Великий вождь Арис
Шрифт:
Люди то и дело входили в шатер, проходили мимо него, скрывались за оленьей шкурой, делившей шатер надвое, потом возвращались назад.
Арис задумался: что делать дальше? Уйти без Лары? Но куда идти и как отомстить колдуну? А Лара? Сколько времени еще она будет спать?
Он решил полежать еще немного и подумать. Может быть в голову придут умные мысли? Но время шло, а мыслей не было. Вскоре старики, что сидели за работой, немного оживились. Они всё повторяли: «Унау, Унау».
Он подумал, если есть вести, она скажет и настороженно ждал её прихода, но даже если бы он зарылся в лисий мех с головой,
Унау ворвалась в шатер с шумом — огромный котел, который она втащила на санках, захрустел полозьями по полу.
Она приветствовала стариков звонким голосом, обратилась к каждому по имени, а потом загремела деревянными мисками.
Старики шумно отвечали ей, спрашивали много ли рыбы принесли с побережья, что там у охотников. Унау отвечала, наделяя каждого миской с горячим варевом.
Наконец она остановилась возле Ариса и он увидел её сквозь ресницы. Унау была очень молода, её лицо похоже на круглый диск, волосы, заплетенные в две тонкие косы, черны как ночь и чуть поблескивали. Она разглядывала его с любопытством.
Арис открыл глаза и она вздрогнула и отступила назад, чуть не пролив варево из чашки.
— Женщина, которая пришла со мной ещё спит?
Унау залилась румянцем и присев, поставила миску рядом с ним, сказала:
— Ещё спит, огу! Вот. Поешь! — а затем быстро ушла.
Арис взял чашку в руки. Есть совсем не хотелось. Он все-таки сделал глоток, но потом отставил чашку на пол, и лёг, отвернулся и закрыл глаза.
Когда старики закончили трапезу, Унау снова прошла по шатру, собирая пустые чашки. Расстроенно щелкнула языком, увидев, что Арис едва пригубил. Присела рядом с ним и прошептала:
— Огу! Твоя женщина жива, с ней все хорошо. Я сама забочусь о ней, не волнуйся!
4
Почти сразу после ее ухода, к шаману пришел старший охотник, Каену. Не видя его, Арис понял, что в шатер вошел молодой мужчина. Шаги Каену были быстрыми и проворными, дыхание легким, и пахло от него морской солью и снегом. Арис ощутил этот запах даже сквозь рыбью вонь. Охотник сразу прошел за занавеску, к шаману и они долго разговаривали. И хотя они были на другой половине шатра, а старики пели свою любимую песню про горящий огонь и локоть друга, Арис разобрал часть их слов: «ранняя зима», а потом еще: «многие отправятся домой в эту зиму».
Потом оба вышли из-за занавески. Гость остановился в нескольких шагах от ложа Ариса и спросил:
— Этот человек, он спит, или он без сознания? Он сильно болен?
Арис открыл глаза и сел. Гость смотрел на него с веселым любопытством. Шаман стоял рядом, сложив руки домиком и молчал. Гость шагнул вперед и приложив ладонь ко лбу, быстро кивнул головой.
Арис понял, что это приветствие. На миг он замешкался — как ответить? Как вождь своего народа? Но какой он теперь вождь? Мертвый вождь с отсохшими руками. И он ответил на приветствие так, как отвечают кочевники, оставшиеся без клана — низко склонил голову и некоторое время не поднимал ее.
— Я — Каену. Старший охотник племени Ворона. Хожу туда-сюда, ищу добычу. Со мной ходят еще другие: Най-Лум и Кай-Келум. Вместе мы промышляем птицу и зверя для воронов. В этом году зима пришла
Арис понял чего от него хотят и произнес:
— Я гость Ворона, Арис, — и замолчал, удивившись, какой хриплый и страшный у него теперь голос. Он закончил, мотнув головой:
— Я тоже умею охотиться…
— Конечно ты отличный охотник! — ответил Каену и почему-то вдруг подмигнул Арису и рассмеялся.
— Я пойду с тобой на охоту, если ты хочешь, — сказал Арис.
— Ну конечно я хочу! Я зайду за тобой утром. Очень рано, — сказал Каену, кивнул шаману и ушел.
5
А вечером, перед тем, как Унау принесла ужин, к шаману пришел еще один гость.
Только вождь мог ходить так уверенно и так резко распахивать полог. И ещё: этот вождь был зол. Он сдерживал дыхание, но Арис слышал, как оно клокочет у него в груди. Да, там ворочался целый океан гнева.
— Где он, о шаман Кукуранау? — вместо приветствия произнес вождь, — где тот чужак, о котором говорит все племя? Покажи мне того, кто свалился нам на голову, как проклятый снег в начале осени! Я, вождь племени Ворона еще не видел человека, которому ты дал приют потому, что я застрял на Птичьих островах из-за снегопада!
Вождь воронов не обратился прямо к нему и отвечать Арис не собирался, но сел на своей лежанке, ожидая, что будет дальше.
В центре шатра горел огонь в очаге, его свет едва освещал пятачок вокруг и вождь оглядывался, выискивая чужака среди стариков. А Арис тем временем исподлобья рассматривал его. Вождь воронов был коренаст и невысок — на две головы ниже него. Свой низкий рост вождь пытался возместить с помощью шлема в виде вороньей маски. Маска была размером с человеческую голову и сделана очень искусно — перья и клюв, над клювом блестели черные камни изображающие глаза ворона.
Арис подумал, вряд ли вождь повсюду ходит в этой маске, стало быть он надел ее только ради этого разговора и подобрался.
Старики, что населяли шатер шамана, смотрели на вождя безо всякого восторга. Скорее испуганно и обреченно, как на раннюю зиму, о которой их вождь сейчас рассуждал.
— Пусть Луна всегда освещает твой путь долгой ночью, Паопну, вождь воронов! — Кукуранау показался из-за занавеси, склонился перед вождем и долго не поднимал голову, а подняв произнес:
— Пусть Великий Океан будет благосклонен к тебе, величайший из вождей! — и снова склонился.
Паопону нетерпеливо постукивал ногой, и едва шаман выпрямился, сказал:
— Приветствую, мудрый шаман великого Ворона!
Едва вымолвив приветствие, он тут же сменил тон:
— Вернувшись в стойбище я узнал, что в мое отсутствие сюда пришли чужаки! Я знаю, ты еще не дал им обещания, ведь ты не пожелаешь оскорбить меня! — воскликнул он, вращая глазами и продолжил, трясясь от гнева:
— Итак, я принял решение о чужаках и пришел объявить его!
— О вождь, твоя мудрость велика! — шаман вновь почтительно склонился, — я, скромный шаман Кукуранау — лишь мост между этим миром и Той стороной. Моими устами говорит дух Ворона, а Ворону говорит сам Океан! Но видимо ты и без меня знаешь, чего хотят духи. О, я восхищен твоей мудростью!