Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»
Шрифт:
Глава 5. Жребий брошен: кто не успел, тот опоздал!
Ганнибал добился своего: договориться враждующим сторонам не удалось. Сагунтинский конфликт закончился так, как он на это рассчитывал: весной 218 г. до н. э. «Первая Столетняя война» продолжилась, т. е. началась Вторая Пуническая война. Сами римляне называли ее «Ганнибаловой войной». Она стала смыслом жизни Ганнибала и продолжалась без малого 17 лет.
По целям и последствиям, по грандиозности военных операций и славе полководцев и масштабности сражений она стала одной из величайших войн не только древности, но, как считает кое-кто из историков, и всей истории человечества.
Как и предполагал не по годам дальновидный Ганнибал, римляне рассчитывали воевать на вражеской территории. Два недавно выбранных консула – Публий Корнелий Сципион-Старший (? – 212 г. до н. э.) и Тиберий Семпроний Лонг (? – 210 г. до н. э.) – спешно набрали два войска, чья численность определяется историками по-разному. Первый с 23 800—24 400 воинами (22 тыс.
…Между прочим, все попытки римлян склонить к союзу с ними иберийские племена, жившие к северу от реки Ибер, неожиданно потерпели крах. Племенные старейшины резонно замечали римским послам, что они-то прекрасно помнят участь римского союзника Сагунта, так надеявшегося на помощь Рима и погибшего, так ее и не дождавшись. Нередко на все просьбы чинить препятствия карфагенскому войску римляне слышали в ответ лишь взрывы хохота. Никто не хотел ввязываться в тяжелую войну и подвергать свою страну разорению ради спасения далекого Рима…
Впрочем, Ганнибал разрушит все планы Рима, навязав ему время и место войны. Не дожидаясь высадки врага на испанском либо африканском побережье, он готовился к походу в Италию. Правда, идти кратчайшим путем по побережью вдоль кромки моря он не мог. Эта дорога шла мимо враждебного ему и союзного Риму Марселя и вела к лигурийскому побережью Италии, где его поджидали римские гарнизоны. Морской путь к Апеннинскому полуострову прямо через море, как уже говорилось выше, тоже был невозможен из-за более сильного римского флота. Оставался третий маршрут – через… Альпийские горы!
Но до поры до времени никто не предполагал о столь дерзком маршруте.
Готовясь к главной войне своей жизни, Ганнибал проскакал зимой через почти всю подвластную ему Иберию на юг в Гадес, куда много лет назад маленьким мальчиком привез его отец. Здесь находился знаменитейший храм Мелькарта, куда стекались паломники со всего финикийского мира. Бритые босые жрецы в белых льняных хитонах поддерживали в храме вечный огонь. Золотом и изумрудами блестел храм внутри. Ведь в этот «финикийский Иерусалим» текли сокровища со всего мира. Тут разыгрывались дикие и страшные обряды-мистерии, лицезреть которые имели право лишь избранные. При храме жили пророки и ясновидящие. Ганнибал выслушал их пророчества, принес жертвы Мелькарту (без них никак нельзя было отправиться в столь рискованный и грандиозный поход, какой, несомненно, должна была стать экспедиция через Пиренеи и Альпы!), а потом, по преданию, он долго стоял в одиночестве на краю утеса и задумчиво смотрел на бескрайний Атлантический океан.
…Между прочим, далеко на западе, за тысячекилометровой водной гладью Атлантики, лежал Американский материк, чье восточное побережье, судя по некоторым данным, все же посещали лучшие мореходы античности финикийцы и, возможно, карфагеняне! Все очень просто! Дело в том, что для парусных кораблей, в том числе античных, большое значение имели попутные ветры и течения, а в средней части Атлантики, от западного побережья Африки к берегам Мексиканского залива, с востока на запад проходят два мощных океанских течения – Канарское и Северное Пассатное и дуют северо-восточные пассаты. Таким образом, в Атлантическом океане существует маршрут, по которому могли следовать древние мореходы из Европы в Америку. Известно, что древние мореходы Средиземноморья выходили за Геркулесовы столбы в океан и бывали не только на Канарских, но и на Азорских островах. Так, в 1749 г. на острове Корву (Азорские острова) был найден кувшин с монетами из Карфагена и Киренаики (Северная Африка), датируемыми 330–320 гг. до н. э. Тщательный нумизматический анализ доказал, что в то время, когда он был найден, невозможно было так правильно подобрать серию древних карфагенских монет, относящихся к столь ограниченному временному периоду, т. е. возможность фальсификации исключается. А в 1964 г. на побережье островка Грасьоса (район Азорских островов) была обнаружена античная амфора (финикийского типа), которой пользовались только на римских судах II–III вв. н. э. В древности через Атлантику вряд ли могли осуществляться какие-либо намеренные, а тем более регулярные плавания. А вот случайные или вынужденные посещения Америки, безусловно, могли происходить. Некоторые корабли силой морских течений, ветров или штормов могло занести далеко на запад, к американскому побережью. Именно об этом свидетельствуют факты разной степени достоверности. Если свирепые ураганы или мощные океанические течения (в частности, Северное Пассатное) уносили отдельные корабли древних мореходов Средиземноморья от побережья
О чем он размышлял, нам, естественно, осталось неведомо. (Конечно, не о трансатлантическом плавании в доколумбову Америку!) Эту масштабную личность влекли иные горизонты! Возвратившись в Новый Карфаген, он принялся тщательно отбирать воинов в армию. Он прекрасно понимал, что на долгом пути от Нового Карфагена до Италии его войско понесет потери. Местных солдат-иберов он на зиму отпустил по домам – отдыхать и набираться сил. И действительно, отдых в кругу семьи, вдали от казарменной обстановки и лагерного быта восстановил силы иберов, а надежда на новые победы, богатую добычу и в какой-то мере страх перед карфагенским полководцем заставили их весной вернуться в строй. Полагая, что воины будут лучше драться вдали от собственных земель, Ганнибал отправил 16 тысяч иберийцев в Карфаген, пополнять местные гарнизоны. Взамен он получил из Африки отборных наемников-ливийцев и нумидийских кавалеристов.
Таким образом, произошел как бы обмен заложниками.
…Между прочим, не чурался Ганнибал и «идеологической» обработки своих разношерстных наемников: ведь поход в Италию многим из них казался слишком далеким и опасным. На солдатских сходках Ганнибал доходчиво рассказывал не только (и не столько!), с какой наглостью римляне требовали выдать им на расправу за Сагунт его и остальных военачальников карфагенской армии, а умело рисовал радужные картины их пребывания в богатой Италии. Будущая война обещала быть легкой прогулкой за богатой добычей: обширные плодородные земли, груды золота, море вина и охочие для постельной неги фигуристые итальянские женщины – своего рода «утехи славных воинов». Парадоксальный факт: Ганнибал – чуть ли не единственный среди известных полководцев, которому не приходилось за всю свою долгую военную карьеру сталкиваться с солдатскими волнениями и бунтами. И это при том, что его армия всегда состояла исключительно из наемников, которые хорошо воюют, пока им хорошо платят!! То ли такова была сила харизмы этого удивительного полководца, то ли еще что-то, оставшееся для нас «за кадром»…
Предполагается, что в ту пору Рим мог сразу выставить не менее 80 тысяч воинов. И это не считая очень внушительных резервов – чуть ли не 700–800 тысяч воинов-союзников! Впрочем, оставим эти впечатляющие «цифры» на совести античных историков проримской ориентации! По некоторым данным, против них Ганнибал мог собрать в Иберии чуть ли не 90 тысяч пеших и 18–12 тысяч конных воинов! Современные историки сильно сомневаются в подлинности подобных цифр, причем весьма аргументированно! Так, например, только вьючных животных потребовалось бы не менее 55 тысяч! Более того, построенная в колонну армия вытянулась бы на 100 миль! Не исключено, что на самом деле силы, подготовленные пунами к войне с римлянами, были все же меньше: сегодня наиболее критически настроенные и разумно оценивающие военные ресурсы Карфагена той поры исследователи вполне резонно округляют их до 54 тысяч пехоты и 7 тысяч всадников.
И, тем не менее, сколько бы их не было, это были проверенные за долгие годы войны в Иберии профессионалы очень высокого класса, многие из которых начинали зарабатывать свой отнюдь не легкий солдатский хлеб еще под началом отца Ганнибала Гамилькара Барки в ходе Первой Пунической войны. Костяком пехотинцев, безусловно, были тяжеловооруженные ливийцы, о выносливости и дисциплинированности которых в ту пору ходили легенды. В кавалерии такую же роль играли лучшие наездники того времени – нумидийцы. Иберийцы, а потом и галлы в основном будут использоваться в легкой пехоте.