Великий магистр
Шрифт:
— Мой муж порвёт тебя на клочки, — прошипела она.
— Твой… мускулистый мачо сейчас далеко, — хмыкнул он. — Да и вряд ли ты решишься ему об этом рассказывать, не так ли?
И, по закону подлости — телефонный звонок. От его мерзкого звука внутри у Альвареса что-то сжалось с болезненной досадой, разгоравшееся желание скукожилось, из-за стиснутых зубов вырвалось рычание.
— Телефон, — сказала доктор Гермиона.
— Да пошли они к чёрту, — прорычал Альварес.
— А если это насчёт президента?
— Потерпит.
— А если ей хуже?
— Нет… Не может такого быть.
Как бы то ни было, пришлось ответить на звонок.
— Да! — раздражённо пролаял Альварес в трубку. — Что там?
— Сэр, президент проснулась и зовёт вас.
— Меня?
— Да, сэр.
— Хорошо, я скоро буду.
Скрежетнув зубами, Альварес бросил телефон. Доктор Гермиона невозмутимо отодвинулась и закуталась в простыню.
Одеваясь, Альварес развязал узел галстука и крикнул:
— Дорогая! Не поможешь мне завязать галстук?!
— Ты что, сам не умеешь, дорогой? — в тон ему ответила доктор Гермиона.
— Умею, но самому неудобно. Пожалуйста, дорогая, будь так любезна! Не хотелось бы предстать перед подчинёнными в неаккуратном виде.
Накинув халат, она подошла и принялась завязывать, причём ей явно хотелось придушить его этим галстуком.
— Туговато, милая. Ослабь чуть-чуть.
Она стала ослаблять узел, а Альварес ухмыльнулся. Будто жена провожает мужа на работу…
— Готово.
— Спасибо, моя радость.
На прощание он снова впился в её губы — ничего не мог с собой поделать. Возможно, в детстве за этот большой рот и большие глаза доктора Гермиону дразнили лягушонком, но когда она выросла, этот рот стал сводить с ума мужчин.
— Увидимся, дорогая.
«Дорогая» одарила его полным ледяного презрения взглядом, но Альварес только усмехнулся: пусть себе презирает на здоровье. Теперь это уже ничего не изменит.
11.8. Любовь
Если бы Гермиона знала о существовании паутины и умела ею пользоваться, ей не пришлось бы рисковать, звоня мне по телефону. Кто бы успел научить этому достойных, оставшихся по ту сторону баррикад? На то, чтобы научиться чувствовать паутину, читать её и пользоваться ею в качестве средства связи, требовалось некоторое время, но его как раз и не было, равно как и самой возможности встретиться с достойными из «Авроры» и обучить их до конца. Потенциально они могли всё то же самое, что и мы, только ещё не полностью осознавали свои способности и не развивали некоторые из них, требовавшие специальных тренировок, а тренировки я проводила только со «своими» достойными первой волны превращений, тогда как достойные второй волны, в число которых входила и Гермиона, этому специально не обучались. А «демонов» их инструктора учили только драться и убивать.
После звонка Гермионы у меня возникло чувство, что там не всё чисто. Я попыталась прощупать паутину, но она пока не выдавала ничего конкретного. Попробовала я достучаться и до Гермионы, но качественной связи с ней установить не удавалось, потому что она не владела нужными для этого навыками; мне удалось только почувствовать её эмоции, и они мне очень не понравились. Кажется, она попала в переплёт. Моё беспокойство нарастало.
Надо сказать, паутина — вовсе не безотказный, стабильно работающий инструмент, бывают у неё и «капризы», и «нелётная погода», и «помехи». Влияет на неё и общее состояние дел в мире. Чем напряжённее и агрессивнее общий фон, тем чаще сбои, искажение информации и молчание, и тем труднее получить от неё помощь. Именно сейчас я получала по ней только смутные ощущения, из которых было трудно сделать однозначные выводы.
— Ты считаешь, что они не могли перепрограммировать «демонов», госпожа? — спросил Оскар.
— Это маловероятно, — ответила я. — Скорее, либо программа ещё не успела полностью сломаться, либо у нас что-то не получилось с ударом «цветок лотоса». В общем, я пока не знаю, что и думать. И паутина ведёт себя странно…
Я вздохнула. Побаливала голова, чувствовалась усталость. Оскар сочувственно погладил меня по плечу.
— Что ж, значит, пока будем готовиться к штурму, — сказал он. — До него ещё почти целые сутки, успеем. А тебе не мешало бы выспаться, моя госпожа. У тебя уже тёмные круги под глазами.
Я покачала головой.
— Возможно, я ещё что-нибудь выловлю в паутине…
— В таком состоянии ты точно не выловишь ничего стоящего, — возразил Оскар. — Утро вечера мудренее. Давай-ка в душ — и спать.
Я поморщилась.
— Ладно… Может, на свежую голову и правда лучше получится прощупать паутину. Все тоже пусть отдыхают, набираются сил. Если всё это правда, и штурм будет, силы нам очень пригодятся.
Перед тем как лечь спать, я провела с достойными тренировку и сообщила им о том, что, возможно, будет новый штурм. Алекс не удержался от замечания:
— Аврора, а почему мы всё время только обороняемся? Мы явно сильнее их, почему бы нам не перейти в наступление? Чего мы ждём?
— Поддерживаю этот вопрос, — присоединился Каспар.
Я покачала головой.
— Нет, ребята… Мы не должны нападать. Да, мы сильнее, причём настолько, что можем вообще стереть их с лица Земли, но не будем делать этого. Когда агрессия порождает ответную агрессию — конец становится всё ближе… Так не должно быть. Именно от этого и погибли крылатые.
Сказав это, я подошла и обняла Каспара и Алекса, погладив их лысые головы и прислонив их к своей.
— Пожалуйста, поверьте мне. Признаюсь честно: я сама порой не до конца всё понимаю, и вы вправе не считать моё мнение истиной в последней инстанции. Я сама ещё учусь, познаю себя и этот мир, одновременно пытаясь передать познанное мной вам. Это как если бы второклассник взялся учить первоклашку. Ребята… Я люблю вас, очень люблю. И ИХ… тоже. Я не могу отдать приказ начать их уничтожение. Они не враги, поймите это. Нет правых и виноватых. Мы все — одно. И мы не должны убивать друг друга, но убиваем… Вот от этого мне больно. Каждую минуту больно.