Великая Мечта
Шрифт:
– А я серьезный?
– Да. И он тоже. Не рискует, в криминал не лезет, пытается коммерцию делать. Интересный парень. Мы с ним друзья. Я ему денег в долг дал. И кстати, имей в виду: я сказал, что деньги – от нас двоих.
– Зачем?
– Дурак ты! Затем, что если со мной что-нибудь случится, типа посадят или убьют, – Сережа Знаев отдаст долг тебе.
– Понял, – солидно ответил я, солидно засопел и солидно развалился в кресле – вроде как солидный человек солидно приехал обсудить солидные дела; на самом же деле банально наслаждался покоем и уютом. Я ни минуты не сомневался, что Юра набивает
А между первыми и вторыми ловко снуют коренные жители, не забывая вовремя собирать арендную плату.
– Деньги есть? – спросил Юра.
– Нет.
– А чего молчишь?
– А что – нужно кричать?
– Деньги будут. Завтра. Край – послезавтра. Ты чего думаешь – я такой спокойный? Жду прихода. После тюрьмы я стал очень суеверный. Боюсь мазу спугнуть. Пока – вот, возьми пятихатку. Заткнешь первоочередные дырки...
Я печально потер пальцами лоб. Человек старше меня всего на десять дней – почему у него всегда есть лишняя пятихатка, а у меня ее нет? Неужели десять дней разницы так много значат?
– Пятихатка меня не спасает. Завтра – крайний срок за хату платить.
– Продинамь хозяев, – посоветовал Юра, приглушая «Земляничные поляны». – На пару дней. А это – возьми.
Я получил в ладонь пять купюрок и мрачно сунул в задний карман. Рассыпаться в благодарностях меж нами было не принято.
– Не клади в задний карман, – строго сказал друг. – Знаешь, как профессионалы называют задний карман?
– Нет.
– Чужой. Положить в задний карман – все равно что в чужой.
Кстати, продинамить квартирную хозяйку я не мог – и так уже тянул вторую неделю.
Нельзя сказать, что в этот момент я обозначился как некий сопляк-мудак, а Юра как гуру и пахан. Гуру мне никогда на хуй не были нужны – а вот помощь друга требовалась. Друг имел деньги, я не имел – почему не принять помощь друга?
Все взятые суммы я помнил и числил как долг.
– Теперь – в музей, – провозгласил Юра и стал стягивать с длинных жилистых голеней штаны.
После тюрьмы он носил только спортивные костюмы. Объяснял так: «Примут – заеду в хату в удобной одежде».
Мне стало тоскливо. Вместо непонятного похода в музей я предпочел бы сейчас срочно объехать нескольких относительно денежных приятелей с просьбами ссудить хоть десять долларов. Как ни хитри, как ни маневрируй, а какие-то деньги, хоть три бумажки, владелице квартиры завтра надо отдать. Иначе – выселит. Я и так уже балансировал на грани. Спасался только демонстрацией изысканных манер. Слава Богу, родители научили...
Друг проигнорировал мою кислую мину: подшучивая над собой, надо мной и подпевая Джону Леннону, он облачился, нацепил часы, потом добыл из ящика стола увесистую золотую цепь и деловито украсил себя ею.
– Вчера купил, – пробормотал он. – Сто пятьдесят баксов отдал.
– Тебе что, деньги некуда девать?
– Не в этом дело. По нашей жизни на себе нужно иметь как можно больше ценного. Однажды ты будешь убегать от мусоров в одних трусах. В окно прыгнешь. Вот тогда тебе и пригодится золото на шее. Или дорогие часы на руке.
Юра вышел в кухню. Я
Я застеснялся. Дама – нисколько. Она деловито и тщательно вытерла полотенцем длинные светлые волосы. Бросила полотенце на пол. Взяла сигареты. Вольготно расположилась в кресле. Закурила. Мелодично представилась:
– Я – Света.
– Андрей. Она была как минимум на два года моложе меня, но смотрела чрезвычайно взросло, даже с превосходством. Ее взгляд я оценил как весьма неглупый.
– Ты тот самый Андрей, который теперь работает с Юрой?
– Типа того. А ты?
Таким вот практически голым теткам лучше сразу говорить «ты». Незачем миндальничать и включать интеллигента. Когда мужчина обращается к женщине на «ты», это ее резко дисциплинирует.
– Я? – деваха беззаботно хохотнула. – Я нигде не работаю. Сиськи по пуду – работать не буду.
Очень привлекательная, пронеслось в моей голове. Однако мне следует не чужих женщин разглядывать, а думать о том, как накормить свою.
– Слушай, – произнес я, глядя в пол. – Ты бы, мать, прикрылась.
– А что, не нравлюсь?
– Дело не в этом.
– В этом.
Она выпустила длинную струю дыма. Курила очень жадно. Я собрался было встать и уйти, но из кухни, что-то торопливо дожевывая, появился Юра и весело оглядел нас обоих.
– Ты бы прикрылась, – посоветовал он своей подруге.
– Зачем?
– Это просьба.
– Мне после ванны – жарко.
– А мне перед другом неудобно. Он, кстати, женат.
– Глубоко сочувствую.
– Накинь нормальный халат. Прикройся.
– Щас, все брошу и пойду накидывать халат.
Юра окаменел лицом и попытался взглядом внушить упрямой девчонке тысячелетнее превосходство самца над самкой – но самка, похоже, только забавлялась. Сидела на диване, закинув одну красивую ногу на другую, не менее красивую (в бедрах обозначились длинные мускулы), и теребила в пальцах невысохшие пряди волос. Дымила уже второй сигаретой.
– Ты делаешь ошибку, – проскрежетал мой товарищ.
– И ты, – легко парировала обладательница пудовых сисек. – Ты мне говорил, что в твоем доме я могу делать все, что хочу. Вот я и делаю, что хочу. А твой женатый друг пусть дышит ровно.
Меня задело.
– Я дышу так ровно, как тебе вовек не научиться.
Света рассмеялась. Очень красиво, далеко откидывая голову назад – так, что мне стали видны ее немного желтоватые верхние коренные зубы. У Юры был отменный вкус.
– Вижу, мальчики, вас всерьез возбудила. Кладов, ты куда-то собрался?