Великолепная Гилли Хопкинс
Шрифт:
Теперь речь, видно, пойдет о ней, о Гилли, но все это было далеко-далеко от нее, будто речь шла о каком-то дальнем знакомом. Гилли попыталась сочувственно кивнуть.
— Гилли, я тебя звал, звал… — цепляясь за дверь, в проходе появился Уильям Эрнест, с воспаленным от жара лицом. В нижнем белье. При виде незнакомой женщины мальчик застыл на месте…
Женщина пристально посмотрела на него, потом так же, как при виде мистера Рэндолфа, быстро отвернулась.
— Прости, Уильям Эрнест, — сказала Гилли, — я не слышала, что
— Извините, я сейчас вернусь.
Она поспешила поскорее вывести мальчика из комнаты. Но это было нелегко, ребенок очень ослаб от температуры и голода. На лестнице выдержка изменила ей.
— Тебе не надо было спускаться, Уильям Эрнест. Ты болен.
— Я описался, — печально сказал он. — Терпел-терпел…
Она вздохнула.
— Я знаю. Когда болеешь, трудно сдерживаться.
Она переодела его в последнюю чистую смену нижнего белья — короткие трусы и майку, не замерз бы! — и перестелила простыни. Сняла для него сухое одеяло со своей кровати. Мальчик лег и тут же повернулся к стене лицом, он совершенно выбился из сил.
— Гилли, детка, — окликнула Троттер в полусне, когда Гилли проходила мимо ее комнаты. — У тебя там гости?
— Да это просто телевизор.
Спускаясь по лестнице, Гилли пригладила волосы и одернула майку. Она знала, что выглядит ужасно. Бедная старая леди, наверно, обалдела при виде ее.
Когда Гилли появилась в дверях, женщина слабо улыбнулась.
— Бедняжка! — сказала она.
Гилли оглянулась — не тащится ли следом за ней Уильям Эрнест? Никого.
— Да хранит тебя Господь!
— Меня?
— Кортни была права. Я так рада, что ты написала ей. Как смели они отдать тебя в такое место?
— Меня?
«О чем говорит эта женщина? В какое место?»
— Понимаешь, я не должна была врываться к тебе так неожиданно, но я хотела увидеть все своими глазами, прежде чем обращаться к сотрудникам Общества. Прости, дорогая, за…
По лестнице раздались тяжелые шаги — топ, топ, топ. Они обе застыли, прислушиваясь к тяжелой приближающейся поступи.
— Ой! — вскрикнула маленькая леди. В дверях появилось огромное босоногое привидение в полосатой мужской пижаме; седые волосы спадали на плечи, в глазах застыл ужас.
— Я забыла! — вскричало оно, раскачиваясь из стороны в сторону, ухватившись за косяк двери. — Забыла!
Гилли вскочила.
— Что вы забыли?
— Индейку, — Троттер едва удерживалась от слез. — Пятнадцать долларов тридцать восемь центов — и все протухло. — Кажется, она не замечала гостьи.
— Ничего не протухло, никакого запаха, я бы почуяла. — Гилли бросила взгляд на маленькую женщину, та была так же перепугана, как пугался Уильям Эрнест, когда натыкался в хрестоматии на непонятное слово.
— Идите ложитесь, Троттер. Я сейчас же поставлю ее в духовку.
Огромная
— Лучше я присяду на минутку, — сказала она, задыхаясь, — сильно кружится голова.
Гилли уперлась обеими руками ей в спину и то ли потащила, то ли повела могучую качающуюся фигуру в полосатой пижаме к дивану. Но она чувствовала — как чувствуешь, когда кладешь последний кубик, что башня вот-вот рухнет — до дивана им не дойти.
— О, Боже! — вскрикнула Троттер, падая на ковер и увлекая Гилли за собой. Она лежала на полу, как перевернутая на спину черепаха. — Ну, конец света, — воскликнула она со смехом. — Наверно, раздавила тебя в лепешку.
— Что случилось? Что здесь происходит? — на сцене появился третий актер.
— Ты жива, Гилли, детка? — спросила Троттер и, не дожидаясь ответа, сказала:
— Все в порядке, мистер Рэндолф.
— Но здесь кто-то упал. Я слышал это своими ушами.
— Ага, это я хлопнулась, — Троттер раскачивалась, тщетно пытаясь подняться с пола и встать на ноги. — Но теперь все в порядке, правда, Гилли?
— Да подвиньтесь немножко, Троттер! Подвиньтесь, — раздался приглушенный голос, — повернитесь и освободите меня.
— Что случилось? Что случилось? — пропищал мистер Рэндолф.
— Бедная крошка, бедная Гилли, — выдохнула Троттер и с громоподобным «ух-х-х» освободила Гилли.
— Гилли, что с вами? — с тревогой спросил он.
— Не беспокойтесь, мистер Рэндолф. Все в порядке.
Гилли поднялась с пола, стряхнула с себя пыль и взяла его за руку.
— Пойдемте, я провожу вас обратно в постель.
Когда она возвратилась в гостиную, Троттер уже добралась до дивана. Она сидела, опершись о подушки, и не сводила глаз с бледной незнакомой женщины.
— Ты же сказала, здесь никого нет, — укоризненно заметила она, обращаясь к Гилли.
Гостья чудом держалась на самом кончике коричневого стула, казалось, она вот-вот потеряет сознание. Но дара речи как будто не утратила.
— Я думаю, мне лучше уйти, — сказала она, поднимаясь. — Кажется, я оказалась здесь не в самый подходящий момент.
Гилли довела ее до двери, не зная, как бы поскорее выпроводить из этого дома, который неожиданно превратился в такой бедлам.
— Рада была познакомиться с вами, — сказала Гилли как можно вежливее.
Не хотелось, чтобы эта женщина плохо подумала о ней. Что там ни говори, это была — по крайней мере, она так называла себя — мать Кортни.
Женщина помедлила в дверях. Потом неожиданно обняла Гилли и чмокнула ее в щеку.
— Ты здесь пробудешь недолго, — шепнула она. — Обещаю.
Усталость затуманила Гилли мозги. Она решительно кивнула и быстро закрыла дверь. И только потом, когда уложила Троттер в кровать и сунула индейку в духовку, до нее дошел смысл слов, сказанных этой леди.
— Боже мой!