Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего
Шрифт:
Однако советское командование не сумело эффективно воспользоваться этим явным превосходством. Из-за непродуманных планов Генштаба корпус почти неделю войны потерянно «метался» по проселочным дорогам на участке Львов – Перемышль – Броды – Дубно, не вступая в соприкосновение с противником. В этом бессмысленном пятисоткилометровом марафоне корпус, без боя утеряв на дорогах все танки Т-35, только к трем часам дня 25 июня наконец-то подошел к району Броды. Командование фронта фактически потеряло корпус на дорогах войны.
В секретном «Указании по использованию бронетанковых войск»
Танковое сражение в районе Дубно, начавшееся 26 июня, и подобные другие схватки с противником не принесли советским танкистам славы. В результате спонтанных и плохо координируемых боев на этом фронте Красная Армия лишилась 6 механизированных корпусов, почти 4 тыс. танков.
Однако именно эти действия спутали планы немецкого командования на участке южнее Припяти. «Оперативный прорыв, – писал в мемуарах генерал Готт (1-й танковой группы Клейста), – приданной 6-й армии до 28 июня достигнут не был. Большим препятствием на пути наступления немецких частей были мощные контрудары противника».
Еще сложнее складывалась ситуация на Западном фронте. Прибывший сюда Шапошников еще вечером 23 июня рекомендовал Павлову срочно просить у Тимошенко разрешения на отвод войск с Белостокского выступа. Однако командующий игнорировал этот совет. И, воспользовавшись этим, командующий 3-й немецкой танковой группой генерал Готт начал обход 10-й советской армии.
Сталин своевременно обратил внимание на этот маневр 27 июня, через Жукова он послал директиву Павлову: «Имейте в виду, что первый механизированный эшелон противника очень далеко оторвался от своей пехоты. В этом сейчас слабость как первого эшелона, так и самой пехоты, двигающейся без танков.
Если только подчиненные вам командиры смогут взять в руки части, особенно танковые, то можно было бы нанести уничтожающий удар как по тылу для разгрома первого эшелона, так и для разгрома пехоты, двигающейся без танков. Если удастся, организуйте сначала мощный удар по тылу первого эшелона противника, двигающегося на Минск и Бобруйск, после чего можно с успехом повернуться против пехоты».
В своих «сочинениях» Жуков присвоил авторство этой директивы себе. Однако уже сам стиль текста свидетельствует о том, что это сталинские слова. Более щепетильный нарком обороны подписывал подобные директивы, сопровождая их фразой: «От Ставки Главного командования, народный комиссар обороны С. Тимошенко».
Но Павлов уже не мог воспользоваться этим трезвым советом Сталина. Завершив окружение частей Западного фронта, 28 июня немцы овладели Минском. О сдаче войсками Павлова столицы Белоруссии Сталин
– Не нравится мне это их поведение. А может быть, мы сейчас поедем в Генштаб и сами посмотрим карты и донесения с фронтов?
У наркома находилась группа военных. Микоян пишет: «В кабинете наркома… Жуков докладывал, что связь потеряна. Сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для восстановления связи – никто не знает».
Наступило молчание, и Сталин медленно пошел вдоль стола с картами. Почти неслышно один за другим удалились работники Генерального штаба. В кабинете остались Тимошенко, Жуков, Ватутин и члены Политбюро. Сталин довольно долго стоял у карты Западного фронта, разглядывая ее. Затем, повернувшись к маршалу и генералам, сказал:
– Ну, мы ждем, докладывайте обстановку.
Тимошенко сбивчиво пояснил:
– Товарищ Сталин, мы еще не успели обобщить поступившие материалы. Многое неясно… Есть противоречивые сведения… Я не готов к докладу.
– Вы просто боитесь сообщить нам правду! – сухо сказал Сталин. – Потеряли Белоруссию, а теперь хотите поставить нас перед фактами новых провалов?! Что делается на Украине? Что в Прибалтике? Вы управляете фронтами или Генштаб только регистрирует потери?»
Микоян пишет, что Жуков неловко пытался разрядить обстановку, докладывая, «что связь потеряна и за весь день восстановить ее не удалось». Но «Сталин взорвался:
– Что за Генеральный штаб? Что за начальник штаба, который в первый же день войны растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует?
Жуков, отмечает Микоян, «не выдержал, разрыдался как баба и выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5—10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у него были мокрые. Главным было восстановить связь. Договорились, что на связь с Белорусским военным округом пойдет Кулик – это Сталин предложил, потом других людей пошлют. Такое задание было дано затем Ворошилову».
Конечно, Сталину отказала присущая ему выдержка, но это был оправданный гнев. За связь в Красной Армии непосредственно отвечал начальник Генштаба, и Жуков не справился со своими должностными обязанностями. А именно отсутствие устойчивой связи на всех уровнях управления войсками стало одной из главных причин неудач армии в первые месяцы боевых действий.
Шел восьмой день войны, и все складывалось вопреки его самым худшим предположениям. Чтобы переломить ситуацию, взять ее под контроль, требовалась полная информация, какой бы горькой она ни была. За свою долгую государственную деятельность Сталин едва ли не впервые столкнулся с ситуацией, когда не мог реально повлиять на ход событий. Более того, он даже не имел достаточных сведений об их развитии.