Великая легенда
Шрифт:
Второй раз мы воодушевились, когда подошел мужчина в полном вооружении и шепнул мне на ухо одно слово:
— Фамир.
Это был пароль, который сообщил нам начальник стражи. Мы шагнули в сторону, пропуская незнакомца — я подумал, что это воин, которому Эней поручил ночной обход стен.
К этому времени полночь уже близилась. Мы начали проявлять нетерпение, особенно Парис, который бродил туда-сюда, бормоча себе под нос:
— Что, если он не придет?.. Но ведь мне дал слово сам Аполлон… Он должен прийти… Тверда ли моя
Внезапно из темноты появилась фигура, направляющаяся к входу в коридор, где мы стояли. «Поликсена!» — подумал я, и мое сердце едва не перестало биться. Но вскоре оказалось, что я ошибся, ибо, когда фигура приблизилась, я увидел мужчину в короткой воинской хламиде и остроконечной фригийской шапке.
Подойдя к нам, он остановился и тихо произнес:
— Фамир.
Кивнув, я отошел в сторону, и он направился в коридор.
В этот момент что-то привлекло мое внимание — не знаю, осанка или походка; во всяком случае, не черты лица, которые скрывала темнота.
Внутренний голос шепнул мне: «Это Поликсена, переодетая солдатом!»
Бесшумно подойдя к Парису, я схватил его за руку, не осмеливаясь говорить даже шепотом, но, к счастью, он меня понял. Вдвоем мы вошли в коридор и осторожно двинулись вперед.
Вскоре мы снова очутились на равнине, но она оказалась пуста! Конечно, разглядеть что-либо вдалеке было невозможно, но ночной пешеход никак не мог успеть скрыться из нашего поля зрения.
На какой-то момент я пришел в замешательство, затем быстро повернулся и опять шагнул в коридор.
Парис следовал за мной. У входа в узкий коридор, ведущий к склепам, я остановился и шепнул Парису, прижав губы к его уху:
— Ни звука!
И мы свернули в проход.
Задача была не из легких, так как малейший звук мог поднять тревогу. Мы надели сандалии из мягкого шелка, но даже шорох наших плащей и стук сердца казались мне зовами труб. Очевидно, всему виной мои нервы, ибо я был напряжен, как натянутая тетива.
Мы медленно продвигались вперед, через каждые несколько шагов останавливаясь и прислушиваясь. Ниоткуда не доносилось ни звука. Таким образом мы прошли два склепа, но, когда приблизились к входу в третий, я услышал тихие голоса и стиснул плечо Париса.
Он толкнул меня локтем, давая понять, что тоже это услышал. Казалось, прошла вечность, прежде чем мы достигли дальней стены и шагнули в проход, ведущий к четвертому склепу.
Голоса становились громче, и вскоре мы могли разобрать слова:
— Разве ты не горюешь о Брисеиде?
— Я горюю лишь о том, что не могу быть с тобой всегда.
Это были голоса Поликсены и Ахилла.
Дрожь возбуждения охватила меня с головы до пят.
Я почувствовал, как Парис напрягся, словно пантера перед прыжком. Конечно, я должен был учесть, что он может узнать Поликсену по голосу, но сожалеть об этом не было времени.
Внезапно я ощутил губы Париса у своего уха, но, прежде чем он успел прошептать
Крепко сжав руку моего спутника, я двинулся дальше по проходу. Мы опустились на четвереньки и поползли, как улитки. Земля под нами была влажной и скользкой, а в воздухе пахло грязью и слизью. Спрятанный под плащом фонарь соскользнул с пояса, но я успел его подхватить. Парис вынул из-под плаща лук со стрелами и держал их в руке.
Голоса продолжали звучать с промежутками и, когда мы достигли конца прохода, стали совсем отчетливыми. Когда я вошел в склеп, мне показалось, что, протянув руку, я могу дотронуться до говоривших. Я прижался к стене, потянув за собой Париса.
— Только однажды, держа тебя в своих объятиях, я видел твое лицо, — говорил Ахилл. — Если бы я мог рассеять эту проклятую тьму!
— Разве тебе недостаточно быть со мной? — отозвался голос Поликсены.
— Нет! Я хочу восхищаться твоей красотой!
Мы услышали шуршание одежды и звук поцелуя, прежде чем грек заговорил снова:
— Я хочу быть с тобой всегда. Ради тебя я разрушу стены Трои и увезу тебя на колеснице в мой шатер.
— Я буду ждать тебя, — прошептала Поликсена.
Почувствовав, что Парис зашевелился, я надавил рукой ему на плечо. Но, зная его нетерпеливость, понимал, что должен действовать без промедления, иначе он сам бросится на врага. Сунув руку под плащ, я нащупал светильник.
— Почему ты не пойдешь со мной сейчас? — снова послышался голос Ахилла. — Ты не хочешь сделать меня счастливым?
— Я не могу! Не проси меня. — В голосе Поликсены звучали слезы. — Это разбило бы сердце моего отца, а вся Троя, все мои братья, сестры и друзья возненавидели бы и прокляли меня. Но когда ты войдешь в город, я стану твоей! Только приходи скорее!
Потеряв самообладание при этих изменнических словах, Парис вскочил на ноги, прежде чем я успел его удержать, и взревел, как лев:
— Поликсена!
В следующую секунду я тоже выпрямился, вытаскивая светильник из-под плаща.
Хотя его луч был тусклым, пещера показалась залитой ярким светом, в сравнении с недавней кромешной тьмой. Я сразу увидел Поликсену и Ахилла, застывших от изумления менее чем в десяти шагах от нас. Парис стоял передо мной, широко расставив ноги и подняв лук.
Послышался резкий звук натянутой тетивы, и стрела просвистела в воздухе. Но Парис от волнения утратил меткость, и стрела прошла мимо цели, ударившись в стену. В следующий момент Ахилл устремился к нам, выхватив меч.
Парис отскочил в сторону, скользя на гладком полу склепа. Быстро повернувшись, грек бросился на меня.
Скорее благодаря удаче, нежели опыту, я смог увернуться от удара, и меч просвистел у меня над головой, но сила атаки Ахилла повергла меня наземь. Светильник выпал у меня из руки, но не погас.