Великий Александр Невский. «Стоять будет Русская Земля!»

Пронина Наталья М.

Следует также сказать, что еще ранее, в 1220–1221 годах, Вальдемар Датский делал попытки распространить свою власть не только на земли эстов, но и на территорию ливов и латышей, включая город Ригу. Но успешная совместная борьба русских и эстов против немецких и датских крестоносных агрессоров заставила последних прийти к вынужденному соглашению. Епископ Альберт и магистр ордена явились на Сааремаа к королю Вальдемару. Здесь, в датском военном лагере, между ними был заключен договор о разделе земель эстов. Согласно этому договору Сакала и Уганди должны были отойти к ордену и Рижскому епископству, а остальная территория эстов — к Дании. По завершении же переговоров их участники торжественно поклялись совместно бороться против русских и «язычников» в Прибалтике.

Сааремаасцы решили отомстить датчанам так же, как два года назад отомстили они за вторжение шведам. В этот раз на помощь были призваны ляэнемаасцы. В укреплении Варбола они при помощи харьюмаасцев ознакомились с

применением осадной машины и затем сами построили 17 таких машин. Когда датский король со своими главными силами ушел с острова, сааремаасцы осадили построенную датчанами каменную крепость. Пять дней подряд они метали в укрепление большие камни. Датчане оказались принуждены сдаться, замок был разрушен до основания.

Далее непокорные жители острова Сааремаа разослали по всем остальным эстонским землям призывы сообща подняться на завоевателей и сбросить с себя ненавистное иго. Сааремаасцы научили и других эстов строить камнеметательные и прочие осадные машины, а также пользоваться многими иными видами оружия. Центром восстания на севере эстонских земель стала Варбола. Сюда собирались сааремаасцы, ляэнемаасцы и харьюмаасцы. Вскоре к ним примкнули вирумаасцы. И только сильно укрепленный Таллин остался в руках датчан, несмотря на то, что сааремаасцы совместно с северными эстонцами долго осаждали его в феврале 1223 года.

В южных землях эстов центром восстания был Вильянди. 29 января 1223 года, в воскресенье, в то время, когда большинство немцев слушали в церкви праздничную мессу, сакаласцы взялись за оружие и уничтожили находившихся в замке рыцарей и купцов, а затем вынудили сдаться и немцев, собравшихся в церкви. Через несколько дней был взят и замок Пала, принадлежавший ранее герою эстов Лембиту, и освобождена Ярвамаа. Старейшины Вильянди немедленно отправили послов в Отепяа и Дерпт, призывая живших там эстов последовать их примеру и также расправиться с немцами. В подтверждение одержанной победы сакаласцы послали им окровавленные рыцарские мечи и захваченных коней. Жители Уганди тоже сбросили с себя иго немецких рыцарей и католических священников. Огромная ненависть эстов к захватчикам проявлялась повсеместно. Прибывшие в Ригу посланцы из Сакала заявили, что пока на их земле останется в живых хоть один-единственный мальчик, годовалый или ростом с локоть, — они никогда не примут католичество. Примечательно, что даже своих покойников, похороненных по католическому обряду, эсты тогда выкапывали и сжигали в соответствии с прежними языческими обычаями.

Широкое восстание эстов против немецких и датских крестоносцев в 1222–1223 годах явилось, как отмечают историки, высшей точкой всей их освободительной борьбы. Тогда впервые поднялись против захватчиков одновременно жители почти всех эстонских территорий. По своей мощности и размаху это выступление было самым крупным не только в XIII столетии, но и за всю эпоху феодализма в Эстонии. Агрессивно-насильственное крещение и обложение населения повинностями в пользу западных крестоносцев-завоевателей затрагивало всех эстов, от старейшин и имущей верхушки до самых широких слоев крестьянства. И очень важной характерной чертой этой борьбы было то, что уже в самом начале восставшие эсты обратились за помощью к русским городам Новгороду и Пскову. Вновь, как это неоднократно бывало уже ранее, между русскими и эстами был заключен военный союз.

По просьбе местного населения русские разместили свои гарнизоны в Вильянди, Дерпте, других городах и замках. С этими гарнизонами, как свидетельствует Генрих Латвийский, эсты делились даже захваченным у немецких рыцарей оружием и другим имуществом [217] . Замки были снабжены камнеметательными машинами. Население усердно обучалось стрельбе из самострелов. Вместе с русскими вспомогательными войсками был совершен целый ряд походов на занятые немцами земли ливов и латгалов. И хотя, например, русско-эстонский поход в сторону Риги решающего успеха не имел, немцы даже сумели разбить эстов на реке Имере, несмотря на то что, по словам Генриха Латвийского, эсты «сопротивлялись весьма храбро», а затем после полумесячной обороны пал Феллин, и весь его эстонский гарнизон был истреблен, а русских воинов «всех повесили перед замком на страх другим русским». Тем не менее, подчеркивает историк, все происходившее свидетельствует о том, что «Русь была единственной силой, которая могла положить предел вражескому натиску. Неслучайно народы, отражавшие его (эстонцы, латыши), искали именно русской помощи…» [218]

217

См. Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. XXVI, 8, 11.

218

Пашуто В.Т. Указ. соч. Стр. 233.

Итак, повторим, восстание ширилось. Как уже было сказано выше, датчанам удавалось удерживаться лишь в Таллине, под прикрытием высоких крепостных стен. Кроме того,

в руках немецких захватчиков находились еще территории ливов и латгалов, а из Германии прибывали все новые и новые подкрепления крестоносцев. Силы эстов, в результате многолетних войн, были в значительной мере ослаблены. Освободительную борьбу можно было успешно довести до конца только в союзе с русскими. Но… Но как раз в это время, в начале 1223 года, в Крым и пограничные с Русью половецкие степи впервые вторгся страшный враг — татаро-монголы. И впервые объединенное войско русских князей — князей киевских, черниговских, смоленских, галицких — потерпело от их натиска в битве 31 мая 1223 года на реке Калке тяжелое поражение. Об этой битве, ставшей трагическим прологом к завоеванию Руси азиатскими ордами, мы еще вспомним подробнее ниже. Здесь же надо отметить главный по отношению к прибалтийским землям момент: сразу после битвы на Калке положение в Прибалтике резко ухудшилось. Рижские политики рассчитывали, что гибель отборных русских войск облегчит победу немецким рыцарям, и рассчитывали верно. Как подчеркивают историки, русские не могли более оказывать эффективную помощь ее народам в борьбе с агрессией крестоносцев. «Кроме многих замечательных военачальников, в сражении на Калке погибли десять тысяч русских воинов. Отголоски этой битвы горестным эхом прозвучали по всем русским землям и приковали всеобщее внимание к Востоку. Эстам и находившимся на их территории небольшим русским гарнизонам приходилось отныне полагаться только на свои силы» [219] . Над Русью занималась кровавая заря азиатского вторжения. И уже совсем скоро оказывать серьезное сопротивление немецко-католической агрессии в Прибалтике ей станет значительно сложнее [220] .

219

История Латвии. Т. 1. Стр. 97–98.

220

В переизданной в 1938 году в Москве «Хронике Ливонии» средневекового немецкого хрониста Генриха Латвийского была опубликована составленная профессором Фридрихом фон Кейсслером карта вытеснения русских из Прибалтики.

Один за другим ранее захваченные эстонскими повстанцами замки стали вновь переходить в руки немцев. Героические защитники не могли бороться против численно превосходивших их вражеских сил. И все-таки… Все-таки сопротивление продолжалось. Как свидетельствует немецкий хронист, старейшины Сакала «с деньгами и многими дарами» явились тогда к Великому князю Владимирскому Юрию Всеволодовичу (родному дяде еще совсем маленького в то время княжича Александра, будущего Невского), для того чтобы «попытаться, не удастся ли (вновь) призвать королей русских на помощь против тевтонов, всех латинян» [221] . И просьба действительно не осталась без ответа. Уже осенью 1223 года князь Юрий Всеволодович, невзирая на собственное сложное положение, а также как государь, заинтересованный в охране политических и торговых интересов Руси на балтийских рубежах, отправил в Прибалтику… своего младшего брата Ярослава Всеволодовича, отца маленького Александра. Отправил во главе 20-тысячного суздальско-новгородского войска, к которому по дороге примкнуло и псковское ополчение.

221

См. Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. XXVII, 3.

Жители Уганди встречали эти войска как освободителей. Генрих Латвийский с сожалением отмечает: «И прислали ему (Ярославу) жители Дерпта большие дары, передали в руки короля Ярослава братьев-рыцарей и тевтонов, которых держали в плену, коней, баллисты и многое другое, прося помощи против датчан… И поставил король в замке своих людей, чтобы иметь господство в Унгании (Уганди) и по всей Эстонии». То же произошло и в замке Отепяа. Ярослав со своим войском, к которому присоединились и люди из Уганди, направился отсюда дальше к Сакала, где вновь успели укрепиться крестоносцы.

Далее Ярослав намеревался повернуть на юг против немцев, но по просьбе сааремааских гонцов двинулся на Таллин, чтобы прежде всего освободить северные земли эстов от захватчиков-датчан. В это время к русским войскам присоединились и сами сааремаасцы. Однако Таллин был хорошо укреплен, расположение его давало большие преимущества для обороны, и гарнизон здесь был многочисленным. Осада затянулась, и русские войска были вынуждены отступить от города, чтобы успеть домой до начала осенней распутицы. Исследователи подчеркивают, «это был самый крупный поход русских войск в Эстонию, но результаты его уже не могли изменить положение» [222] .

222

История Эстонии. Стр. 54.