Великий Александр Невский. «Стоять будет Русская Земля!»
Шрифт:
Вместе с тем неприглядная феодально-хищническая распря между Боэмундом Тарентским и Раймундом Тулузским из-за права власти над Антиохией сильно, на несколько месяцев, задержала общее движение «христовой рати» европейцев к Иерусалиму, что в конце концов вызвало возмущение, ропот среди рядовых крестоносцев, потребовавших немедленного продолжения похода. Волна этого протеста была столь велика, что граф Тулузский поостерегся медлить далее. Поздней осенью 1098 года он отдал приказ выступить из Антиохии в направлении сирийского города Маары [101] . Но и там грабительски-захватническая суть Крестового похода проявилась столь же ярко. Как записал один из хронистов, «многие из наших (рыцарей), вступив в город, ничего там не нашли: вся добыча уже была поделена между предводителями». Другой хронист добавляет: «Когда во время осады крепости сошлись вместе отряды герцога Бульонского, графов Фландрского и Тулузского, то вожди крестоносцев не нашли для себя лучшего времяпрепровождения, как похваляться друг перед другом богатствами, которые они захватили в странах сарацин» [102] . Во время штурма между ними произошло жестокое столкновение. Маара была беспощадно разграблена. «Всякий, кто находил в домах какое-нибудь добро, присваивал его в свою собственность» [103] , — свидетельствует хронист-очевидец. Так, «истинно по-христиански» действовали «освободители» Гроба Господня, продвигаясь к Иерусалиму.
101
Успенский
102
Цит. по кн.: Заборов М.А. Крестовые походы. Стр. 95.
103
Там же. Стр. 96.
Впрочем, после не менее жестокого взятия еще одного города — Рамлы среди князей-предводителей крестоносцев вообще «стали раздаваться голоса о том, чтобы оставить путь на Иерусалим и двинуться «к Египту и Вавилонии»: «Ибо если благодаря милости божией одолеем царя египетского, то сможем взять не только Иерусалим, но и Александрию, и Вавилонию, и многие царства» — такие прожекты, в передаче хрониста, выдвигали некоторые самые жадные главари войска, которым успехи вскружили голову и которые совсем уже не помышляли ни о христианских святынях в Иерусалиме, ни о «помощи братьям-христианам», а думали лишь о «многих царствах» и возможности их завоевания…» [104]
104
Там же. Стр. 103.
В результате всего этого только одна пятая часть европейского рыцарского воинства (около 12–20 тысяч человек) добралась до Палестины — под начальством Готфрида Бульонского. Иерусалим был только что (в 1098 году) отнят у турок-сельджуков египетскими войсками халифа Фатимидов. В свое время этот египетский халиф обещал отдать христианам Гроб Господень, но теперь договор истолковывался в том смысле, чтобы допустить в Иерусалим лишь безоружных богомольцев. Следовательно, предстояла еще трудная борьба. К тому же европейцы были крайне утомлены дальним, тяжелым переходом по пустыне. Тем не менее, когда с высокой горы открылась наконец панорама древнего Святого града, это вызвало горячий восторг, а сама гора с того момента получила название Монжуа — «Гора радости».
Подчеркнем: европейцы подступили к городу, являвшемуся священным для трех вероисповеданий, трех главных мировых религий — христианства, ислама и иудаизма, что, однако, ни в коей мере не смутило европейских рыцарей подступить к нему именно вооруженным войском. Более того, как отмечает исследователь, многие из крестоносных захватчиков в экзальтированном волнении полагали, что, как только они приблизятся к Иерусалиму, его укрепления падут сами собой [105] . Но подобного «чуда», разумеется, не случилось и случиться не могло. Географически Иерусалим имел положение, крайне труднодоступное для неприятеля. Его тысячелетние стены раскинулись на высоком плато, и город был открыт лишь с северной стороны, а с остальных защищен горными пропастями Кедрона и Хиннома. К этому необходимо добавить также то, что египетский комендант Иерусалима Ифтикар ад-Даула, узнав о приближении захватчиков с Запада, принял все необходимые меры, чтобы надежно подготовить город к длительной обороне. Например, он изгнал из него всех жителей-христиан, загородил бойницы башен тюками с хлопком и сеном, наполнил городские водохранилища достаточным количеством воды и, напротив, распорядился привести в негодность все колодцы вокруг города. Были даже восстановлены древнеримские оборонительные сооружения. Таким образом, на рассвете 7 июня 1099 года, подойдя к городу, крестоносцы хотя и попытались тут же взять его штурмом, но были уверенно отбиты иерусалимским гарнизоном. Им пришлось начинать осаду с применением стенобитных машин. (Эти стенобитные машины, а также дерево для постройки осадных башен и лестниц, запасы продовольствия вскоре подвезли в Яффу пришедшие на помощь крестоносцам генуэзские и английские купцы.)
105
Заборов М.А. Крестоносцы на Востоке. Стр. 107.
Кроме того, подчеркивает исследователь, несмотря на сражения «за общую, казалось бы, притом конечную цель, вожди крестоносцев не прекращали взаимных усобиц. Пришлось вмешаться священнослужителям, чтобы утихомирить раздоры соперников, деливших шкуру еще не убитого медведя. Вновь были инсценированы пророческие видения; на этот раз находившимся в экстатическом возбуждении воинам «явился» Адемар де Пюи, напомнивший им о необходимости единения в борьбе за святой град, и 8 июля был объявлен пост и совершен крестный ход вокруг Иерусалима. Процессия боевых крестоносцев двинулась к Масличной горе. Петр Пустынник и другие священники произнесли здесь пламенные проповеди, дабы возбудить рвение воинов…» [106] Засим был предпринят еще один общий штурм, который и увенчался успехом крестоносных агрессоров.
106
Там же. Стр. 108.
Так, лишь 15 июля 1099 года, т. е. через три с половиной года после начала кампании, город был взят. Как пишет историк, победители «обошлись с ним в высшей степени жестоко», перебив не только сарацинских воинов, но и захваченных в плен женщин, детей, стариков. Предали мечу и огню все, что было в городе мусульманского. Разгром Иерусалима затмил собой даже разгром Антиохии. Хронист-европеец «с удовольствием рассказывает о лужах крови, по которым ходили «воины Христовы». Кровожадностью и хищностью особенно отличился рыцарь Танкред, удовлетворивший на этот раз сколько возможно свою жестокость…» [107] Поистине варварски была разграблена европейцами роскошная мечеть халифа Омара (легендарный Храм царя Соломона), где крестоносцы устроили настоящую резню мусульман и евреев [108] . Хронист Раймунд Ажильский (возможно, и несколько сгущая краски) свидетельствует: в мечети Омара кровь «доходила до колен рыцаря, сидящего на коне, и до уздечек самого коня», ибо убивали всех — мужчин, женщин, детей (головы младенцев европейские рыцари разбивали о камни). В подожженной главной Иерусалимской синагоге сгорели множество евреев. «После этого, — рассказывает Фульшер Шартрский, — крестоносцы разбрелись по домам горожан, захватывая все, что в них находили. При этом устанавливалось обыкновение, что всякий, кто входил в дом первым, был ли он богат или беден, присваивал, получал и владел домом, дворцом и всем, что в нем находилось, как собственностью». Такая, констатирует очевидец, алчность обуяла европейских «защитников христианства», что они даже «вспарывали животы умершим, чтобы извлечь из них золотые монеты, которые они проглотили при жизни…» [109] По истечении же трех дней всех этих «трудов праведных» крестоносцы, облачившись в платье смиренных пилигримов, пошли молиться в храм [110] . Таков был финал «освобождения Иерусалима от ига неверных» [111] .
107
Успенский Ф.И. История Византийской империи. Т. III. Стр. 161–162.
108
В мечети Омара, по сообщениям латинских очевидцев, погибли не менее 10 тысяч человек. Арабские писатели приводят данные в семьдесят раз более высокие. См. Заборов М.А. Крестоносцы на Востоке. Стр. 109.
109
Заборов М.А. Крестовые походы. Стр. 104.
110
Виппер Р.Ю. Указ. соч. Стр. 200.
111
Как подчеркивает историк, это «взятие святого града 15 июля 1099 года отмечено во всех исторических сочинениях начала XII века, в том числе и в русской «Повести временных лет». Западные хронисты
Конечно, вступление крестоносного воинства в Иерусалим произвело громадное впечатление на всю Западную Европу. В нем увидели словно подлинное знамение Божьей воли и сверхчеловеческого могущества папы римского, который выступал официальным главой предприятия. В результате Первого крестового похода 1095–1099 годов европейцы захватили все побережье Сирии, а также важный передовой пункт за Евфратом — Эдессу. Общая граница завоеванных территорий растянулась на 1200 км, где крестоносцами было образовано четыре государства — Антиохийское, Эдесское, Триполийское, Иерусалимское [112] . И, конечно, наиболее сильное влияние и значительные земельные владения в этих новообразованных государствах получила Римская церковь, сделавшая, таким образом, еще один кровавый шаг к господству над миром…
112
Любопытны и красноречивы в связи с этим следующие исторические факты. Папа Урбан II (он скончался 29 июля 1099 года, не дождавшись известий об «освобождении» Иерусалима) не оставил никаких распоряжений относительно будущего устройства Святой земли, пишет исследователь. Тем не менее духовенство стремилось обеспечить собственные интересы и занять первенствующее место в новых владениях Запада. Высшие иерархи католической церкви настаивали на том, чтобы превратить Иерусалим в церковное государство. С этой целью надо, считали они, прежде всего избрать нового патриарха из латинян, передав ему всю полноту власти. Однако со времени смерти папского легата Адемара де Пюи у крестоносцев отсутствовал достаточно авторитетный церковный руководитель, который мог бы взять на себя подобную миссию. Преемником епископа Адемара в должности легата назначили властного архиепископа Даимберта из Пизы; опираясь на поддержку пизанского флота, он прибыл в Иерусалим и начал рьяно добиваться того, чтобы именно патриарх, а не светский князь встал здесь у кормила правления. Новый папа Пасхалий II (1099–1118), со своей стороны, намекнул крестоносным сеньорам, что, поскольку именно католическая церковь выступала инициатором Крестового похода, постольку ее нужно и вознаградить соответствующим образом.
Но интересен и важен для нашей темы еще один исторический факт, относящийся к эпохе Крестового похода 1095–1099 годов: именно тогда начинают создаваться первые так называемые духовно-воинские ордена, объединяющей и внешне весьма достойной идеей которых поначалу было лишь служение Богу и защита паломников. Так, ровно через 20 лет после взятия Иерусалима, в 1119 году [113] французскими рыцарями в Святой земле был организован орден, который стали называть Орденом тамплиеров, или рыцарей Храма (Milites templi). Он получил в Иерусалиме ту самую местность, где некогда располагался великий Храм царя Соломона [114] (откуда и название ордена: франц. temple — храм). По примеру тамплиеров объединились затем в военный союз, а точнее, присоединились к древней монашеской общине, уже существовавшей в городе, итальянские рыцари. Под покровительством этого ордена находился госпиталь для приходивших в Иерусалим богомольцев. Госпиталь носил имя св. Иоанна, отчего и рыцарей стали называть иоаннитами, или госпитальерами. Их парадной одеждой являлся черный плащ с белым крестом на левом плече, тогда как у тамплиеров отличительным знаком был избран белый плащ с черным крестом на левом плече.
113
В некоторых источниках, впрочем, называется и другая, более ранняя дата возникновения Ордена тамплиеров —1112 год.
114
Успенский Ф.И. История Крестовых походов. Стр. 83.
Историк подчеркивает: название духовно-рыцарских орденов эти сообщества приобрели потому, что по своему формальному назначению и облику были религиозными братствами. Вступая в орден, рыцари, подобно монахам, давали обет не обзаводиться семьей, не стремиться к богатству и стяжанию, беспрекословно повиноваться своим начальникам. «По замыслам церковников, и прежде всего папства, которое приняло горячее участие в создании орденов, они должны были всецело посвятить себя делу «защиты христианства», так, чтобы никакие «мирские» интересы не отвлекали их от выполнения этой высокой миссии. С этой целью члены орденов и связывали себя монашескими обетами целомудрия, бедности и послушания» [115] .
115
Заборов М.А. Крестовые походы. Стр. 127.
Однако, как уже отмечалось несколькими строками выше, «религиозными братствами» ордена являлись только по внешности. Белый плащ с черным крестом, который носили тамплиеры, или черный плащ госпитальеров был не более чем символом. Ибо «под полумонашеской накидкой и у тех, и у других скрывались рыцарские латы. Оружием «братьев-рыцарей» служили не мирная проповедь и монашеское смирение, а меч и копье» [116] . И госпитальеры, и особенно Орден тамплиеров (которые, по словам исследователя, «отличаясь хорошим вооружением, составляли лучшие христианские войска на Востоке» [117] ) очень быстро забыли о декларированных вначале благочестивых целях бескорыстного воинского Служения. Пользуясь неизменной поддержкой папского Рима, они добились необычайного могущества и власти. В свою очередь, и Римская церковь сразу разглядела в сих «атлетах Христа» и «новых Маккавеях» (как называли их католические писатели) возможность создать не только постоянную армию для борьбы с мусульманами, но и крепкую, сильную военную организацию под эгидой Римского святейшего престола. Именно поэтому папы немедленно стали наделять тамплиеров самыми богатыми пожалованиями и самыми широкими привилегиями, делавшими орден фактически независимым от светских и духовных властей отдельных государств. Специальной папской буллой (грамотой), начинавшейся словами: «Всякое деяние благо», рыцари освобождались от необходимости приносить присягу и давать клятву верности [118] . Глава ордена — великий магистр — подчинялся только одной верховной власти, власти папы. Монастыри, замки, владения ордена были освобождены от любых податей. Тамплиеры получили право давать отпущение грехов, какое имел только папа, совершать богослужение на земле, на которую был наложен интердикт (отлучение), и даже прощать отлученных и хоронить их на своей земле. Но, разумеется, использовались сии громадные привилегии отнюдь не для свершения благородных рыцарских подвигов. Занявшись торговлей и ростовщичеством, члены ордена уже к XIII веку стали крупнейшими в Западной Европе банкирами. Влияние и богатство тамплиеров достигли такого масштаба, что вызывали откровенный страх и ненависть [119] .
116
Там же.
117
Успенский Ф.И. Указ. соч. Стр.83.
118
Заборов М.А. Крестоносцы на Востоке. Стр. 142–151.
119
Чтобы представить, сколь велик и всеобъемлющ был этот страх, достаточно вспомнить: французский король Филипп IV, невзирая даже на угрозу отлучения от церкви и вечного проклятия, попытался уничтожить орден. В 1307 года по приказу короля в один день были арестованы и преданы суду все тамплиеры, проживавшие во Франции, а великий магистр Яков Моле — сожжен на костре. Казнь действительно на время обезглавила рыцарей Храма, однако вовсе не пресекла их потаенных действий. Но это — тема уже отдельного, большого разговора…