Великолепная Ориноко
Шрифт:
Он поселился в своем скромном доме в Шантене-сюр-Луар, под Нантом. Он жил там очень уединенно, с сержантом Марсьялем, оставившим службу одновременно с полковником, и не принимал никого, даже близких друзей, одинокий и несчастный, словно выброшенная на пустынный берег жертва... Кораблекрушения? Нет, — крушения всех земных привязанностей!
И вот, два года спустя, полковник де Кермор исчез. Под каким-то предлогом он покинул Нант, и сержант Марсьяль так и не дождался его возвращения. Половину своего состояния — около десяти тысяч франков ренты — он оставил своему верному товарищу по оружию, которую тот получил через нотариуса семьи де Кермор. Вторую же часть он обратил в деньги и увез... Куда? Это оставалось непроницаемой тайной.
В дарственной на имя сержанта Марсьяля была следующая приписка: «Я прощаюсь с моим славным солдатом, с которым решил поделиться своим имуществом. Пусть он не пытается разыскивать меня, это было бы бесполезно. Я умер для него, для моих друзей, для этого мира, как умерли те, кого я любил больше всего на свете».
И ничего больше.
Сержант Марсьяль не мог смириться с мыслью, что он никогда больше не увидит своего полковника. Он сделал все возможное, чтобы узнать, в каком уголке земли схоронил тот свое разбитое сердце, вдали от тех, кого он знал и кому сказал вечное прости...
Тем временем девочка подрастала, окруженная заботой своих приемных родителей. Только двенадцать лет спустя им удалось собрать кое-какие сведения о семье Жанны. Наконец стало известно, что матерью Жанны была некая госпожа де Кермор, находившаяся на борту «Нортона», и что ее отец, полковник де Кермор, еще жив.
Дитя тем временем превратилось в двенадцатилетнюю девочку, обещавшую стать прелестной девушкой. Образованная, серьезная, с сильно развитым чувством долга, она обладала энергией и целеустремленностью, обычно несвойственными ее возрасту и полу.
Эредиа сочли, что не имеют права скрывать от нее полученные сведения. И с того дня ей овладело одно желание — отыскать своего отца. Эта постоянная мысль, превратившаяся почти в навязчивую идею, изменила и ее взгляд на мир, и ее отношение к окружающим. Раньше такая счастливая, окруженная такой нежной заботой в доме, где прошло ее детство, теперь она жила одной-единственной надеждой — разыскать полковника де Кермора. Было известно, что он поселился в Бретани, под Нантом. Туда отправили письмо, чтобы узнать, по-прежнему ли он там живет... И в ответ — удручающее известие: отец девушки исчез уже много лет назад.
Тогда мадемуазель де Кермор стала умолять своих приемных родителей отпустить ее в Европу. Она поедет во Францию... в Нант... Она сумеет найти потерянные следы... Там, где посторонние терпят неудачу, она, ведомая дочерней любовью, добьется успеха...
В конце концов Эредиа, не питая, впрочем, особых надежд на успеху согласились на ее отъезд. Мадемуазель де Кермор покинула Гаванну, благополучно пересекла Атлантику и прибыла в Нант, где не нашла никого, кроме сержанта Марсьяля, по-прежнему ничего не знавшего об ее отце.
Можете себе представить волнение старого солдата, когда это дитя, которое он считал погибшим во время кораблекрушения, появилось на пороге его дома в Шантене. Он не хотел этому верить, но не поверить не мог: в лице Жанны он узнавал черты ее отца, его глаза, его выражение — все то, что дается только кровным родством. Девушка показалась ему ангелом, которого полковник ниспослал ему свыше...
Нужно сказать, что в ту пору сержант уже окончательно утратил надежду узнать, в какой стране похоронил полковник свою горькую долю.
Жанна приняла решение не покидать больше отчий дом, а состояние, оставленное полковником сержанту Марсьялю, было решено потратить на новые поиски.
Семейство Эредиа тщетно пыталось вернуть свою приемную дочь. Им пришлось смириться с разлукой. Жанна благодарила своих приемных родителей за то, что они для нее сделали, ее сердце было переполнено признательностью тем, кого она, по всей вероятности, долго не увидит. Но для нее полковник де Кермор был жив, потому что никто не получал известий о его смерти: ни его друзья в Бретани, ни сержант Марсьяль, она будет искать его и найдет. Отеческая любовь должна откликнуться на дочернюю, хоть они никогда и не видели друг друга... Между ними существовала связь такая прочная, что ничто не могло разорвать ее.
Итак, девушка осталась в Шантене с сержантом Марсьялем. Он узнал, что при крещении на Мартинике ей было дано имя Жанна, а потому стал звать ее не Хуаной, как в семействе Эредиа, а Жанной. Девушка тем временем упорно пыталась найти хоть какие-нибудь следы, которые позволили бы ей отправиться на поиски отца.
Но к кому могла она обратиться? Ведь сержант Марсьяль использовал уже все средства хоть что-нибудь узнать о полковнике, но, увы, безрезультатно. И подумать только, что лишь безысходное одиночество заставило полковника де Кермора покинуть родину! Ах, если бы он мог знать, что его дочь, спасенная во время кораблекрушения, ждет его под кровом отчего дома!
Прошли годы, и ни один луч света так и не мелькнул в этом непроницаемом мраке. Тайна исчезновения полковника так бы и осталась неразгаданной, если бы не одно известие, полученное при следующих обстоятельствах.
Читатель помнит о письме, отправленном полковником в Нант из города Сан-Фернандо-де-Атабапо в южноамериканском государстве Венесуэла. Письмо было адресовано нотариусу семейства де Кермор с просьбой уладить одно частное дело, но при этом полковник просил никому не сообщать об этом письме. Нотариус скончался в то время, когда Жанна находилась еще в Гаванне, и никто не знал, что она дочь полковника де Кермора.
Только семь лет спустя, в бумагах покойного было обнаружено это письмо, написанное тринадцать лет назад. И тогда наследники нотариуса, знавшие историю Жанны и ее безуспешные попытки узнать что-либо об отце, поспешили передать ей это письмо.
Жанна де Кермор была уже совершеннолетняя. С тех пор как она устроилась, если можно так сказать, «под материнским крылышком» старого боевого товарища своего отца, образование, полученное ею в семействе Эредиа, существенно пополнилось, благодаря достижениям современной педагогической науки.