Великая тушинская зга
Шрифт:
– Согласна! – впечатлённая таким точным знанием о ней, тут же согласилась Принцесса и махнула своим друзьям: – Айда!
Серёжа и Борька не стали возражать и молча последовали её совету.
– КГБ – это сила! – уже когда они дошли до трамвайной остановки, первым подал голос Пророк. – Я, наверное, тоже в КГБ пойду служить.
– Да ну! – сморщилась Хольда. – По лесу с биноклем всю жизнь шастать!
– Ты девчонка. Не понимаешь! – вздохнул Борька. – Там не только с биноклем надо, но и пистолеты дают, и рации маленькие, чтобы в пачку сигарет помещались.
– Всё равно скукота! – сказала девочка, посмотрела на висящие над остановкой часы и добавила: – Мне через час на игру надо. У нас дружеский матч с девчонками из «Красного Балтийца».
– Коптевские! – с пониманием кивнул Борька и объяснил ничего не понявшему Серёже: – За нами войковские живут, а за войковскими – коптевские.
Вернувшись домой, Серёжа долго не мог открыть дверь, потому что, видимо, старуха-соседка закрыла её изнутри на цепочку. Но после десятого по счёту звонка дверь открыла мама в халате и с мокрой головой, которую она закутала в полотенце.
– Не слышала, мылась, – сообщила она. – Иди в комнату, там на столе сюрприз для тебя.
Мальчик быстро разулся и прошмыгнул в комнату. На столе лежал огромный карандаш с надписью «Таллин». Серёжа взял карандаш в руку и взвесил его. Карандаш весил добрые полкило как минимум.
Снаружи послышались какие-то голоса, раздался мамин смех и потом щёлкнул замок на входной двери. Мама вошла в комнату какая-то радостная. Она села на стул перед трюмо в углу, сняла с головы полотенце, распустила волосы, посмотрела на себя в зеркало и мечтательно произнесла:
– Когда-нибудь и мы увидим, как бьют часы Вана Томаса.
На данном жизненном этапе милая Марина Юрьевна находилась в упоительной надежде наконец обрести личное счастье. Многолетние встречи с женатым инженером-физиком ничего, кроме моральной усталости, не принесли. Владимир грешил с ней и каялся жене. Потом опять грешил и опять каялся. Жене это опостылело, и она обратилась в партийную организацию мужа. Парторг научно-исследовательского института, где трудился физик, вызвал изменщика в свой кабинет и отлупил гнилого интеллигента брошурированной статьёй Фридриха Энгельса по морде. Парторг был переведён в научную среду с Тихоокеанского флота и по-прежнему в душе оставался моряком. Он отлично понимал, к каким смятениям могут привести такие сюрпризы. На корабле, где он служил пятнадцать лет, один матрос вплавь отправился мстить своей невесте за измену, а корабль находился на тот момент ровно посередине океана, и матроса сожрали акулы.
Аморальщина была опасна, под какими бы возвышенными лозунгами она ни скрывалась. Надо признать: парторг сохранил семьи доброй трети легкомысленных научных сотрудников и сотрудниц. Своей же семьи ему так завести и не посчастливилось. Много лет он ухаживал за одной, так же одинокой, продавщицей из «Бакалеи» на Туристской улице, но безрезультатно. Хотя, казалось бы, всё было «за». Парторг частенько в конце собрания любил печально шутить: «Из точки А в точку Б вышел поезд, а в то же самое время из точки Б в точку А вышел ему навстречу другой поезд. В какой они точке встретились? А ни в какой! Почему?! Не посчастливилось!»
Владимир начал избегать Марину Юрьевну, перестал писать любовные письма и звонить каждый день перед сном. Через месяц такого поведения женщина поняла, что физик всё-таки выбрал жену и троих детей. Поплакала, конечно, даже несколько раз напилась с горя, но женская природа взяла своё и к ней возвратилась надежда. Причиной тому стало случайное знакомство с Эльмаром, командированным из Эстонии к ним на фабрику.
Эльмару было тридцать пять лет, он всё знал про окрашивание хлопчатобумажных тканей, семьи не имел, но рассчитывал однажды встретить свою единственную любовь. Об этом не таясь он поведал всему коллективу на отчётно-выборном собрании, когда смешливые тушинские прядильщицы начали подшучивать над его одиночеством.
– Да, я разборчивый! – обиженно реагировал он. – Это такой деликатный вопрос, а вы вот так грубо интересуетесь про жену. Будет жена! Всему своё время!
– Не тяни! – продолжали хохотать прядильщицы. – Оборудование не должно простаивать!
Такие намёки окончательно поставили эстонца в тупик, и он до конца собрания молчал. Потом они случайно столкнулись с Мариной Юрьевной у газетного киоска. Слово за слово, и между ними возникло некое ощущение душевной близости. Позже они дважды ходили на танцы и один раз в ресторан «Колхида» на Садовом кольце. Там Эльмар подробно рассказал о своей жизни в Эстонии. У Эльмара была большая семья, а до революции семья была ещё и зажиточной, поэтому ровно половину сослали в Сибирь на поселение. Годы стёрли эту трагедию, и семья воссоединилась. Причём не обошлось без казусов – в эстонской половине верховодил католический епископ Мартин, младший брат отца Эльмара, инженера-судостроителя, а в сибирской части управлял старший брат – православный епископ Евстафий. На ежегодной встрече семьи в Таллине на 1 Мая епископы отделялись от остальной компании и погружались в длительные богословские споры.
– Первый престол был и есть Римский, католический! Потому он во всех вопросах прав и потому у католической церкви прихожан на полтора миллиарда больше, – провозглашал неоспоримую истину Мартин.
– Много званных, да мало избранных! – парировал Евстафий. – Вера, происходящая от страстных органов, будь то ум или сердце, для слабой человеческой природы приятна, ибо потворствует слабости. Вера же, проистекающая из духовного родства Светлому Мраку Господню, обожествляет человеческую природу. Оттого и радуемся мы по-разному: вы – от Рождества больше, мы – от Пасхи!
– Не вижу смысла! – негодовал католик. – У меня даже голова закружилась, пока я в уме всё, вами сказанное, на эстонский переводил.
– Вот! – торжествовал православный. – Прямое доказательство моей правоты. Уму лукавому не одолеть истинной веры!
– При чём здесь вера! – сокрушался Мартин. – Это вы, ваше Высокопреосвященство, как шаман, меня в трансовые состояния вводите своими речами. Да вы хлыст, батюшка!
– Побойтесь Бога! – обижался православный архипастырь и интересовался: – Про шаманов, кстати: вы, ваше Высокопреосвященство, Кастанеду читали?
– Читал, – признавался католик. – И вы читали?
– Мне один инок своими словами, но во всех деталях пересказывал, – отвечал Евстафий и печально разводил руками. – Что тут скажешь: в наших лесах таких кактусов нет!
– Кактусы – не главное! – пытался объяснить ему суть мистического учения Мартин.
– Вот опять! – хмыкал православный архипастырь. – По мне так кактусы-то как раз и самое главное, а всё остальное вода, досужие домыслы! Всё у вас так: и папизм, и кактусы не виноваты!