ВЕЛИКОДЕРЖАВНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАЦИИ

ГОРОДНИКОВ Сергей

Уже с 1931 года стали шириться националистические настроения в среде немецкой молодёжи, в других поколениях самой здоровой части государствообразующего этноса, что отражало рост политически самостоятельного общественного сознания мелкой и средней немецкой буржуазии, мелких и средних немецких собственников. Буржуазный национализм государствообразующего этноса оказывался единственным течением в политике, которое предложило альтернативную либерализму идею организации буржуазной власти для корпоративного спасения населения от хаоса и страны от экономического и политического распада. А национал-социалистическая партия была единственной политической партией, которая ясно выразила буржуазно-националистические настроения, провозгласив задачу спасения производительных сил страны через революционное отрицание либерализма и либерального космополитизма. Её вожди предложили программу замены либеральной буржуазной власти устройством власти нового буржуазно-национального

государства с национальными общественными отношениями, как отношениями эгоцентрического «общества волков», объединяемого нацистским Общественным договором с двойной этикой и моралью. Национал-социалисты провозгласили целью своей политики построение общества национального социализма и объявили рабочий класс главной социальной средой, кровно заинтересованной в осуществлении такой политики, беря в пример итальянских фашистов и успешную деятельность фашистского режима Муссолини. На них работал одновременный подъём немецкого коммунистического движения, вдохновляемого изумительной индустриализаций в Советском Союзе, которая совершалась в условиях экономической депрессии капиталистического мира, тем самым вынуждая крупный индустриальный капитал делать выбор в пользу нацистов.

Для подъёма коммунистического движения в Германии были благодатные предпосылки, которые позволяли говорить о возможности его политической победы. Из-за Великой депрессии экономическая и политическая неустойчивость нарастала во всём капиталистическом мире. Но в Германии, потерпевшей в Первой мировой войне сокрушительное поражение, их усугубили условия Версальского мирного договора по демилитаризации германской промышленности и особый цинизм асоциального эгоизма буржуазной власти и диктата коммерческого капитала, откровенно связанного с иностранным. Рост безработицы рабочих и инженеров, учёных и учителей сближал их с подверженным воздействию традиций народного патриотизма пролетариатом и связанной с немецкой культурой интеллигенцией. Влияние коммунистической идеологии, коммунистических лозунгов через пролетариат и немецкую интеллигенцию распространялось и укоренялось в этой среде, постепенно заражая её антибуржуазными воззрениями. Дореволюционная экономика Германии была гораздо больше индустриализированной, чем экономика Италии, слой наёмных рабочих был многочисленнее относительно общего населения, гораздо организованнее, гораздо идеологизированнее, поэтому коммунистическая партия образной пропагандой завоёвывала широкую поддержку, и коммунисты откровенно устремлялись к захвату власти посредством победы на конституционном поле Веймарской республики. Противостоять этому могла только политическая сила, которая оказалась бы в состоянии бороться за влияние в среде рабочих и мелких служащих с позиций борьбы за установление режима не коммунистического социализма.

Ни социал-демократы, никакие иные буржуазно-либеральные и патриотические партии для этого не годились. Они не предлагали рабочим и служащим альтернативного режима, они лишь приспособились к парламентаризму буржуазной власти для отстаивания социальных программ в бюджете правительства и не могли скрыть своей растерянности в обстоятельствах разрушающей бюджет гиперинфляции. Поддерживаемая ими либеральная буржуазная власть в Германии уже не в состоянии была решать и малой части из лавины хозяйственных и политических проблем, все попытки укрепить правительство, чтобы сделать его дееспособным в условиях депрессии, ни к чему не приводили. Власть распадалась, и наконец приблизился момент, когда остановить распад уже было нельзя без замены либеральной буржуазной власти другим устройством власти.

С одной стороны, свой вариант советских государственных отношений, проверенных на практике в России, предлагали коммунисты. Но для перехода к германской советской государственной власти нужна была народно-патриотическая контрреволюция в отношении буржуазно-демократической революции, то есть новая, коммунистическая редакция того режима феодально-бюрократической власти, через которую страна уже прошла со второй половины предыдущего столетия до Первой мировой войны. С другой стороны, опыт фашистского режима в Италии способствовал становлению идеологии немецкого национального социализма, как идеологии социалистической Национальной революции. Она привлекала квалифицированные, уже не пролетарские слои рабочего класса и мелкую буржуазию для активного участия в созидании военно-политического режима диктатуры промышленного интереса и в революционном становлении национально-буржуазного общества.

Главный вызов национал-социалистам заключался в том, что в Германии были глубокими традиции теоретического обоснования мировоззренческих идеологий. Так, Мартин Лютер первым в Европе теоретически обосновал протестантизм именно как новое буржуазно-христианское мировоззрение. А Карл Маркс первым в Европе создал теорию научного социализма, которая легла в основание идеологий всех социалистических и социал-демократических рабочих движений. Чтобы добиться права быть серьёзной политической организацией и вести действенную пропаганду против коммунистов, немецким национал-социалистам потребовалось разработать

некую мировоззрением философию, способную стать идеологическим насилием государственной власти как таковой, а не только Германии. Поэтому вожди немецкого национал-социализма впервые взглянули на Национальную революцию, как на проявление исторической антагонистической борьбы разных мировоззрений.

Пытаясь подняться до уровня мировоззрения, теоретики национал-социализма занялись разработкой идеологического насилия государственной власти, нацеленной на создание национального общества «волков», отталкивались при этом от философии Шопенгауэра и Ницше. Им не удалось изложить идеологию в виде собственно научной теории, поскольку они не смогли открыть соответствующего метода анализа исторических процессов. Но они наитием пришли к важнейшему заключению, что либеральная буржуазная власть, гуманитарный либерализм, как и коммунизм, в корне своих учений враждебны идее национального государства, а потому приближаются к непримиримому столкновению с национальным государством и к историческому поражению от него, к своему "концу истории". Однако только сейчас, с помощью русской теории Национальной Реформации, наконец-то можно строго обосновать суть этих выводов. Обобщённо она выглядит следующим образом.

В конечном итоге из-за промышленного развития Национальные революции произойдут во всех тех странах, народы которых по расовым причинам смогли воспринять и воплотить идею промышленной цивилизации и встраиваться в неё, соучаствовать в её созидании. Повсюду в таких странах возникнет национально-буржуазная власть, которая будет создавать из отмирающих народов нации. Когда это произойдёт, тогда совершится переворот в общечеловеческом развитии. Тогда передовое человечество выйдет в новый уровень промышленной цивилизации, где начнётся отмирание коммерческого интереса и его политического мировоззрения, то есть гуманитарного либерализма и самой идеи космополитической буржуазной представительной власти.

Отмирание это не будет мирным и гладким. Ибо склонность к коммерческой деятельности имеет под собой как расовые, так и дегенеративные причины. Поэтому склонная к коммерческой спекуляции часть человечества во главе с евреями императивно подталкивается своими генетическими побуждениями к непримиримому противостоянию с национально-буржуазной властью северных рас. А приобретающее в ХХ веке характер глобального противостояния противоречие между мировым коммерческим политическим интересом и национально-буржуазными государствами, организующими промышленные производительные силы, с течением времени будет неумолимо становиться полярно непримиримым.

По существу именно такими были основанные на наитии выводы идеологов нацизма, и они приближались к мировоззренческим. Они обосновали необходимость становления сильной буржуазной, антисемитской и антикоммунистической, Германии в виде военно-политической диктатуры, защищающей и продвигающей национальные индустриальные производительные интересы и радикально ускоренное социально-корпоративное обуржуазивание массового сознания немецкой молодёжи. Чтобы быстро подготовить из генетически самой здоровой молодёжи членов Общественного договора национально-буржуазного государства, опять же наитием ставилась задача воспитывать немецкую молодёжь в духе ницшеанского Сверхчеловека, который по сути являлся тем же "волком" в англо-саксонской терминологии Гоббса. А то, что Сверхчеловек Ницше и "волк" Гоббса в сущности одно и то же метафизическое понятие, подтверждает известный и часто повторявшийся призыв Гитлера: "Я хочу видеть в глазах моей молодёжи блеск зверя!"

Для управления политическим пробуждением духа и культуры немецкого Сверхчеловека, арийского «волка» и воспитанием высоко социологизированного национально-общественного сознания у каждого Сверхчеловека был создан знаменитый исследовательский центр "Аненербо". Однако задачи этому центру были поставлены некорректно, потому что у национал-социалистов не появилось ясной политической философии стратегического саморазвития. Ни Гитлер, ни остальные руководители партии и страны не осознали политэкономического смысла Национальной революции, её объективной краткосрочности, неизбежности смены Национальной революции эпохой Национальной Реформации, вследствие чего они неизбежно превратили политику из области деятельности расчётливого холодного ума в вид мистериального действа, опирающегося главным образом на бессознательное наитие. Блестяще раскрепостив архетипическую психофизическую энергию немцев, вырвав молодёжь в совершенно новое состояние мировосприятия, мировосприятия «волков», они не смогли направить эту энергию в созидательное русло выстраивания социального взаимодействия производительного общества, способного на конкуренцию с любым другим национальным обществом, и превратили Национальную революцию в перманентную, в тысячелетнюю цель развития Третьего Рейха. Подобная цель постепенно отрывала молодёжь, и не только молодёжь, от производства, от задачи воспитания корпоративной этики труда и общественно-производственного сознания, превращая всю молодёжь в сословие воинов, вынужденных вести непрерывные войны ради грабежа чужих ресурсов жизнеобеспечения и захвата рабов.