Великолепная пятерка
Шрифт:
В одиннадцать сорок был сделан сравнительно легкий переброс семнадцати тысяч, и Борис поежился — слишком уж мизерная была сумма, такая не покрыла бы его расходов. Слава богу, что семнадцать тысяч прошли именно сейчас, а не позже.
В одиннадцать пятьдесят Борис посмотрел на следующую строчку в списке, который выдал ему сегодня утром Дарчиев.
Триста сорок одна тысяча восемьдесят два доллара. Некоторое время Борис молча смотрел на эту строчку, потом взгляд уперся в часы — до обеденного перерыва оставалось всего ничего. Пора было
Борис сглотнул слюну, на всякий случай обернулся — как будто кто-то мог незаметно подкрасться к нему со спины — и отбарабанил на клавиатуре номер банковского счета, открытого на его, Бориса, новое имя в славном городе Прага. Компьютер попросил подтвердить правильность впечатанного счета. Борис нетерпеливо щелкнул клавишей. Компьютер, словно не доверяя Борису, поинтересовался, завершать ли операцию по переводу денег.
— Да, да, — сквозь зубы процедил Борис, клацая мышью. И деньги ушли в Прагу. Хотя ждали их в Швейцарии.
Что ж, в принципе это недалеко друг от друга. Борис быстро стер все следы проведенных переводов, потом взял стоявшую на столе рядышком чашку с кофе, поднял ее, поднес к вентиляционной решетке компьютера, аккуратно наклонил чашку и проследил, как несколько черных капель нырнули в электронные дебри. Сначала ничего не изменилось, и Борис поспешно повторил операцию — тут раздалось тихое шипение, из решетки потянулся дымок, а на мониторе возник предупреждающий знак. Борис тут же выключил машину, отпер замок и выскочил в коридор. Дверь у Дарчиева была открыта, и начальник слегка удивленно уставился на Бориса:
— Так спешишь на обед?
— У меня там машина... — обеспокоенно потирая руки, проговорил Борис.
— Что — машина?
— Накрылась. Паленым пахнет, дым какой-то...
— Черт, — Дарчиев стал набирать номер технической службы. — Как это у тебя не вовремя... Ты успел закончить список?
— Не совсем...
— В Швейцарию отправил? Главное, чтобы в Швейцарию деньги ушли, остальное подождет.
— В Швейцарию? — автоматически переспросил Борис. В воздухе запахло не только паленым. В воздухе запахло ошибкой. Наверное, стоило ему придушить жадность, схватить те жалкие семнадцать штук — и тем ограничиться. Если швейцарский перевод важнее, чем остальные, то и внимания к нему будет больше. А это значит, что быстрее обнаружится, что деньги до адресата не дошли. Может быть, это выяснится уже к концу дня. Может быть, это выяснится уже через пару часов.
— Так отправил или нет? — Дарчиев держал в руке телефонную трубку, и могло показаться, что вопрос, который он задавал Борису, — второстепенный. Но это было не так.
— Отправил, — медленно произнес Борис, прикидывая — сколько часов у него осталось. Если бы не нужно было воровать деньги, у него были бы целые сутки — до вечера субботы, пока встревоженные гости не начнут ломиться в запертую дверь его квартиры. По-настоящему его хватились бы только в понедельник, а к этому времени он бы уже забрал деньги из Праги и грелся на парагвайских пляжах, забив на работу, «Рослав», Дарчиева, банковские переводы и все, связанное с прежней жизнью.
Теперь же у него не было двух дней. Он вообще не знал, сколько времени у него имеется в запасе. Все зависело от бдительности получателей денег в Цюрихе.
— Отправил? Ну и хорошо, — проговорил с деланым равнодушием Дарчиев и стал подгонять техников посредством телефонной трубки. — Сейчас они притащатся... — сообщил он пару минут спустя. — Ты иди пока пообедай.
— Ага, — сказал Борис. — Кстати, Владимир Ашотович, жду вас к себе в субботу вечером...
— Это по какому поводу? — заинтересовался Дарчиев.
— День рождения.
— Точно! — треснул себя по лбу начальник. — Как это я запамятовал... Вот уж — старость не радость...
Он еще некоторое время благодарил Бориса за приглашение и уверял, что обязательно придет и что они отметят это славное событие как полагается... Борис едва вытерпел эти долгие минуты, потом в десятый раз кивнул, подхватил кейс и шагнул к двери.
— Чуть не забыл, — вдруг перестал радоваться по случаю грядущего дня рождения Дарчиев, — вот уж, действительно, память... Звонили из Службы безопасности...
Борис вздрогнул.
— Просили тебя зайти.
— Когда? — спросил он, зная, что сейчас, несмотря ни на какие звонки, пойдет к выходу, и остановит его разве что пуля в лоб.
— После обеда. Все равно здесь тебе делать будет нечего, техники еще не закончат копаться. Ты сходи, Боря, сходи. Не буди лихо, пока оно тихо, — посоветовал Дарчиев.
— Конечно, — сказал Борис и вышел из отдела, чтобы больше никогда сюда не вернуться.
Боярыня Морозова: допустимая самооборона
Они стояли, застыв словно две статуи — не двигаясь и пытаясь не дышать, чтобы было слышно все происходящее за стенами.
— Он вернулся? — прошептала Морозова.
— И не один, — прокомментировал Монгол новый звук.
— С женой и дочерью? — не слишком уверенно предложила свою версию Морозова.
— С бабушкой и дедушкой?
— Четверо, — согласилась Морозова, но все это было еще не страшно. Проблемы начались, когда Монгол вдруг приложил палец к губам и показал стволом пистолета на дверь.
— В коридоре? Еще? — одними губами произнесла Морозова. Монгол кивнул. Больше Морозова вопросов не задавала, поскольку это становилось занятием бессмысленным: одновременное появление с двух сторон примерно шести человек, пытающихся быть такими же тихими, как и Монгол с Морозовой, — это значило только одно. Охрана на въезде в «Славянку», расстрелянный кабель в гараже или что-то еще — неважно что — их выдало. Причем ответная реакция последовала на изумление быстро. Морозова готова даже была зауважать этих людей — но еще более серьезной была ее готовность порвать им всем глотки.