Великий Эллипс
Шрифт:
Где-то в районе полудня до нее стали доноситься едва слышные высокие ноты их флейт, и сердце у нее заколотилось. Подойдя к борту, она вглядывалась в тенистые джунгли, но ничего не видела в их полумраке. Флейты умолкли, и она расслабилась — но напрасно, потому что буквально через несколько минут музыка возобновилась, едва слышная, временами прерывающаяся. Чем ближе к вечеру, тем явственнее звучало пение флейт. Она не могла отмахнуться от этой музыки, равно как и понять ее смысл. Мелодия и ритм ни на что не были похожи, она не могла даже уловить какой-либо закономерности, но продолжала пытаться разгадать эту загадку.
Звуки стихли ближе к вечеру, и именно в это время она впервые
«Слепая калека» прибавила скорости. Стоявшие как статуи туземцы остались позади и почти сразу же ушли, растворившись в чаще. Снова полились звуки флейт, но Лизелл наконец-то позволила себе перевести дух.
После этой встречи всю оставшуюся часть дня они периодически попадались ей на глаза: то стоя в тени деревьев, то сидя на корточках на плоских, покрытых мхом камнях у самой кромки воды, иногда просто оседлав ветки, нависавшие над водой. Они не выражали открытой враждебности, не гримасничали, не пытались стрелять своими отравленными стрелами, но Лизелл улавливала висящую в воздухе слепую, из самой глубины поднимающуюся враждебность. По ее телу побежали колкие мурашки. И ее потянуло с палубы вниз, где она несколько часов провела над одним из одолженных Гирайзом исторических трактатов.
Наступившей ночью, лежа в кромешной тьме каюты, она уже не задавалась вопросом, спит Гирайз или нет. Только коснувшись гамака, он тут же провалился в сон. И сейчас его глубокое ровное дыхание сплеталось с бесконечными дикими криками джунглей и стенаниями флейт. Она готовилась к длительной бессоннице, но уснула почти сразу.
Когда она проснулась, зеленоватый полумрак, типичный для этого региона, заполнял каюту. Гамак Гирайза был пуст. Мотор лодки подрагивал: «Слепая калека» уже отмеряла мили водного пространства. Усердие капитана заслуживало похвалы. Он, должно быть, уже чувствует запах марукиньюту.
Она умылась, поела и вернулась к ставшей привычной сцене — капитан на мостике ведет свое суденышко, лавируя по узким протокам Яга-Та'ари, дикари из Блаженных племен выскальзывают из сумерек джунглей по обеим сторонам проток, чужеродная музыка и ощущение опасности висят в воздухе.
Этим утром в воздухе висело предчувствие беды: враждебность усилилась и сгустилась. Может быть, это мне только кажется, убеждала она себя.
Но сегодня одолженная книга не удерживала ее внимания.
Она нанесла визит Гирайзу в машинное отделение, но нашла его увлеченным своей работой; недоброжелательность атмосферы ничего, кроме безразличия, у него не вызвала. Он снова работал без рубашки. Она наблюдала, как он орудует лопатой, и игра его мышц на какое-то время отвлекла ее. Но постепенно предчувствия вновь заполнили все ее существо, вытеснив остальные чувства, и она ушла, еще более встревоженная.
Утро медленно доползло до полудня, и тут она увидела, что группа из шести туземцев идет по берегу параллельно курсу лодки. Одна из меднокожих фигур показалась ей знакомой, лицо и движения напомнили кочегара Оонуву, но полумрак джунглей и расстояние из позволяли рассмотреть как следует. Затем джунгли поглотили их, и она осталось в полном недоумении.
Через полчаса музыка флейт изменилась, они зазвучали настойчивее, и впервые послышались голоса Блаженных племен, высокие, напоминающие звериный визг. Вскоре раздался новый голос, вознесшийся над игарским хором. Глаза Лизелл метнулись к мостику. Руп Джив-Хьюз стоял, выкрикивая кирентский национальный гимн. Голова капитана была откинута назад, а на покрытом татуировками лице выражалась крайняя степень экзальтации. Его мощный баритон заглушил на время высокие голоса ягарцев. Пропев гимн дважды, он перешел на кирентскую застольную песню; не успев допеть ее, он уже шпарил вовсю непристойную нидрунскую народную песенку. Вибрирующие жуткие завывания отвечали ему из зарослей.
Все утро «Слепая калека» виляла по самой мелкой и извилистой протоке Яга-Та'ари. И сейчас она была на самом крутом повороте это узкого канала, казалось, что джунгли выставили подножку, но и перед этим препятствием Руп Джив-Хьюз не дрогнул. Он рулил, не сбавляя скорости, бешено сверкая глазами и вопя громкие песни.
Не успела «Слепая калека» преодолеть покрытую зарослями стрелку, как Лизелл увидела, что канал перекрыт: три огромных дерева со свежими следами топора лежали, перекинутые с одного берега на другой. На эту баррикаду крадучись взбирались дикари Блаженных племен, вооруженные боевыми трубками. Почти вплотную к поваленным деревьям подошла и остановилась «Водяная фея», на ее палубу высыпали пассажиры.
Джив-Хьюз мгновенно оборвал песню и резко крутанул руль. Не успела лодка сменить курс, как один из туземцев, патрулирующий правый по борту берег, — подвижная, юная фигура, в которой теперь легко можно было узнать бывшего члена экипажа «Слепой калеки» Оонуву, — поднес к губам боевую трубку и выпустил маленькую оперенную стрелу. Она вонзилась в горло капитана. Джив-Хьюз захрипел и упал. Оонуву даже в лице не изменился. «Слепая калека» неслась прямо на попавшую в ловушку «Водяную фею», чьи пассажиры завизжали и бросились врассыпную.
Лизелл секунду стояла как парализованная, но мгновенно очнулась и кинулась к мостику. Инстинкт приказывал ей схватить штурвал точно так же, как она выхватила бы вожжи у сраженного возницы летящего в кювет экипажа. Если бы она остановилась и подумала, то ей стало бы очевидно, что ее инстинкт ошибается: чтобы развернуть лодку, у нее не оставалось ни времени, ни пространства. Как молния, она взлетела на мостик, бросила взгляд на лежащего с широко открытыми остановившимися глазами Джив-Хьюза и потянулась к штурвалу. Но не успела она его коснуться, как «Слепая калека» мощным ударом носа протаранила левый борт «Водяной феи» ближе к корме. От удара Лизелл упала на колени. Она тут же вскочила, потрясенная ужасом: полдюжины несчастных пассажиров соскользнули в образовавшуюся в «Водяной фее» пробоину и головой вниз полетели в воды протоки Яга-Та'ари.
Вслед за ними с палубы в воду полетели канаты и спасательные пояса, трое из упавших сразу же были подняты на борт. Остальным троим повезло меньше.
В протоке поднялся великий переполох. Вода бурлила, пенилась, казалось, она вот-вот закипит. Поверхность воды начала переливаться всеми цветами радуги, как будто кто-то рассыпал огромное количество драгоценных камней, она сверкала даже в тени. Лизелл смотрела как зачарованная, на время потеряв способность воспринимать реальность.
Сияние поглотило трех мужчин, оказавшихся в воде, и они заметались с неистовыми криками. Странная, вибрирующая волна поднялась и накрыла их. Неподвижная россыпь драгоценностей превратилась в вихрь из миллиарда гладких крылышек, которые трепетали так быстро, что в глазах рябило.