Великий Бенин
Шрифт:
Сикейра стоял на высокой площадке, крепко держась за ванты.
– Убрать все паруса! – гремел его голос, перекрывая рёв и грохот моря.
– Есть убрать паруса!
Но это не помогло: вот-вот перевернётся корабль вверх килем.
– Рубить бизань-мачту! Рубить грот-мачту! Качать воду! Качайте воду – тысяча чертей! – или мы все очутимся на рыбьем пиру…
В блеске непрерывных молний, рассекающих небо и море, матросы деревянными насосами откачивали воду из трюмов. Сикейра бранью и угрозами подгонял их, грозил кинжалом, обещал ужасные наказания на том и этом свете. Его жёсткий кулак не раз опускался на спину замешкавшегося.
А
К утру ливень стих и только мелкая, гонимая ветром водяная пыль носилась в воздухе. Затем угомонился и ветер.
Море сделалось смирным, свернуло свои гигантские волны и спрятало их в толщу спокойной, слегка качающейся глади. Все облегчённо вздохнули: буря кончилась, опасность миновала, корабль, хотя и сильно пострадавший, был способен держаться на воде. Отец Педро громко возносил хвалу богу за чудесное спасение, матросы, опустившись на колени, вторили молитвам святого отца. Ди Сикейра и кормчий, наспех перекрестясь, склонились над круглой коробкой, установленной в ящике на подставке. К счастью, коробка уцелела. В ней помещалась магнитная игла, укреплённая на круглой картонной картушке. В центре картушки была нарисована фигура – роза ветров, от неё во все стороны расходились компасные направления. Покрутившись, картушка направила иглу остриём к лилии – цветку, отмечавшему север. Капитан велел принести карту, данную ему в Лиссабоне Гомишем, и долго изучал её. Он точкой пометил местонахождение корабля в начале бури, затем, прикидывая силу штормового ветра, попытался установить, как далеко был отнесён корабль, и, наконец, решительно отдал команду: «Плыть на северо-восток и не менять избранного направления, пока не покажется земля».
Два дня, придерживаясь течения, плыла на северо-восток «Санта-Инес», а земли всё не было видно. Ветер стих, и начался страшный зной, – казалось, он сожжёт и корабль, и людей.
На исходе третьего дня моряки увидели плывущие по воде водоросли. Утром на мачту села серая птичка. Она пропела свою песню (морякам показалось, что нет мелодии прекрасней) и улетела в том направлении, куда плыл корабль, словно ведя его по курсу. В полдень дозорный, сидевший в «вороньем гнезде», укреплённом высоко на мачте, хрипя от волнения, крикнул: «Земля!» Его рука указывала на рейку бушприта, и все глаза радостно устремились туда, где всплывала из моря земля, неведомая и долгожданная.
Через несколько часов «Санта-Инес» вошла в залив, окружённый мангровыми болотами. Ища стоянки, каравелла прошла мимо гигантских деревьев, корни которых были скрыты грязной гнилой водой. Но вот деревья расступились, чтобы дать место широкому потоку чистой воды, – в залив впадала река. Смерили глубину, бросив свинчатку за борт, – 15 локтей; дно оказалось хорошим, из твёрдого гравия, и капитан приказал бросить здесь якорь. Разбитый бурей корабль нуждался в ремонте, команда – в отдыхе. Спокойно прошла первая ночь у неведомой земли. Рано утром кормчий повёл корабль вверх по реке на мелкое место и посадил «Санта-Инес» на мель.
Медленно перевалившись с борта на борт,
– Груз к правому борту! – скомандовал боцман.
Матросы перетащили содержимое трюмов к правому борту, и «Санта-Инес» резко склонилась направо.
– Тянуть канат! – последовала новая команда.
С помощью канатов матросы ещё больше накренили корабль, так что его левый борт вплоть до киля поднялся над водой.
– Чистить борт!
Кирками и лопатами матросы быстро соскоблили с корпуса «Санта-Инес» наросты ракушек и водорослей. Швы и пробоины заделали конопатью со смолой и заново покрыли корпус поверх ватерлинии чёрной краской, предохраняющей обшивку корабля от рачков и моллюсков.
Когда левый бок был закончен, корабль накренили в другую сторону и то же самое проделали с правым. Затем обновлённую «Санта-Инес» осторожно выпрямили. Теперь предстояло поставить запасные мачты взамен срубленных и заменить такелаж: штормовой ветер порвал все верёвочные снасти каравеллы.
И вот тогда-то Диого, вися на рее водружённой грот-мачты, увидел чёрных людей.
Они стояли за прибрежными кустами и внимательно смотрели на моряков.
– Эй! – крикнул Диого и замахал рукой. Чёрные исчезли.
Обжигая ладони о льняной канат, юнга слетел на палубу.
Он подбежал к борту корабля и закричал, обращаясь к зелёным кустам:
– Выходите, жители знойной земли, и разрешите приветствовать вас вашим португальским друзьям!
Ответа не последовало – берега молчали, и только звенели неумолчно мириады жучков.
– Но я их видел, – убеждал Диого окруживших его моряков, – так же, как вижу сейчас вас. Они совсем чёрные, словно их долго коптили и мазали сажей.
– Куда ж они делись?
– Не знаю, исчезли, как сквозь землю провалились. Но я их видел. Их было четверо – очень высокие и очень чёрные. Они стояли и смотрели на нас, неподвижные, как изваяния. В руках у них были щиты и копья.
Некоторое время все всматривались в прибрежный кустарник.
Но ни одна ветка не дрогнула, ни один лист не зашевелился.
– Живее работать, – велел капитан, – юнге померещилось.
– Знать, солнцем голову напекло, – авторитетно сказал боцман.
– Да нет, – засмеялись матросы, – просто глотнул лишку.
Впервые за всё плавание Диого не отвечал на шутки.
Он быстро работал, время от времени поглядывая в ту сторону, куда, как он думал, скрылись туземцы.
Чёрные воины появились после полудня. Никто не видел, как они вышли из леса, казалось, они возникли из-под земли; стояли молча, опираясь на копья, и внимательно в упор рассматривали корабль. Их чёрные тела были разрисованы белыми полосами и кругами, бёдра опоясывали юбочки, сделанные из волокон пальмы. На сей раз никто не вскрикнул: белые люди как зачарованные смотрели на чёрных.
К борту корабля подошёл Сауд и по-арабски приветствовал туземцев.
Воины молчали, – очевидно, этот язык был им неведом.
Тогда Сауд знаками показал, что он хочет есть. Один воин вынул из сумки, переброшенной через плечо, несколько лепёшек. Не выпуская из рук копья, он приблизился к воде, положил лепёшки на камень и поспешно вернулся к своим товарищам.
Сикейра решил рискнуть.
На воду была спущена лодка. Держа в одной руке аркебузу, а в другой несколько ниток стеклянных бус, капитан вышел на берег. Он взял лепёшки, положил на камень бусы и вернулся в лодку.