Великий Могол
Шрифт:
– Ханам, достаточно, оставь нас, – резко прозвучал его голос.
Девушка удивленно взглянула на отца и сразу перестала играть. Поднявшись и шелестя длинными синими одеждами, она поспешила прочь.
– Давай постараемся понять друг друга, – тихо заговорил Мирза Хусейн. – Я тебя сюда не приглашал. Ты сам пришел. Я принял тебя по долгу гостеприимства. Шер-шах в Лахоре, всего в шестистах милях отсюда, во главе армии, которая во много раз превышает твою и мою вместе взятые. В настоящий момент я не смею противостоять ему. Могу дать тебе денег и охотно отдам свою дочь, если пообещаешь защищать и уважать ее, но не более того. Возьми Ханам с моим благословением, как подарок, и избавь меня от дальнейших обязательств в отношении тебя в твоих нынешних невзгодах. Покинь мои земли, пока не принес беду мне и моим людям.
Мирза Хусейн говорил громко, чтобы слышали все, и Хумаюн увидел, что Хиндал глядит на него с изумлением. Огонь гнева переполнил его. В конце концов, Касим оказался прав.
– Мирза Хусейн, в тебе течет кровь Тимура, но говоришь ты словно купец, а не воин…
Тот покраснел. С удовлетворением Хумаюн заметил, что слова его достигли цели. Ни одному мужчине не понравится услышать такое, особенно под собственной крышей.
– Твои амбиции опасны, – произнес наконец султан. – Прими свое поражение. Покинь Индостан. Вернись в Кабул, на свою родину. Это большое царство. Нельзя процветать там, где не твое место.
– Ты забываешься. Мой отец покорил Индостан и основал империю, которую передал мне. Мое место здесь. Не пытайся откупиться мешком золота и дочерью. Вместо этого нам с тобой следует подумать о том, как вернуть мои земли. Мы сразу выиграли первые битвы, другие тоже преуспели под моими знаменами. Но ты не хочешь признать это. Ты так разжирел на торговле, что, похоже, забыл кодекс воина и обязанности и честь, которые он предполагает…
В гневе Хумаюн позабыл, что рядом его брат и другие люди. Несколько вельмож Мирзы Хусейна сидели за столами у подножия помоста. Вдруг он почувствовал тишину, овладевшую всеми, и увидел их испуганные взгляды. Не время было провоцировать вражду или даже вызвать раскол. Хумаюн заставил себя улыбнуться, хотя ему захотелось сдавить горло хозяина дома собственными руками.
– Но я забылся. Я твой гость. Слишком просто излагаю свои мысли. Теперь не время и не место вести такие разговоры. Мирза Хусейн, прости меня. Поговорим снова завтра, наедине, хорошенько подумав.
Но выражение лица султана говорило о том, что не стоит сильно надеяться на правителя Синда.
Глава 11
Хамида
Через два часа после того, как Хумаюн вывел свою колонну в ворота, на которых больше не развевались знамена Великих Моголов, укрепленный дворец Саркара исчез из вида. Медленно продвигаясь на северо-восток, Хумаюн погрузился в свои мысли. Несмотря на то, что гостеприимство Мирзы Хусейна по-прежнему было исключительно щедрым, оставаться в Синде было бессмысленно. Слишком малое число войск не позволило падишаху убедить султана помочь ему. Каждый проведенный у него день казался унизительным.
Приятно было снова отправиться в поход. По крайней мере Хумаюн извлек для себя немалую пользу, оставив на сохранение Мирзе Хусейну четыре пушки, которые сильно замедлили бы его передвижение. Желая поскорее избавиться от нежелательного гостя, султан щедро расплатился. Он также дал Хумаюну зерна и другого провианта для людей и свежих вьючных животных для его перевозки. Если все будет хорошо, через два месяца Хумаюн войдет в пустынное царство Марвар, чей раджа Малдео готов был помочь ему гораздо охотнее, чем кузен. Две недели тому назад в Саркар прибыл посол раджи, высокий худой мужчина в ярких одеждах, с длинными волосами, уложенными на голове по моде раджпутов. Он пространно рассказал Хумаюну о том, как раджа Малдео презирает Шер-шаха и ненавидит его.
– Бандит Шер-шах потребовал у раджи союзничества в борьбе с моголами. Он оскорбил честь моего повелителя, осмелившись угрожать царству Марвар, если он откажется присоединиться к нему. Но мой повелитель никогда не вступит в союз с бродячей собакой из болот Бенгала. Вместо этого он простирает руку помощи тебе, повелитель. Он приглашает тебя в Марвар, как почетного гостя, чтобы вы с ним могли обсудить, как объединиться против бандита. С твоего одобрения он соберет других раджпутских правителей, которые, подобно ему, оскорблены наглостью Шер-шаха.
Щебет стайки зеленых длиннохвостых попугаев, пролетевших низко над головой, вернул Хумаюна в реальность. Он посмотрел на Хиндала, ехавшего рядом на длинношеем, крепко сложенном золотистом жеребце, которого брат купил у арабского конеторговца в Синде, и сказал:
– Еще через десять миль остановимся на ночлег.
– Хорошо бы. Женщины скоро устанут…
– Прикажу заколоть и зажарить нескольких овец. Сегодня ты, я и наши женщины устроим пир в моем шатре вместе с верховными командирами и придворными. А снаружи прикажу поставить столы для воинов. Это поднимет настроение всем…
– Ты действительно думаешь, что раджа Марвара нам поможет?
– Почему нет? Я часто слышал, как отец говорил о гордости раджпутов. Если Малдео действительно считает, что Шер-шах его оскорбил, он не успокоится, пока не отомстит за оскорбление; а что лучше, чем бок о бок с нами разбить Шер-шаха? Конечно, раджа ожидает в ответ наград, но отвага раджпутов легендарна. Малдео будет стоящим союзником, и когда я снова займу свой трон в Агре, я его вознагражу.
– После всего, что случилось, ты продолжаешь верить в нашу династию и ее судьбу?
– Да. В самые грустные моменты, когда я думаю обо всей пролитой крови и о предательстве Камрана и Аскари, я не сомневаюсь в этом. Я верю, что в Индостан моголов привела судьба. Неужели ты этого не чувствуешь?
Хиндал ничего не ответил.
– Наш отец пережил много неудач, но он никогда не сдавался, – продолжил Хумаюн. – Если ты мне не веришь, почитай его дневники или поговори с нашей тетей. Ханзада стареет, но в ней сохраняется нетленной отцовская страсть, страсть наших предков. Именно она вырвала меня из опиумного бреда и заставила понять, что мы должны быть готовы бороться и сражаться и не жалеть крови ради того, что принадлежит нам.
– Нам?
– Конечно. Несмотря на то, что наш отец провозгласил падишахом меня, мы все сыновья Бабура, все часть династии Моголов – ты, я и даже Камран с Аскари. На нас общая ответственность. Наша династия молода, едва укоренилась в чужой почве, но мы сможем, обязательно сможем стать великими, надолго – пока не утратим веру в себя или не самоуничтожимся в междоусобице.
– Возможно, ты прав. Хотя иногда мне все это кажется такой обузой, что хочется обратно в Кабул; хочется, чтобы наш отец никогда не слышал про Индостан… – Выражение рыжеватых глаз Хиндала было таким неуверенным, а его высокая мощная фигура казалась такой обмякшей в седле…