Великая Война
Шрифт:
– Боже, я не хочу умирать… – произнёс Ваня, вдруг ставший очень религиозным.
– Что такое?! Ты же сам хотел полетать на Екатерине! Или тебе не нравится гордость нашего воздушного флота?! – в своей привычной манере общался Смоленко, то есть кричал.
Больше двадцати тысяч тонн летели по ночному небу, рассекая облака. Без устали работали десятки орудий начиная с лёгких семидесяти пяти миллиметровых орудий и заканчивая тяжёлыми трёхсот пяти миллиметровыми. Порой прилетало и с земли, но броня
Экипаж состоял из более тысячи офицеров и матросов. Это не считая авиационных отделений, располагающихся на верхней палубе. В длину крейсер «Екатерина» составлял чуть больше двух сотен метров в ширину около тридцати пяти. Двигатели вырабатывали столько пара в процессе охлаждения, что образовывались новые облака. А уж сколько энергии производилось… мне кажется столько небольшая армия одарённых не произведёт.
– Почему вы не рады?! Родина выбрала именно вас! Вами будет выкована победа! – продолжал кричать Смоленко проходя мимо свеженабранной роты. – Алленштейн падёт, а затем мы выйдем к Кёнигсбергу! Возрадуйтесь!
Но солдаты явно находились не на пике боевого духа. Тем временем начал раздаваться скрежет металла и вот уже прямо под ногами можно увидеть сам город.
– Твою мать… – сглотнул Иван, когда один из снарядов, летящий прямо к нам, взорвался об барьер. – Да нас всех перебьют только мы парашюты раскроем.
– Не переживай! У нас есть план! Надёжный как двигатели «Екатерины»! – ободряюще заявил Смоленко, продолжавший осмотр бойцов: мало ли кто-то парашют забудет. – Тем более ночь же, нас будет практически не видно!
– Спаси нас Боже… – шептал свою молитву Миша, пока белый как смерть Сергей с ужасом смотрел вниз: он явно очень сильно боялся высоты.
Прозвучала сирена, сделали залп орудия и в огненных вспышках утонул Алленштейн, вокруг которого смыкала клешни пехота.
– Открывайте парашюты только после меня, – дал приказ Смоленко и первым сиганул вниз.
За ним последовали и другие, самые храбрые бойцы, однако некоторые впали в ступор. Ну и я как поручик вместе с другими офицерами помогал им принять правильное решение, пихая солдат в пропасть. Десантники из них никакие, однако наша задача несколько отличается от задач элитных подразделений воздушного флота.
Как только последние рядовые отправились в полёт, то следом прыгнул и я. Из-за экзоскелета моя скорость свободного падения оказалась выше, поэтому быстро передо мной пролетели тех, кого я пихал. Но быстрее всего к земле мчался Смоленко, броня которого была самой тяжёлой в нашей роте.
Ветер хлестал мне в лицо, и только гоглы на моём лице защищали глаза от ветра. Скорость просто чудовищная, адреналин уже насыщает кровь, а мимо нас летят снаряды и уже пули. Смоленко же до сих пор не открыл парашют.
В какой-то мне показалось, что его случайно кто-то прибил, хотя это невозможно, ведь у него имелись мощные барьеры. Так что пуля бы его не убила, а взрыв артиллерийского снаряда не заметить невозможно.
Но мои опасения развеялись, как только передо мной появилась белая точка. В самый последний момент Смоленко открыл парашют и несколько белых куполов начали тормозить его движение. Отсчитав несколько секунд, достигнув примерно той же высоты, за кольцо дёрнул и я. Скорость падения замедлялась, а по нам уже открыли огонь враги, начавшие высовываться после обстрела с «Екатерины». Ночь озарили осветительные ракеты.
Смоленко не успел сбросить скорость полностью и его приземление на крышу вышло довольно жёстким. Он выжил только благодаря экзоскелету, от которого начал исходить пар. И сразу же капитан побежал к ближайшему пулемётному гнезду, где стрелки работали по солдатам, что открыли парашюты слишком рано.
Моя посадка тоже выдалась довольно жёсткой, ведь я дёрнул за кольцо ещё на более низкой высоте. Правда у меня и экзоскелет меньше весит, на что и делался расчёт. Правда латунные трубки странно лязгнули, однако вроде ничего не сломалось, только пар валит из энергетического ранца.
Сразу же я оказался под перекрёстным огнём. В каждом окне дома сидел немец с винтовкой, поэтому с крыши нужно было убираться.
– Внутрь, в дом! – Кристина уже принялась раздавать советы.
Но и без неё мне было понятно, что делать. Мой потенциал лучше всего раскроется именно в ближнем бою и вот уже я спрыгнул во внутренний двор, после чего выбил плечом дверь и вынул из ножен духовное оружие, принявшее облик шашки с защитой кисти. И Кристина начала петь, ознаменовав начало кровавой жажды.
Перед высадкой Смоленко говорил, что у них есть план – это была ложь, дабы успокоить солдат. Единственный план который имелся на нашу роту – бросить мясо в гущу сражения, дабы они отвлекли на себя пулемёты, а может и уничтожили несколько огневых точек. Сейчас уже десантируются подготовленные роты, которые куда в большем составе доберутся до земли.
Цинично? Да. Эффективно? Покажут цифры после захвата Алленштейна.
– Я слышу как бьётся его сердце, эта мелодия завораживает, – пропела Кристина, вонзившись в плечо очередного солдата и прорубив кости аж до сердца, столь остёр её клинок и столь силён мой удар.
Отбросив иссушённое тело тут же влетаю на второй этаж, где находилось человек десять. Загремели выстрелы, засверкали мои барьеры и забил пар из поршней. В этой схватке я даже не стал тратить патроны в своём протезе, а просто рубил как бешеный, всегда держа одного противника на линии огня других врагов.
– Очисти мою кровь от адреналина.
– Как скажешь.
Я почувствовал боль в ладони, когда чёрный металл вонзился в вены, соединяясь с моей кровеносной системой. Но это необходимо, ведь гормоны что-то слишком сильно ударили в голову, начали влиять на эмоции и чувства. Это мешало, ведь заставляло забыть о собственной смертности.