Великая Война
Шрифт:
Затем меня попросили вкратце доложить о моих деяниях. Лаконично говорить я умел, поэтому без лишних прикрас выдал фактическую сторону произошедшего, где, когда и как устроил в рядах врага хаос.
– Откуда немецкий знаешь? – спросил меня Оболенский, выпуская изо рта дым.
– Дед научил.
– Родной?
– С соседнего дома. Он вроде беглым преступником был или что-то вроде того. Я точно не знаю.
– А зачем учил?
– Да я с детства солдатом хотел сдать. А знание языка врага… вот и пригодилось.
– Безродный Саня из Москвы,
– Ещё железную дорогу взорвал и отправил в лес роту на поиски выдуманных русских диверсантов.
– Кому расскажешь – не поверят. Да и я сам до сих пор не верю, хотя тела вон… сами за себя говорят. А что за рапира?
– От отца в наследство досталась, – ну тут уже было не выкрутиться.
– У тебя раньше её не было.
– Это артефакт.
– И мощный?
– Вроде да, если крови достаточно выпьет.
– А ты точно безродный?
– Роскошную и богатую жизнь я бы вспомнил, – из меня непроизвольно вырвалась усмешка.
– Это уж точно. А кем твой отец был?
– Не знаю, видел его пару раз. Ему не особо нравилось заниматься воспитанием.
Снова нависла пауза, на протяжении которой откинувший на спинку стула Оболенский буравил меня взглядом. Тем временем из-за нашего курения весь блиндаж укутал табачный дым. Дышать даже тяжело стало, но полковнику на это было плевать, для него это норма. Как уже говорилось в этом мире курят вообще все и везде.
– Знаешь, что я думаю Саш? – Оболенский поддался вперёд и облокотился на стол. – Врёшь ты хреново.
– Да почему…
– Тише-тише, я тебя не обвиняю и лезть в твоё прошлое не буду. У всех нас есть свои секреты. Ты парень вижу хороший, Самсонову приглянулся, Смоленко о тебе тоже положительно отзывается. А уж как ты немцев крошишь… ух! – Оболенский сделал последнюю затяжку, после взял новую сигару. – Я пишу рапорт, ты теперь поручик, будешь помогать командиру моей первой роты. Оружие твоё оформим, а то мародёрство у нас так-то запрещено, за это расстреливают.
– А может давайте сразу капитаном?
– Чтобы ты мне всю роту угробил? Ты хоть раз чем-нибудь командовал?
– Резонно, – только сейчас я докурил свою сигару, но новую брать не стал.
– Всё, ступай. Отдохни.
Больше всего я удивился последним словам, вернее слову. «Отдохни», а я-то думал что его в русском языке просто нет и меня снова подпишут на самоубийственное задание со словами «сдохни, но сделай». Впрочем, в этот раз всё прошло просто отлично.
– Это точно, – обрадованно заявила Кристина, настроение которой улучшилось после кровавой жатвы.
Но прямо уж отдыхать я не стал, потому что мой протез приказал долго жить после героического противостояния с оберстом. Да и новый экзоскелет неплохо было бы найти, хотя мне его вряд ли выдадут до утверждения нового звания. Но в любом случае имело смысл посетить госпиталь или… полевую мастерскую? Где тут можно было бы починить протез? Я не знал, поэтому пришёл в госпиталь, который развернули недалеко от захваченных позиций.
– Добрый день! – я старался не кричать, но нужно было быть громче криков агоний раненых солдат, некоторым из которых на месте отрубали конечности, дабы спасти жизнь.
– Чего тебе? – спросил меня целитель, продолжая пилить голень своему пациенту, которого держали сразу двое.
Солдат плакал, рычал сквозь кляп во рту, пытался вырваться и явно не хотел становиться инвалидом. Но то, что осталось от его ноги… это уже не спасёт ни один целитель. Нужно резать и ставить протез. Хотя протеза солдат не дождётся, он безродный, а значит максимум что может себе позволить – деревянную палку и костыль. И в такие моменты смотришь на несчастных и думаешь, что всё же, наверное, и здоровье можно купить за деньги, да?
– Протез починить.
– Одарённые в соседнюю палатку.
– Понял.
Я перешёл в соседнюю палатку, где лежало ещё одно тело. Офицер с тремя звёздочками на погонах и одной полоской. Получалось, что он поручик или уже труп. Целитель использовал загадочные и непонятные мне инструменты, аккуратно выуживая прямо из пульсирующего сердца осколок. Жуткое зрелище, особенно если учесть, что сам одарённый находился в сознании.
– Чего вам? – тихо спросила подошедшая ко мне помощница хирурга.
– Протез… починить.
– В соседнюю палатку.
Испытав чувство дежавю, я снова вышел и направился к третьей палатке. Войдя внутрь, облегчённо выдохнул: хоть здесь раненных не оказалось. Зато было очень много артефактов при чём самых разных начиная с зачарованных шашек и заканчивая пулемётными лентами. Всё что создаётся с помощью магии в этом мире являлось артефактом в той или иной степени. Даже бронетехника на магическом двигателе – артефактная бронетехника. Такие дела.
– Добрый день, есть кто живой?
– Да-да, конечно же есть! – из-за груды латунных запчастей раздался женский голос. – Сейчас, секундочку-минуточку… вот-вот… твою мать!
Раздался хлопок и всю палатку наполнил вонючий чёрный дым.
– Фу, нужно проветрить… на выход, на выход!
Первым делом я закрыл глаза и прикрыл их рукой, попутно зажав нос. Благо даже без всех органов чувств мне удалось без проблем покинуть палатку. Снаружи уже вздохнул и покосился на удивительно милую, пусть и перемазанную девушку.
Ростом она была где-то метр семьдесят, выше других девушек, но моём фоне – метр восемьдесят пять в высоту, так ещё и атлетичного телосложения, широк в плечах – рядом со мной Алёна казалась крошечной. Далее в глаза бросились слегка перепачканные светлые волосы. Лицо всё чёрное из-за того дыма, но видно, что она молодая, морщинок в уголках глаз не было и долго ещё не будет. А глаза какие, прямо сияли словно два бриллианта. Такой насыщенный цвет радужки говорит в том числе о наличии дара. В левой руке девушка держала гогглы, а в правой находился гаечный ключ.