Великолепное Ориноко
Шрифт:
Жак Хелло наблюдал также и за Жаном, который следил за этой работой. Может быть, юноша ждал, чтобы Жак Хелло заговорил с ним… сказал ему что-нибудь о трудности его планов… попытался отговорить его…
Но Жак Хелло оставался нем и неподвижен. Погруженный в свои размышления, он, казалось, был охвачен какой-то одной мыслью… одной из тех, которые, как гвоздь, сидят в голове… которые жгут мозг.
Наступил вечер.
Около восьми часов вечера Жан собрался уходить в гостиницу.
— Добрый вечер, Хелло!.. — сказал он.
— Добрый вечер… Жан… —
Жан шел, не поворачивая головы, и на расстоянии ста шагов скрылся за хижинами.
Сержант Мартьяль стоял на берегу, очень взволнованный принятым решением. Наконец он решился и подошел к «Морише».
— Господин Хелло, — пробормотал он, — я хочу сказать вам два слова.
Жак Хелло тотчас вышел на берег и подошел к старому солдату.
— Что вы хотите от меня, сержант? — спросил он.
— Если бы вы были так любезны… уговорить моего племянника, который, может быть, вас послушает… не предпринимать этого путешествия.
Жак Хелло пристально посмотрел на сержанта Мартьяля. Затем после некоторого колебания он ответил:
— Я не буду уговаривать его, потому что это было бы бесполезно, вы сами знаете это… и даже при условии, если вы согласитесь… я принял решение…
— Какое?
— Решение сопровождать Жана…
— Вы?.. Сопровождать моего племянника?..
— Который совсем не ваш племянник, сержант!
— Его?.. Сына полковника?..
— Не сына… а дочь… дочь полковника Кермора!..
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПРОШЛОМ
Около 8 часов утра 2 октября пироги «Галлинетта» и «Мориша», пройдя правым рукавом Атабапо, поднимались при благоприятном северо-западном ветре вверх по течению верхнего Ориноко.
После вчерашнего разговора между сержантом Мартьялем и Жаком Хелло сержант не мог отказать молодому человеку в разрешении сопровождать их — «племянника» и его самого — до миссии Санта-Жуана. Теперь секрет Жанны Кермор был известен ее спасителю и — конечно, в этом не могло быть сомнения — должен был вскоре стать известным и Герману Патерну. Трудно было бы скрыть это, а принимая во внимание обстоятельства, в которых должна была совершиться вторая часть путешествия, это становилось даже желательным. Но этот секрет, так хорошо хранившийся до того, оба молодых человека должны были скрыть от Мигуэля, Фелипе, Варинаса, Мирабаля и губернатора провинции. По возвращении, если бы поиски увенчались успехом, сам полковник Кермор мог бы представить этим лицам свою дочь.
Было условлено также, что ни Вальдес, ни Паршаль и никто из матросов пирог не будет посвящен в последние события. В общем, можно было только похвалить сержанта Мартьяля, что он выдал Жанну за своего племянника Жана в надежде обойти некоторые трудности путешествия, и лучше было оставаться при раз принятом благоразумном решении.
Описывать удивление, растерянность, а затем
Точно так же незачем останавливаться на вполне понятном смущении молодой девушки, которое она испытала, увидев после этого вновь Жака Хелло и Германа Патерна. Оба поспешили уверить ее в своем уважении к ней, преданности и своей скромности. Впрочем, обладавшая решительным характером девушка скоро овладела собой.
— Для вас я Жан… всегда Жан, — сказала она, протягивая руку обоим соотечественникам.
— Всегда, сударыня, — ответил Герман Патерн, отвешивая ей поклон.
— Да, Жан, мой дорогой Жан, — ответил Жак Хелло, — так я буду называть вас до тех пор, пока мы не вручим Жанну Кермор ее отцу.
Нечего и говорить, что Герман Патерн не счел нужным делать замечаний по вопросу об этом путешествии, которое должно было продолжаться до истоков Ориноко, а может быть, и дальше.
Лично он был даже доволен этим обстоятельством, так как оно давало ему возможность значительно пополнить его гербарий растениями флоры верхнего Ориноко. Он мог, таким образом, отлично выполнить свою задачу натуралиста, и, конечно, министр народного просвещения не мог бы решительно ничего сказать против того, что экспедиция зашла так далеко.
Что касается Жанны Кермор, то она была глубоко тронута тем, что Жак Хелло и Герман Патерн решили прийти ей на помощь и, подвергаясь всем опасностям этой экспедиции, сопровождать ее до миссии Санта-Жуана, что, несомненно, увеличивало шансы успеха ее предприятия. Сердце девушки было переполнено благодарностью к Жаку Хелло, который спас ей жизнь и не оставил ее одну в этом путешествии.
Конечно, Жак Хелло объявил Герману Патерну:
— Ты понимаешь, ведь не могли же мы бросить мадемуазель Кермор!..
— Я понимаю все, мой дорогой Жак! — ответил Герман Патерн. — Даже и то, что ты считаешь недоступным моему пониманию… Ты думал спасти юношу, а спас молодую девушку: таков факт. Очевидно, нам невозможно расстаться с этой интересной особой!
— Я сделал бы то же самое и для Жана Кермора! Конечно… Я не мог бы допустить, чтобы он подверг себя таким опасностям, и не разделить их с ним!.. Это был мой долг. Долг нас обоих, Герман, помочь ему до конца…
— Ну еще бы! — сказал Герман Патерн самым серьезным тоном.
Вот что молодая Кермор рассказала своим двоим соотечественникам.
Родившись в 1829 году и имея, следовательно, теперь 63 года, полковник Кермор женился в 1859 году на креолке с острова Мартиника. Первые два ребенка от этого брака умерли в раннем детстве. Жанна их не знала, но ей известно, что родители ее после этого оставались неутешными.
Полковник Кермор в 41 год уже получил этот чин. Служивший солдатом, потом капралом, наконец, сержантом — Мартьяль был слугой этого офицера, который спас ему жизнь в сражении при Сольферино. Впоследствии они оба совершили поход против пруссаков.