Великая Пустошь
Шрифт:
– Да, при чём тут он? Я сам, таким способом, не раз казнил. А на пирах мы и не такое выделывали... Тихо! Идёт вроде.
Внизу замолчали, и Агей услышал тихие шаги. Кто-то приблизился к башне и вошел в проём.
1.7
– Ну, здравствуй, Надан, - сказал Харум.
– Здравствуй, Гецул, - ответил ему голос, в котором изумлённый Агей сразу же узнал голос старика Елизара.
– Гецула давно нет, - ответил Харум.
– Одна тень осталась. Да и не стоит сейчас старые имена называть. Тем более, в
– Согласен, брат.
– Вот, кстати, познакомься, это Берг, сын Берга Трехпалого.
– Как же, - отвечал Елизар.
– Знал я твоего отца, знал. Знатный вождь был, и клан его во всей Пустоши известен был.
– Для меня большая часть познакомиться с вами, господин Надан, - дрогнувшим голосом сказал парень.
– Мне про вас господин Харум столько рассказывал!
– Да... Рассказал немного про наше старое житьё-бытьё, - подал голос Харум.
– Ладно, Берг, нам поговорить надо, а ты иди в караульную башню, встань в дверях и прикрой нас. Если рядом кто появится, дай знать.
Послышались тихие удаляющиеся шаги.
– Он, и правда, сын Берга?
– спросил Елизар.
– Вряд ли. Но одно время Хибар их вотчиной был. Мне Трёхпалый рассказывал, что они здесь часто всем кланом расслаблялись. Отдыхали, так сказать, душой и телом. Наверное, мамка-шлюха насвистела ему в уши, что он сын самого Берга, а этот дурачок и поверил. А как там на самом деле, уже не узнаешь. Не похож, ведь, он на него, ни капли. Хотя, его мог заделать один из джигитов Берга. А то, что он считает себя сыном Трёхпалого, так то - мне на руку.
– Ладно, Гецул, то есть Харум... Я понимаю, что ты удивился, когда меня с этими бродягами увидел. Но как я удивился, увидев тебя с татуировками раба! Расскажи, как ты выжил то, и как в начальство здесь выбрался?
– Унылая у меня история, Надан, то есть, Елизар. Когда наша коалиция обосралась, ещё толком не собравшись, я понял - конец нам всем. Поэтому собрал в колонну всё добро, всех верных людей, и отчалил.
– Много их с тобой было?
– Мало. Большинство парней решили остаться и драться, как я и их не уговаривал, как не объяснял... Где теперь их косточки?..
Старик сплюнул.
– Думаешь, всех выбили?
– спросил Елизар.
– Конечно! Они у меня злые и дерзкие были. Такие головы перед Сегрегором не склонили бы. И он таких не щадил.
Лже-Харум некоторое время помолчал, а затем продолжил:
– Я в Северные Земли решил податься. Как Большая война началось, я там плантацию прикупил. Мог и в Южные Земли двинуть, там тоже кое-что было, но пришлось бы с боем пробиваться. А на север тогда легко можно было с нефтяниками проскочить. Прибился бы к их конвою и запросто ушёл бы.
И вот мне бы, дураку, уехать спокойно, но не мог я так просто уйти. Вроде и ясно, что Сегрегор одолевает, но разве сразу поверишь в это? Мы, ведь, такие сильные и на тебе! Бросай родные места и беги, как крыса...
Вот я сюда, на Север, и завернул. Сам знаешь, здесь народу меньше, чем у нас, но тоже ведь серьёзные вожди: Берг тот же, Большой Мо, Салага Жёлтый, Мигул. Я думал, что у них мозги наконец-то включатся,
Какой там! Я чуть не охрип, объясняя им, а они сидят, да чего-то там думают, да прикидывают. Мне бы сразу бежать, а я всё ждал, на что-то надеялся. Тем более, что слухи самые разные приходили. Вот, про тебя, например. Одни говорили, что тебя убили. Другие что ты Сегрегора теснишь. Третьи кричали, что ты на Север отступил и с тобой народу тьма, и вы собираете силы, чтобы контрудар устроить. Это сейчас-то мне всё ясно, а тогда, я ещё надеялся.
Старик зло сплюнул.
– И, что же?
– спросил Елизар.
– Вот, ждал и дождался! На мой лагерь налетели Шатуны. Помнишь их?
– Это у которых на эмблеме череп на колесе?
– Они самые!
– А откуда они тут взялись? Они же всегда на самом юге обретались.
– Это я потом узнал, что они быстро под Сегрегора легли и в бой сами рвались, выслуживались. Вот и налетели они, и ещё другие уроды с ними были. Всего машин пятнадцать. Началась буза и мы им хорошо врезали. Сразу восемь машин расхерачили. Они отступили, но и нам досталось. Сожгли, гады, бензовоз и два моих тягача подпалили. А куда я без тягачей? Всё добро бросать?
– Я ещё не успел осознать, как видим, на полнеба пыль. Большие силы к нам прут. Мы запросили по радио, они не отвечают. Явно это сегрегоровские гады. И куда нам? Собрали кое-что и на четырёх машинах на север рванули. Они за нами гнались километров сто, не меньше. Мы оторвались, но я один остался. Куда мои ребята делись, хрен его знает. У меня рация повредилась, и я остался с одним парнем, Грумом. Верный воин был, настоящий джигит!
Вот сидим мы, что делать не ясно. Бензина нет, рации нет. Куда идти? И вот как-то я понял, что дело дрянь и с минуты на минуту, нас забацают. Ну и придумал. Бросили мы машину и там, в холмах, затерялись. Не знаю, каким чудом, оказалась у нас термическая машинка. Ну, которыми на металле эмблемы выжигали. Но ты ведь знаешь, что ей и татуровки делать можно?
– Можно, но никто не делал. Такие тату не уважали.
– Вот! Это вы, герои, всё по старинке делаете, чтобы с кровью и терпеть! А тут быстро можно сделать, ну, мы и решились. Друг другу на руках и на лбу выделали. Ловко вышло. Я такие у многих рабов видел. Чьи-либо клеймы не стали ставить, чтобы не спалиться, но и таких рабов, с тату, как у меня, полным-полно в Пустоши было. И ведь через час после гравировки, уже можно подумать, что татуировке много лет! А машинку мы в приметном месте, закопали. Ты же знаешь, что такие татуировки свести легко ей можно?
– Знаю, конечно.
– Так вот, только мы в рабов преобразились, как на нас налетели. И знаешь кто?
– Кто?
– Чигуры!
– Откуда они здесь? Они же на дальнем западе, почти где Ковчег. Неужто тоже тогда под Сегрегора легли?
– В том-то и дело, что нет! Какие-то черти залётные. У них такие эмблемы, каких я и не видел раньше. Раболовы. Грум за пушку схватился и его успокоили. А я растерялся, и меня они живым взяли. Бросили в клетку, к другим рабам. Ну, и сюда они приехали, в Хибар. Здесь их сегрегоровцы и накрыли. Чигуров на колья, а меня, с остальными рабами, на свободу: гуляй, рванина!