Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке
Шрифт:
В. Геманов утверждает, что Крылов был работником политотдела бригады ПЛ, «исполнявший в походе обязанности замполита» [30].
На мой взгляд, у Крылова была одна-единственная задача – держать радиосвязь с разведотделом флота и на боевой позиции дать указание Маринеско о том, какая конкретная цель должна быть уничтожена любой ценой (именно лайнер «Вильгельм Густлофф»), и, возможно, выполнить еще одну спецфункцию в момент атаки, о чем будет сказано ниже.
Когда мне в начале 2006 г. прислали из Санкт-Петербурга книгу Александра Крона «Капитан дальнего плавания», изданную в 1984 г., [144] я был очень удивлен тем, что эпизод встречи на базе в Турку подлодки С-13 после январского похода 1945 г. был описан совершенно не так, как он отложился у меня в памяти после прочтения в 1983 г. этой повести, напечатанной в журнале «Новый мир». В книге
144
За что я очень благодарен Марии Ивановне Громыко, как и за несколько присланных ею фотографий, связанных с Маринеско.
В моей же памяти сохранились связанные с этим возвращением невероятные события, о которых 22 года назад я прочитал в журнальном варианте повести А. Крона. Там говорилось, что когда С-13 подошла к пирсу порта Турку, ее команде, вопреки традиции, не только не поднесли жареных поросят, числом, равным количеству потопленных в походе кораблей противника, но подлодку вообще никто не встречал, и оскорбленный А. И. Маринеско дал команду на погружение, положил лодку на грунт рядом с пирсом, после чего приказал выдать команде алкоголь и объявил праздник в честь боевого успеха в походе. Потом с пирса к лодке неоднократно спускали водолаза, который гаечным ключом выстукивал по обшивке приказ командования о немедленном всплытии, на что получал краткие и резкие ответы стуком изнутри. Когда же лодка наконец всплыла и пришвартовалась, начались серьезные разборки с участием командования, политотдела и СМЕРШа. Однако, несмотря ни на что, учитывая уникальные боевые результаты январского похода С-13, ни ее командира, ни членов команды к ответственности привлекать не стали, но награды снизили на несколько категорий: так, А. Маринеско вместо звезды Героя получил орден Боевого Красного Знамени.
Я обратился в редакцию «Нового мира», где мне любезно предоставили второй номер этого журнала за 1983 г. Оказалось, что журнальный вариант отличался от книжного одним-единственным словом: в журнале командир дивизиона подлодок А. Орел встречал вернувшуюся из похода С-13 на тральщике, а в книге – на ледоколе (значение этой разницы я понял позднее, о чем еще расскажу).
Неожиданно для меня в журнальном варианте повести А. Крона не было слов о том, что геройскую лодку никто не встретил и Маринеско в знак протеста дал команду положить С-13 на грунт возле пирса. И тогда я вспомнил, что об этом мне рассказывал Борис Александрович Краснов – капитан 2-го ранга запаса и бывший командир подводной лодки, который некоторое время работал помощником директора нашего института по соцбытовым вопросам. Я давал ему почитать журнал «Новый мир» с публикацией о Маринеско, и он-то и сообщил мне, что встреча С-13 на базе описана в журнале неправильно, и в общих чертах изложил историю о погружении подлодки у пирса, после того как ее никто не встретил. Он утверждал, что слышал эту историю лично из уст командира подлодки С-13 А. И. Маринеско.
Как рассказал Борис Александрович, в самом конце 50-х – начале 60-х годов в Кронштадте начались встречи подводников Балтики – участников Великой Отечественной войны. Во время этих встреч им разрешали бывать на борту современных подводных лодок, в том числе на подлодке, где служил сам Краснов. На двух таких встречах присутствовал А. И. Маринеско, при этом он неоднократно заходил в гости в каюту Бориса Александровича. Краснов открывал сейф, извлекал емкость со спиртом, разливал его по стаканам. Однако, чокнувшись, Маринеско свой стакан не опрокидывал, а расстегивал пиджак и рубашку, доставал из кармана стеклянную воронку, вставлял ее в какое-то отверстие в животе и вливал свою порцию спирта через эту воронку (у него к этому времени была удалена часть пищевода). После этого начинались воспоминания и долгие разговоры о войне. Однажды Маринеско и рассказал о том, как встречали подлодку С-13 после январского похода, и о том, как ее экипаж на дне возле пирса отпраздновал свое возвращение и свой боевой успех – потопление в этом походе двух кораблей, одним из которых был «Вильгельм Густлофф». Как спускали водолаза, который отстукивал разводным ключом по борту лодки морзянкой приказы командира дивизиона подводных лодок Орла, а затем командира бригады Верховского, и что приказывал радисту отстучать в ответ лихой Маринеско, пока команда С-13 праздновала свои
Поэтому после получения книги А. Крона из Петербурга я понял, что надо немедленно связаться с Б. А. Красновым и уточнить ряд деталей, не представлявших для меня большого интереса в 1983 г., но ставших чрезвычайно важными сейчас. Однако когда я с большим трудом разыскал его домашний телефон и позвонил, женский голос (принадлежавший, скорее всего, его жене) сообщил печальную новость: Борис Александрович Краснов умер 26 сентября 2005 г.
Должен отметить, что факт существования этой версии возвращения С-13 на базу после январского похода мне подтвердил и бывший подводник контр-адмирал О. В. Кустов, сказав, что неоднократно слышал ее на флоте. В той или иной степени ее подтвердили еще несколько подводников, в том числе один ветеран – офицер-подводник Балтийского флота со времен Великой Отечественной войны. Даже в Музее истории подводного флота им. А. И. Маринеско (в Санкт-Петербурге) мне сказали, что такая версия есть, хотя вполне возможно, что в ней имеется в виду празднование на грунте экипажем С-13 Дня Победы 9 мая, заставшего подлодку в ее последнем боевом походе.
В одном из самых последних объемных материалов об А. И. Маринеско «Подводный ас», опубликованном в семи номерах газеты «Московская правда» в марте 2006 г. [21], журналистка Берта Бухарина подробно изложила свою беседу с единственным живущим в Москве членом экипажа легендарной подлодки С-13, помощником акустика, участником «атаки века» капитан-лейтенантом в отставке С. А. Звездовым. В публикации этой газеты за 14 марта 2006 г. сказано:
Среди баек о Маринеско есть и такая. Якобы недовольный тем, как на берегу встретили лодку, вернувшуюся из похода, командир отдал команду на погружение прямо у пирса. И экипаж целые сутки отмечал победу в лодке, несмотря на попытки командования до него достучаться.
Фактически это почти слово в слово повторенный рассказ Б. A. Краснова, который, однако, слышал его не как чью-то байку, а из уст самого А. И. Маринеско. Причем предположить, что таким образом экипаж С-13 после возвращения на базу праздновал победу над Германией невозможно, ибо в День Победы подлодка совершала свой последний боевой поход (20 апреля – 23 мая 1945 г.) и на ее борту находился в странной роли то ли наставника, то ли контролера начальник подводных сил Балтфлота контрадмирал Стеценко, который подобного никогда не допустил бы. Так что вполне возможно, что такой немыслимый в условиях военного времени случай – и протест экипажа военного корабля, и неоднократный отказ командира лодки выполнить приказ командования, и создание помехи для нормальной работы причала – действительно имел место, и, скорее всего, это было после возвращения С-13 из январского похода 1945 г.
На мой взгляд, именно этот невероятный эпизод и стал причиной всех последующих неприятностей А. И. Маринеско и гонений на него, начиная с замены звезды Героя Советского Союза на орден Красного Знамени.
Осталось только понять, из-за чего же он, капитан 3-го ранга, профессионал и настоящий командир, подверг себя и свой экипаж такому риску? Вряд ли только из-за отсутствия на пирсе восторженной толпы, командования и традиционных жареных поросят. Должна быть тут гораздо более серьезная причина. Попробуем ее выяснить.
Загадки «атаки века»
Рассмотрим некоторые подробности, странные стечения обстоятельств, непонятности и противоречия, связанные с «атакой века».
1. Утверждается, что в момент выхода из Ханко в январский поход С-13 была единственной подводной лодкой типа «С» на Балтфлоте (остальные двенадцать к этому времени погибли), поэтому командование направляет ее на другой конец Балтийского моря на «свободную охоту» за немецкими транспортами, эвакуирующими из Восточной Пруссии и Померании войска, ценности и важнейшие документы (кстати, среди них должны были находиться и архивы обеих восточных ставок Гитлера). И вот на семнадцатый день своего боевого дежурства у выхода из Данцигской бухты в 20.12 по московскому времени, то есть в 22.12 по берлинскому (практически в темноте), при штормовой непогоде (до 9 баллов), на семиградусном морозе и при снежном буране эта подлодка случайно (?) обнаруживает самое большое немецкое судно, которое пять лет простояло у стенки и впервые за эти годы именно в этот день вышло в море.
Вероятность случайного совпадения ничтожно мала. Гораздо вероятнее, что командование поручило Маринеско уничтожить именно это судно, однако точная дата его выхода в море и маршрут были неизвестны (либо они были известны, но по каким-то причинам изменились); когда же в распоряжении советского командования оказались уточненные данные, их по радио сообщили Маринеско. (Кстати, не факт, что С-13 осталась тогда последней «эской» на Балтике, возможно, в это время еще была цела С-4, о чем я еще подробно расскажу.)