Великие Борджиа. Гении зла

Тененбаум Борис

Наверное, король сумел бы настоять на своем, если бы не неожиданные вести из Неаполя: король Альфонсо бежал из своей столицы, отрекшись от власти в пользу сына, Ферранте II. Железо надо было ковать, пока горячо…

Войска Карла VIII срочно выступили из Рима.

IV

Поход проходил без особых приключений – сопротивление неаполитанцев таяло, как снег на солнце. Бароны припомнили Ферранте II дела, которые столь недавно творил его дед, Ферранте I, и сражаться с французами охоты не выказали. Папский легат, кардинал Чезаре Борджиа, отправился в поход вместе с французским войском, вел себя спокойно и был очень дружелюбен по отношению ко всем, его окружающим. Он, правда, демонстрировал пристрастие к роскоши – взял с собой целый обоз из 19 мулов, нагруженных всякого рода дорогой одеждой и утварью. О том, что это именно серебряные кубки да золотые

шкатулки, знал всякий, кто хоть раз воспользовался приглашением к нему на ужин. Когда слуги сервировали столы для ужина, то на глазах у всех вынимали все это из вьюков. А потом вьючили обратно на тех двух мулов, что были приписаны к его кухне. В общем, видно было, что юный кардинал привык жить, как принц, и к своим дорогим игрушкам поистине привязан.

Так что никто не удивился, что, когда Чезаре Борджиа узнал, что его «кухонные» мулы немного отстали и остались на последнем постоялом дворе, чтобы поправить неполадки с упряжью и подковами, он накричал на своего камердинера и поехал на постоялый двор сам – проследить, чтобы все было в порядке. Он не вернулся – а когда вскрыли вьюки на тех 17 мулах, что он оставил позади, в них нашли только камни. Чезаре, таким образом, сбежал – и за ним даже послали вдогонку несколько кавалерийских разъездов – но дела не ждали, надо было спешить.

22 февраля французы заняли Неаполь.

А через три дня, 25 февраля 1495 года, во французском лагере внезапно умер султан Джем. Был он вроде бы вполне здоров и ни на что не жаловался – но как-то вдруг ослабел и скончался, оставив своего « доблестного союзника, короля Карла Французского» в одиночестве. Подозрения в отравлении, разумеется, пали на папу Александра – но тот даже не счел нужным их опровергать. Джем уехал из Рима уже месяц назад, следовательно, отравить его тогда, когда он был у него в руках, папа никак не мог. Что же до версий в отравлении медленно действующим ядом или в том, что отравление было сделано по его приказу кем-то из окружения султана, – то зачем же папе Александру было убивать брата турецкого султана, если турецкий султан платил ему за содержание пленника 40 тысяч дукатов в год, и деньги эти, согласно договору с королем Карлом, так и оставались в распоряжении Святого Отца? Конечно же, имелись скептики и злопыхатели, которые говорили, что султан не стал бы платить тому, кто пленника уже не держит, и что он вроде бы предлагал папе сумму в пять раз побольше за то, чтобы султан Джем нашел наконец успокоение, и что известно это из письма султана Баязида к папе римскому Александру VI, которое так неудачно попало в руки к врагам папы, – но это все были пустые домыслы.

Спрашивается: ну зачем бы было надо папе Александру устранять султана Джема? Личной ненависти он к нему не питал – в конце концов, с Джемом дружили собственные сыновья Святого Отца, и Хуан, и Чезаре. А то, что со смертью султана Джема рушилась и идея Крестового похода, и вовсе служило полным оправданием намерений Александра Борджиа – зачем же папе римскому срывать Крестовый поход?

В общем, к началу марта 1495 года королю Карлу представлялось, что хотя с Крестовым походом у него явно не получилось, дел у него пока хватает, потому что надо как-то консолидировать свои завоевания в Неаполе.

В конце марта он узнал, что в тылу у него зреют большие неприятности – сведения из Милана приходили самые тревожные. Лодовико Сфорца, по-видимому, осознал, что после Неаполя следующим « обеденным блюдом короля Франции» может стать он сам. 31 марта 1495 года грянул гром: было объявлено о создании Священной Лиги, или иначе Венецианской Лиги, целью которой было изгнание французов из Италии. В Лигу вошли герцог Милана, Лодовико Сфорца и Венецианская Республика. Их поддержал могущественный король Фердинанд II Арагонский, император Священной Римской империи Максимилиан I – и папа римский Александр VI.

В частных беседах с послами он говорил, что никогда не решился бы он сорвать Крестовый поход – но теперь, после смерти султана Джема, речь уже идет не о защите христианства, а о том, как ограничить захваты Франции. Какие же тут могут быть колебания?

Так что, « оставив все колебания», 31 марта 1495 года папа Александр примкнул к Лиге.

Хуан Борджиа, гонфалоньер Церкви

I

Трудно описать впечатление, произведенное на французов « изменой папы». Все неприятности, которые стряслись с ними в их походе на Неаполь, они приписывали « итальянскому коварству», и самым коварным из итальянцев им представлялся папа Александр Борджиа.

Но весной 1495 года королю Карлу хватало хлопот и без того, чтобы заниматься мщением за нарушение данного слова, из Неаполя ему надо было спешить на север, он рисковал утратить связь с Францией. Поэтому он оставил гарнизоны в важных крепостях завоеванного им неаполитанского королевства и сразу после своей коронации начал отступление. Путь короля на север, к Милану, шел через Рим, и с ним все еще было 10 тысяч солдат. Так что Святой Отец противодействовать ему не решился, но видеться со своим « преданным сыном, королем Франции» тоже не захотел. Он уехал из Рима под охраной венецианских и миланских солдат и на прощанье посоветовал римлянам « встретить короля Карла по-дружески». Так они и сделали. « Да здравствует Франция!» – правда больше никто не кричал, да и король отклонил предложение остановиться в Ватикане и предпочел дворец кардинала Доменико делла Ровере. Он, впрочем, недолго задержался в Риме и двинулся дальше на север. У городка Форново его перехватило войско Священной Лиги, и 6 июля 1495 года там состоялось сражение. Победу провозгласили обе стороны – и не без оснований. Французы прорвались на север, к Милану и к альпийским перевалам, а их противники захватили королевский обоз с драгоценностями, награбленными в Неаполе. В целом все-таки, пожалуй, победили итальянцы. До того как Карл VIII отправился в свой злополучный итальянский поход, он заключил соглашения со всеми своими соседями – и пошел на значительные уступки. Его целью было только одно – получить свободу рук в Италии, – и он заплатил английскому королю Генриху VII значительную сумму денег, отдал владение Руссильоном Фердинанду Арагонскому, уступил Артуа и Франш-Конте императору Максимилиану – и вот теперь, летом 1495-го, он вынужден был оставить Неаполь. Выходило нехорошо…

В Неаполе к тому же его войска подцепили новую заразу, совсем недавно завезенную испанскими моряками из открытого Колумбом Нового Света, – сифилис [31] . Война, однако, продолжалась, и шла она не только на поле боя, но и в сфере, как сказали бы сейчас, « средств массовой информации». Папа Александр, подумав, нашел нужным объявить своего « преданного сына, короля Франции», ни больше ни меньше как Антихристом. Французская сторона не осталась в долгу, и на голову папы Александра Борджиа посыпались обвинения в коварстве, двуличии, лжи и отравительстве. И нельзя сказать, что обвинения эти пропали втуне, потому что они получили поддержку из довольно неожиданного источника.

31

Поход Карла VIII через много лет будет воспет Вольтером в его эпиграмме: « Когда французы сдуру пошли войной в Италию, то без труда получили Геную, Неаполь и сифилис. Затем их отовсюду выгнали, отобрали Геную и Неаполь, но они утратили не всё: сифилис остался с ними».

Их поддержал духовный глава Флоренции Джироламо Савонарола.

II

Брат Джироламо выражений не выбирал. Он объяснил своим слушателям, что Церковь черна от грехов своих и покрыта коростой и должна быть очищена от скверны. Под «скверной» он совершенно определенно имел в виду Святого Отца – в Рождество 1495 года объявил, что главой Флоренции будет не кто иной, как сам Иисус Христос, минуя, так сказать, все промежуточные инстанции. Новый, 1496 год Савонарола встретил проповедью, в которой говорилось, в частности, следующее:

« Говорю вам: Италия будет потрясена в самых своих основах. Последние станут первыми, и законы исчезнут, и священники будут изгнаны, и принцы наденут власяницы, и народ будет сокрушен горем».

Он добавлял, что потому-то Господь и не благословил поход короля Карла, что тот не решился « очистить Церковь огнем очищения».

Аудиторию свою он, конечно, захватил полностью – брат Джироламо имел дар слова просто исключительный, и к Священной Лиге Флоренция не присоединилась, несмотря на все уговоры. Надо сказать, что к религиозному порыву тут примешивались и довольно светские соображения. Французское вторжение совершенно поменяло весь политический расклад в Италии, и в частности поменяло его во владениях Республики Флоренция. Пиза восстала и отказала Республике в подчинении – а Пиза представляла собой порт, через который шла вся флорентийская коммерческая деятельность. Убытки были огромны, и единственная надежда вернуть Пизу к повиновению заключалась в поддержании союза с Францией.