Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи
Шрифт:
Этот вопрос поставил начальника Генштаба армии в неловкое положение. Он откровенно признался:
— Вы задали мне вопрос, Того, который выходит за рамки моей компетенции. Ну скажите, как я могу обсуждать проблему, не зная в сущности ни конкретных сил нашего флота да и степени их фактической боеготовности? Это очень непросто. Идею же саму по себе вы определили правильно. Она несет в себе элемент безысходности. Тут уж мы все оказываемся в положении «камикадзе». Я этот вариант начисто отвергаю.
— Я полагаю, Умэдзу, что его отвергнет и император. Если уж всем нам придется погибнуть за Великую Империю, то эго лучше всего сделать при защите метрополии, а не где-то в Маньчжурии,
В этом месте дискуссия министра иностранных дел и начальника Генштаба армии прервалась. Генерала Умэдзу пригласил к себе военный министр генерал Анами, чтобы уточнить некоторые положения доклада, подготовленного Генштабом армии по результатам третьего этапа мобилизации. На следующий день его предстояло доложить премьер-министру Судзуки, который сам решил разобраться в вопросах пополнения японских сил на континенте, их неотложных нуждах.
С объявлением воздушной тревоги министр иностранных дел Того спустился в бомбоубежище, и тут его сразу же пригласили к аппарату. Звонил Судзуки. Премьер-министра интересовала информация из Европы. «Первый дипломат» Японии доложил, что из Швейцарии, где контакты с американскими представителями прервались в середине июля, никаких новых телеграмм не поступило, а вот посол в Москве Сато прислал срочную телеграмму и без объяснения причин предложил побыстрее принять... Потсдамскую декларацию противника. Судзуки выслушал это сообщение молча, а потом все же порекомендовал Того направить телеграмму в Москву, и пусть Сато вразумительно объяснит, чем конкретно вызвано его «таинственное предложение». Подобного рода предложений он немало слышит и в Токио.
Третий этап мобилизации хотя по цифровым показателям вполне оправдывал возложенные на него надежды (было сформировано шестнадцать дивизий и тринадцать смешанных бригад), в качественном отношении вызывал немало вопросов. Невероятно осложнились проблемы с вооружением новых формирований. Их категорически не хватало. Даже в учебных подразделениях была обеспечена винтовками и автоматическим оружием лишь третья часть личного состава. В 1-й и 2-й Объединенных армиях национальной обороны боевое оружие имели только четверо солдат из пяти. Не спасал положения и переход соединений на штаты военного времени. Число дивизий увеличивалось, но оружия поступало все меньше и доставлялось оно в войска крайне нерегулярно. Почти в два раза упало производство боеприпасов в Маньчжурии. Участились перебои с горючим.
Неудовольствие премьер-министра вызывало и то, что императорская Ставка до начала августа не решила вопрос о переподчинении 17-го фронта в Корее командованию Квантунской армии. По его мнению, эта искусственная затяжка не позволяла генерал-лейтенанту Ямаде завершить корректировку перспективного оборонительного плана на материке. Судзуки предложил военному министру Анами направить копию «убедительного доклада» императору с обязательной рекомендацией хотя бы пять-шесть дивизий береговой обороны из метрополии побыстрее передать в состав 17-го фронта для лучшего прикрытия побережья и важнейших портов.
В отличие от действий Высшего совета по руководству войной, императорская Ставка свое главное предназначение видела во всемерном укреплении военно-морского флота и боевой авиации. Но проблемы их пополнения техникой, личным составом и боепитанием выдались к августу намного сложнее проблем сухопутных войск.
В последние полтора года войны флот понес большие потери в корабельном составе, восполнить которые уже не представлялось возможным. Вследствие жестокой блокады метрополии с моря и массированных бомбардировок с воздуха, осуществляемых флотом и авиацией Противника, прервалась работа судоверфей. Поэтому главные
Не меньшие усилия в сравнении с флотом прилагались Ставкой и в решении авиационных проблем. Но и здесь, практически по тем же причинам, основное внимание уделялось подготовке смертников. Рост их численности вызывался острой нехваткой опытных боевых летчиков. В результате массированных бомбардировок авиазаводов и резкого уменьшения импорта бокситов с начала сорок пятого начал снижаться выпуск боевых самолетов. Поэтому Ставка, во-первых, стремилась увеличить выпуск специальных типов штурмовиков и перестраивала имевшиеся транспортные, связные, разведывательные самолеты для смертников, во-вторых, развернула широкую пропагандистскую кампанию по привлечению молодежи в ряды «камикадзе». Официально это вступление могло быть только добровольным, но с начала последнего года войны оно стало уже «добровольно-принудительным».
Для расширения аэродромной сети на островах собственно Японии и в сорок пятом продолжалось строительство свыше трехсот двадцати взлетно-посадочных полос, девяносто пять из них — в глухих местах. По перспективному плану «Кэцу» создавались значительные запасы авиационного бензина для обеспечения воздушных операций при обороне метрополии.
К началу августа была практически завершена структурная реорганизация Военно-Воздушных сил в метрополии. Всемерно укреплялась Объединенная воздушная армия национальной обороны генерала Кавабэ. В конце мая в ее состав вошла 6-я воздушная армия. Это позволило Ставке большую часть 5-й воздушной армии перебросить в Северный Китай и Корею, оперативно подчинив новую группировку командованию Квантунской армии. Лишь 1-я авиадивизия оставалась в составе 5-й воздушной армии в метрополии.
Для усиления противовоздушной обороны собственно Японии Ставка создала, в дополнение к имеющимся соединениям и частям, еще 71-ю и 72-ю воздушные флотилии в составе соответственно 3-го и 5-го воздушных флотов. Кроме того, Генштаб сухопутной армии, по указанию Ставки, сформировал в июне—июле четыре дивизии зенитной артиллерии. К началу августа небо Японии охраняли более тысячи истребителей и три тысячи зенитных орудий, что было явно недостаточно. Массированные атаки авиации противника с каждым днем нарастали.
Утром 3 августа император позвонил Судзуки и предложил созвать заседание кабинета министров, чтобы рассмотреть возможность принятия Потсдамской декларации руководителей США, Великобритании и Китая. Премьер выполнил это пожелание Хирохито только на следующий день. Кабинет собрался. Министры находились во взвинченном состоянии, и удовлетворить пожелание императора оказалось делом проблематичным. Военная группа «министров-оборонцев» — адмиралы Ионаи и Тоеда, генерал Анами — решительно отметали капитуляцию страны в любой форме. Их девиз — «Бороться до конца» не претерпел никаких изменений. Военно-морской министр впервые в открытую озвучил свой «материковый вариант». Адмирал Ионаи заявил, что он готов лично возглавить все наличные войска на материке и достойно защитить интересы Великой Империи от порабощения. Сил для достижения этой цели у нее вполне хватает. Премьер-министр Судзуки, хотя внешне и сохранял присутствие духа, находился в подавленном состоянии и закрыл заседание, не приняв никакого решения.