ему все — плакал навзрыд! Слух прошел, будто Булыгин назначен М<инистром> В<нутренних> Д<ел> [1933] — еще не верю!..
21 января. Николаевский дв<орец>.…Был Булыгин — трогательно сердечно поговорили — ему было приказано принять <министерство>. Депутация губернского правления с Кристи во главе — благословили меня иконой — жене букет — tres touche (очень тронут — фр.)… Обедали Булыгины — она очень расстроена… Очень мне за Булыгина досадно! Он сам в отчаянии! Помоги ему Господь.
1932
Трубецкой П. Н., кн., московский губернский предводитель дворянства.
1933
Булыгин Александр Григорьевич занимал пост министра внутренних дел с 20.01.1905 по 22.10.1905.
22 января. Николаевский дв<орец>.…брожение дворян<ского> собрания: адрес Самарина [1934] прошел, адрес Шипова [1935] провалился…
(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 40. Л. 13–15.)
Воспоминания В. Ф. Джунковского
22 января состоялось в Москве чрезвычайное дворянское собрание. Брожение, царившее повсюду, не могло не отразиться и на общественных кругах. Дворянское собрание прошло с огромным оживлением, так как еще до собрания были составлены две записки противоположного характера и содержания. Одна записка была составлена группой дворян во главе с А. Д. Самариным и высказывалась за необходимость твердой власти и незыблемость принципов самодержавия, другая была составлена группой дворян во главе с князем С. Н. Трубецким [1936] , отражая на себе настроение либеральных кругов, высказывалась за необходимые реформы в конституционном духе. Мысли этих двух записок были положены в основу двух адресов, которые и были прочитаны на дворянском собрании — адрес первой группы был прочитан А. Д. Самариным, второй группы — князем П. Д. Долгоруковым [1937] . После оживленных дебатов баллотировали оба адреса. Большинством голосов прошел адрес группы Самарина, который и был послан Государю императору.
1934
Самарин Александр Дмитриевич (1868–1932), камер-юнкер (1900), камергер (1906), богородский уездный предводитель дворянства (1899–1908), гласный Московского Губернского Земства, московский губернский предводитель дворянства (1908–1915), действительный статский советник (1908), егермейстер (1910), член Гос. Совета (1912), обер-прокурор Св. Синода (1915). Сопредседатель Всероссийского Красного Креста (1915–1917), с конца 1916 г. — председатель Постоянного совета объединенного дворянства.
1935
Шипов Дмитрий Николаевич (1851–1920), камергер, действительный статский советник, председатель съездов представителей губернских земских собраний (1896–1904), в 1905 г. — один из основателей Союза 17 октября, в 1906 г. Партии мирного обновления.
1936
Трубецкой Сергей Николаевич (1862–1905), кн., философ, общественный и земский деятель, ректор Московского университета (1905).
1937
Долгоруков Павел Дмитриевич (1866–1927), кн., земский деятель, член (1905) и председатель Центрального комитета конституционно-демократической партии (1906), член II Гос. Думы.
(Джунковский В. Ф. Воспоминания / Под общ. ред. А. Л. Паниной. В 2 т. Т. 1. М., 1997. С. 38, 40.)
Дневник гр. С. Д. Шереметева
21 января. Уезжая <с Дворянского собрания> — остановлен слухами, им (П. Трубецким. — Сост.) распространяемыми о решении, будто бы в Петербурге — Земского Собора (!!!) — и что это сообщил приехавший сегодня Булыгин. Я в сильном волнении тот час же к Булыгину. Его не застал, а жену, которая опровергает слух, однако же намекнула про <?> заседание, на кот<ором> Булыгин и Коковцов были одного мнения, а другие — другого. Вернувшись домой, написал письмо В<еликому> К<нязю> С<ергею> А<лександровичу> и к обеду получил письмо от А. Г. Булыгина и вслед за тем от Вел<икого> Князя. Оба опровергают слухи и успокоительны.