Великолепный джентльмен
Шрифт:
– Прекрасное заведение, – согласился Эспли, – но мне бы не хотелось седлать лошадь каждый раз, когда я захочу переброситься с вами словечком. Я бы предпочел, чтобы вы остановились в Колдуэлле.
У Анны промелькнула мысль, что путешествие в Америку было бы предпочтительнее.
– Вы считаете это благоразумным, милорд?
Его губы изогнулись в улыбке, которую она могла бы классифицировать как самодовольную.
– Я не привык делать предложения, которые считаю неблагоразумными.
Анна усомнилась в его обыкновении делать какие-либо предложения. Он ведь маркиз. Он может просто
– Мне вообще не следует находиться в вашем доме. Вы ведь знаете, кто я, – тихо произнесла Анна. – Знаете, кто моя мать.
Было непостижимо, что он мог желать, чтобы она провела в его доме хоть одну ночь, не говоря уже о неделях.
– Да, – спокойно ответил он. – Вы моя сестра. Ваша мать – мать моей сестры.
– Пойдут разговоры. – Пойдут нескончаемые разговоры даже в такой далеко расположенной деревне, как Колриджтон. От одной мысли об этом у нее по коже поползли мурашки.
Но маркиза, казалось, это нисколько не беспокоило. Он вопросительно и надменно заломил бровь.
– Вам известно, кто я, мисс Райз?
Она озадаченно взглянула на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.
– Мой сводный брат?
– Я шестой маркиз Эспли. Наш отец был пятым маркизом Эспли. – Люсьен подался вперед и ободряюще улыбнулся. – Пусть говорят что угодно
Анна хотела улыбнуться в ответ, но губы словно свело судорогой, хотя она оценила его благородство. Он собирался признать ее так, как не признал даже отец, а шестой маркиз Эспли вполне мог позволить себе не принимать досужие разговоры и возможные последствия. Никакие пересуды соседей не скажутся на репутации имени Эспли.
Но одного Люсьен, казалось, не понимал: Анна не обладает титулом. Она даже не Хаверстон. В отличие от законных членов семьи она, к несчастью, весьма уязвима не только для осуждения, но и для презрения.
Его же в худшем случае нарекут наивным глупцом.
А вот Анну даже в лучшем случае сочтут алчной нахалкой.
К сожалению, иных вариантов не было. О возвращении в Андовер-Хаус не могло быть и речи, а для любого другого путешествия требовалось несколько больше тех шести шиллингов, которые оставались в ее ридикюле. Сестра миссис Кулпеппер не соглашалась принимать у себя бедную родственницу, к тому же Анна не могла себе позволить обременять миссис Кулпеппер.
Ей нужна эта тысяча фунтов.
И если прямо сейчас она не наберется смелости потребовать, чтобы он безотлагательно выдал ей эти деньги, то личину алчной нахалки ей все-таки придется надеть.
Анна постаралась улыбнуться как можно обаятельнее:
– Я велю кучеру выгрузить наши сундуки.
Он ответил ей такой же приятной улыбкой, но, как она надеялась, гораздо более искренней.
– Об этом уже позаботились.
Конечно, позаботились. Он ведь все-таки шестой маркиз Эспли. Но, кстати, по вопросу о продолжительности ее пребывания в Колдуэлл-Мэнор они так и не пришли к единому мнению.
К счастью, разговор Анны с маркизом был недолгим, после
– Я рассчитывал, что мы пообедаем внизу, – сказал Люсьен, когда они в сопровождении двух горничных шли к комнатам гостьи, – но поскольку ваша компаньонка нездорова, возможно, вы предпочтете, чтобы вам принесли обед наверх?
«Он действительно очень внимательный, – подумала Анна. – Жаль, что ему не пришло в голову позволить мне уехать, или разрешить остановиться в гостинице, или по крайней мере перед моим приездом отослать всех гостей».
– Я буду вам очень признательна.
– Вот мы и пришли, – объявил Эспли, когда они остановились у двери, ведущей в ее комнаты. – Миссис Кулпеппер расположилась напротив. – Люсьен указал на дверь, из-за которой доносились знакомые рулады сочного храпа.
Она заглянула в свою комнату. Это была прекрасная комната с маленьким балкончиком. Не такая большая или богатая, как некоторые гостевые спальни в Андовер-Хаусе, но комната лишь выигрывала в этом сравнении, поскольку предпочтения ее матери больше тяготели к моде, нежели к уюту. Богато украшенное ложе полностью соответствовало вкусам знати полувековой давности. Шкаф орехового дерева и комод с изысканной резьбой были старше кровати лет на двадцать. Отполированная десятилетиями древесина блестела, словно вчера покрытая лаком. В общем, это была качественная мебель, созданная для удобства, а не для того, чтобы производить впечатление.
Миссис Кулпеппер, без сомнения, назвала бы эту комнату «хорошо оснащенной». Но Анна решила, что больше подойдет слово «уютная».
– Чудесная комната, – пробормотала она. – Благодарю вас.
– Поверьте, я очень рад принимать вас в своем доме, – негромко произнес Люсьен. – Если вам что-либо понадобиться, кликните прислугу или скажите мне.
Она хотела попросить свою треклятую тысячу фунтов – если это не доставит особых хлопот, – но смогла лишь любезно улыбнуться, поблагодарить брата за гостеприимство и пожелать ему хорошего вечера.
Затем она вошла в комнату и закрыла дверь.
С минуту, окунувшись словно в какой-то туман, Анна стояла неподвижно, потом, переборов слабость, подошла к кровати и, утонув в мягчайшей перине, попыталась разобраться в сложнейшем переплетении собственных мыслей.
Проблемы гораздо проще решать, если подходить к ним методично. С чувствами проще разбираться, если не пытаться разобраться со всеми сразу. Особенно в такой день, как сегодня.
Менее одиннадцати часов назад она, возможно, раз и навсегда покинула Лондон и матушку. Она познакомилась с братом, о существовании которого не знала еще месяц назад. Каким-то образом ее вынудили остаться в Колдуэлл-Мэноре по крайней мере на несколько дней (интересно будет объяснить этот факт миссис Кулпеппер, которая, без сомнения, удивится, увидев принесенный в ее комнату собственный дорожный сундук)… И помимо всего, впервые за четыре года она оказалась под одной крышей с Максом Дейном.