Великий Эллипс
Шрифт:
— Да, сир, — раздался слабый голос Нипера. — И я хочу выразить мою глубочайшую печаль, мое горе и признать, как мне стыдно…
— Ты можешь, конечно, выражать, да только сейчас не время. Ты мне вот что скажи. В нормальном состоянии, то есть когда ты не страдаешь расстройством желудка, когда в голове у тебя порядок и ты не отравлен дымом, считаешь ли ты себя способным контролировать наш Искусный Огонь?
— Сир, сегодня вышло какое-то недоразумение. Это больше никогда не повторится, верьте мне. Обычно Искусный Огонь повинуется моей воле, при условии, что он не перевозбуждается. Но это редко…
— Дальше можешь не продолжать. Я верю тебе на слово, а все сопутствующие условия и обстоятельства меня не касаются. Вот видишь, мой друг, ты собираешься отправиться
ЭПИЛОГ
Как только король принял решение, события начали разворачиваться с предельной скоростью. Не успела Лизелл перевести дух после трагической ночи, осознать все, признать реальность гибели Каслера, как она уже сидела в поезде, несущемся в сторону Ширина. Не в каком-нибудь обычном поезде, а в специальном, с гербом Нижней Геции, который перевозил Его Величество и самых его дорогих гостей. Итак, она, Гирайз и магистр Невенской, или Ниц Нипер, как он теперь себя называл, сопровождаемые мускулистыми вооруженными телохранителями, ехали в отдельном до абсурдности роскошном бронированном вагоне. Магистру — бесценному приобретению — не разрешалось сделать и шагу без телохранителя.
Как только поезд остановился на вокзале Ширина, Ница Нипера затащили в неприметную, полностью закрытую от посторонних глаз карету и увезли. Лизелл заключила, что он затеряется в лабиринтах республиканского комплекса, но не была в этом уверена, поскольку все заданные ею вопросы вежливо были оставлены без ответа. То, что ее оставляли за бортом событий, раздражало. Принимая во внимание, что она в этом деле человек не последний, она с полной уверенностью считала, что имеет право на определенную информацию, но, похоже, слуги вонарского правительства так не считали. Ее вежливо проводили до дому и оставили там, так и не удовлетворив ее любопытства.
По-видимому — ее миссия закончилась.
Так странно было оказаться вновь в своих комнатах, хорошо знакомых, удобных, но таких спокойных, немного запущенных и лишенных смысла. У нее не было чувства, что она вернулась домой. Честно говоря, эти комнаты не были ее домом, все здесь, кроме хорошей коллекции книг и сувениров, было не ее, даже мебель. Но настроение улучшилось, когда она начала разбирать почту, которую ее хозяйка собрала и сохранила, пока она отсутствовала. Новость о ее победе распространилась раньше, чем она вернулась домой, и отклики были впечатляющие. Пришли сотни поздравительных писем, телеграмм, открыток, по большей части от людей незнакомых, но с теплыми словами. Не столько радость, сколько практическую ценность представляли предложения — целая дюжина посланий с предложениями прочитать курс лекций, выступить перед гостями, написать ряд статей, эссе, книг. Было даже предложение от университета Ширина: провести два семестра в качестве штатного преподавателя — честь, которой не удостаивалась доныне ни одна женщина.
Ее успех был признан. Ей больше не придется рисовать в своем воображении картины жалкого возвращения под жесткое крыло Его чести. Свобода, о которой она мечтала, — вот она, завоевана. Это было настоящее достижение, но почему-то полного упоения победой она не чувствовала, победа не будет выглядеть реальной, пока она не разделит ее с Гирайзом.
Такая возможность представилась на следующий день: их обоих пригласили в Министерство иностранных дел. Они приехали одновременно и оба оказались в небольшом скромном конференц-зале на первом этаже. Здесь их ждали четверо представителей министерства, но замминистра во Рувиньяка среди них не было. Возможно, лишенный королевских привилегий литерного поезда, он все еще ехал из Тольца. Сотрудники министерства представились. Имена и должности прозвучали так быстро, что она их не запомнила.
Лизелл пришла в надежде получить немного информации, но оказалось, что ее пригласили ответить на вопросы, а не задавать их. Допрос велся в вежливой форме, но довольно долго. Сотрудники желали получить как можно более подробный отчет о событиях, имевших место во дворце Водяных Чар, особенно их интересовали грандлендлорд Торвид Сторнзоф и любопытный феномен, который получил известность как «быстро распространившийся огонь явно необычных свойств».
Сдерживая нетерпение, Лизелл как можно детальнее обрисовала картину последних событий, так же поступил и Гирайз. Его рассказ о последних минутах Каслера Сторнзофа, который полностью совпадал с тем, что он поведал ей в поезде, за исключением лишь нескольких моментов личного свойства, вновь вызвал у нее слезы. Во время ее собственного рассказа о нападении Торвида Сторнзофа на короля Мильцина в комнате личных аудиенций слушатели осторожно обменивались взглядами. А их совместный отчет о смерти Торвида, — который избирательно был сожжен среди множества гостей, из которых никто не пострадал, — полностью захватил внимание слушателей. Информация, которую они почерпнули, представляла для них очевидный интерес, но ответная любезность с их стороны не предполагалась. Как только она набралась смелости и спросила о Нице Нипере и Огне, все четверо сотрудника министерства неожиданно перешли на чрезвычайно расплывчатые формулировки.
Она вышла из конференц-зала совершенно расстроенная, держась с Гирайзом за руки. Они отправились в ближайшее кафе, где заказали себе кофе со льдом, уселись в тени под натянутым тентом, и она рассказала ему о предложениях, которые на нее посыпались — про статьи, книги, членство в академии.
— Поздравляю, — лицо Гирайза осветила улыбка. — Великолепно, ты добилась невероятного. У тебя такой большой выбор, на чем ты остановишься?
Она посмотрела на него. Глаза его излучали неподдельное тепло, и улыбался он искренне.
— Что-то не так. Что? — спросила она.
— Я горжусь тобой и рад за тебя.
— И? Какая-то проблема, не так ли?
— Это с тобой не связано.
Она внимательно посмотрела на него. Три-четыре месяца назад она бы обвинила его в ревности, обиде на нее, задетом тщеславии. Сейчас она знала его лучше. И вдруг она поняла: радужные надежды и планы на будущее, работа, успехи, признание — все это рухнет с вторжением имперских войск в Вонар. Издательства свернут или в лучшем случае приостановят свою деятельность, лекции прикроют, даже университет Ширина радикально сократит свою программу, если он вообще будет функционировать. Она, конечно, через несколько лет может попробовать восстановить свою прерванную карьеру, но без особой надежды на успех. Кому будет нужна женщина-писательница, лектор в оккупированном Вонаре?!
Гирайз знает это и просто не хочет ее расстраивать. Да и ему самому есть о чем беспокоиться. Его любимый замок Бельферо — семейное гнездо всех в'Ализанте на протяжении нескольких поколений — завидная добыча при любом положении дел. Если вторжение закончится успешно, грейслендцы непременно отнимут и замок, и близлежащие земли. До сих пор это ей даже в голову не приходило.
Несмотря на отчаянно светившее летнее солнце, день, казалось, стал пасмурным. Она глотнула ледяного кофе и переменила тему разговора.
Через два дня она получила приглашение пообедать с во Рувиньяком, вернувшимся в город. Замминистра был более разговорчив, чем его коллеги из министерства, но не настолько, как хотелось бы.
— Я отвечу, если смогу, мисс Дивер, — заверил он ее в промежутке между двумя полными ложками холодного супа из омаров. — Но я и сам сейчас пребываю в почти полном неведении.
Она не верила ему, но не знала, как в вежливой форме выразить это, поэтому улыбнулась понимающе, выдержала нужную паузу, а затем начала вести дознание, задавая вопросы под другим углом зрения и другими словами. Возможно, он захочет выдать ей некоторою информацию в дозволенных ему пределах. Когда она спросила о Каслере Сторнзофе, он рассказал, что в результате осмотра сгоревшего дворца Водяных Чар в не пострадавшей от огня подземной лаборатории было обнаружено тело главнокомандующего Сторнзофа. Тело было отправлено в Грейсленд, где Братство Ледяного Мыса займется его погребением. А то, что осталось от грандлендлорда Торвида Сторнзофа, было тихо похоронено на кладбище в Тольце. Несмотря на ужасный пожар, жертв больше не было.