Великая легенда
Шрифт:
— К чему отрицать правду? — неохотно заговорила она. — Я бы очень хотела пойти туда, но не пойду.
— Как? Не пойдешь?
— Нет. — И Гекамеда приподнялась со стула, как будто вопрос был решен.
Я склонился вперед, знаком велев ей сесть:
— Не так быстро, дорогая Гекамеда. Я желаю, чтобы ты сопровождала меня к Скейским башням, в последний раз спрашиваю: ты пойдешь туда?
— Нет, — твердо ответила она.
— Отлично, — кивнул я. — В таком случае я вынужден приказать тебе. Через час ты должна быть готова меня сопровождать.
— А если я не захочу?
— Ты знаешь, как наказывают непослушных рабов.
Не моя вина, если ты упорствуешь в своем бессмысленном и беспричинном отказе.
Гекамеда внезапно побледнела:
— Наказать меня? Ты не посмеешь!
— Посмею. Для твоего отказа сопровождать меня нет никаких причин.
Лицо девушки из бледного стало красным.
— Нет причин? — воскликнула она голосом, в котором слышались слезы. — Хорошо, я буду тебя сопровождать. Я пойду с тобой на это пышное сборище у башен, и знаешь, что я надену? — Казалось, Гекамеда вот-вот разрыдается. — Вот этот грязный старый хитон и мой единственный плащ, полный дыр! Ты ведь не купил мне ни клочка одежды с тех пор, как я пришла к тебе!
С этими словами она встала и выбежала из комнаты.
Ошеломленный, я опустился на стул. Великий Олимп! Это правда — я не купил ей даже пары сандалий. Бедняжке было нечего надеть, но гордость не позволяла ей сказать об этом. Конечно, я не намеренно пренебрег своими обязанностями — просто мне это не приходило в голову.
Преисполненный раскаяния, я последовал за Гекамедой в ее комнату и положил рядом с ней несколько золотых монет.
— Прости меня, Гекамеда, — заговорил я. — Возьми деньги и купи себе все необходимое. Я молю тебя о прощении.
— Я тебя ненавижу! — Она закрыла лицо руками, сотрясаясь от рыданий. — Забери свои жалкие монеты — они мне не нужны!
Я продолжал умолять, льстить и угрожать, пока девушка не открыла лицо и не посмотрела на меня сквозь слезы.
— Это твой приказ? — спросила Гекамеда, и было нетрудно угадать, какой ответ она хочет услышать.
— Да, — отозвался я, скрывая улыбку.
— Тогда я пойду, — как бы нехотя сказала она и быстро добавила: — При одном условии — ты будешь меня сопровождать. Я не знаю обычаев Трои и боюсь выходить одна.
— Сопровождать тебя? Куда?
— На рынки и в лавки — куда же еще?
Больше всего на свете я ненавидел проталкиваться сквозь толпу женщин на рынке. Я объяснил это, закончив фразу решительным отказом, но это не тронуло Гекамеду.
— Без тебя я не пойду, — твердо заявила она. — Ведь я даже незнакома с троянским диалектом!
В итоге мне пришлось подчиниться.
Вскоре мы вдвоем зашагали к центру города. Я предложил взять колесницу, но Гекамеда сказала, что предпочитает идти пешком.
— В любом случае, — заметил я, — мы без труда найдем все, что нам нужно, в лавке Менеона, а до нее рукой подать.
— У Менеона! — с презрением воскликнула Гекамеда. — Слова истинного мужчины! Там ведь только местные товары. Мы пойдем на рынок братьев Фестис.
Туда мы и отправились. К счастью, мы прибыли достаточно рано, избежав давки. Мы переходили от одного прилавка к другому, покупая бесконечные хитоны, плащи, пояса, пряжки, заказали дюжину пар сандалий. Гекамеда даже настояла на охотничьих сапогах, хотя одному Зевсу известно, где она собиралась их носить.
Мы закончили поход в лавке головных уборов, где Гекамеда довела меня до исступления, спрашивая моего совета по каждому поводу:
— Хорошенькая шляпа… хотя она скрывает почти все мои волосы. Как ты думаешь, Идей? Нет, лучше вон та, с янтарными кольцами… Идей, да посмотри же на меня! И конечно, нужно купить диадему — я всегда хорошо выгляжу в диадеме… Великая Гера! Должно быть, здесь торгуют этим с начала осады! Идей, разве это не ужасно?
И так далее, покуда у меня не закружилась голова и мне не пришлось опуститься на скамью. Когда я уже потерял надежду, испытание закончилось. Гекамеда с довольной улыбкой сидела рядом со мной, покуда мы ждали торговца, чтобы оплатить счет. Наконец он появился и спокойно объявил, что покупки стоят сто шестьдесят пять дистатеронов!
— Ты уверен, что правильно посчитал? — осведомился я, не веря своим ушам.
— Абсолютно, господин. Можешь проверить сам.
Я повернулся к Гекамеде:
— Так не пойдет. Я получаю только восемьдесят дистатеронов в месяц. Это шестая часть годового жалованья!
Откровенно говоря, мои слова были не вполне правдивы. Помимо жалованья вестника, я получал содержание от моего отца в размере сотни дистатеронов в месяц, но счел необязательным об этом упоминать.
Гекамеда взяла счет у продавца и стала внимательно его изучать.
— К сожалению, — вздохнула она, — здесь нет ни одной вещи, без которой я могла бы обойтись.
— Неужели тебе срочно понадобились охотничьи сапоги и этот расшитый пурпуром пояс?
— Сапоги? — воскликнула Гекамеда. — Они просто великолепны! А что касается пояса, то у Елены точно такой же, только с кисточками на кончиках, но я могу пришить их сама.
Это не показалось мне достаточно убедительным аргументом, но я был вынужден подчиниться и полностью опустошить мой кошелек. Распорядившись немедленно доставить покупки в мои покои во дворце, мы удалились.
Покидая рынок, Гекамеда заметила какие-то разноцветные пояса на одном из прилавков и бросилась туда.
Я удержал ее только клятвой, что у меня не осталось никаких денег.
Измученный ненавистной процедурой, я настоял на возвращении в колеснице. Гекамеда тоже устала от толчеи, но ее глаза торжествующе блестели.
— Теперь, — промолвил я, со вздохом облегчения опускаясь на сиденье рядом с ней, — я надеюсь, ты будешь держаться более приветливо?
Гекамеда с удивлением воззрилась на меня.