Веллоэнс. Книга первая. Восхождение
Шрифт:
Бородач дрогнул, лицо залило краснотой:
– Я не только в Дольснеях крестьянством занимался. Огнистые турмы ужасны.
Говорят, они водят родство с древними подземными демонами. Внутри них пламя, снаружи – застывшая корка лавы. Против них бездейственно простое оружие.
Цыган ехидно процедил:
– И как же мы их одолеем? Нир грязью окатит?
– Будем надеяться, что не встретим. Эти твари очень злобные, может, уже
перебили друг друга за сотню лет. На
– Я против, – Авенир негодующе потряс жезлом, – Пармена нельзя отдавать
этим тварям. Лучше мы его оставим на харчи для одержимого Зуритая. Авось и
подавится.
Заночевали на поле. Пока Корво раскидывал шатер, Авенир окружал стоянку
защитными кольцами. Он ходил по кругу, бормоча вызнанные у Евлампии
бережники. Там, в северных землях воздух был чист и свеж, втянешь полной
грудью – будто ягод с медом горсть почерпнул. В Турмаге же волхву дышалось
трудно, невкусно – на языке оставался привкус золы с кирпичной крошкой. Около
шатра заполыхал, зарезвился веселыми лентами костерок, бородач уже поджарил
похожее на птицу создание.
– Пармен подбил, – рыжий одобрительно кивнул, – хорошо кошаку, ночью
словно днем видит.
– За круг не выходить, – волхв был настороже, всматривался в небо, зыркал по
сторонам, – тут наверняка нечисти тьма и тьмушка. Ежели какая навья привяжется, загонит в лес или озеро, там и до смерти недалеко.
– Да мы и так к смерти на обед идем, – Пармен отер подбородок, смахивая
крошки, – уж лучше на неделю раньше.
– Нелепая смерть – удел глупцов, но смерть в бою добывает славу героям. А
лесов и озер здесь с роду не видали. Добры молодцы, пустите погреться.
Из темноты к путникам вышел невысокий плотно сбитый мужчина. На
загорелой коже волнами кочевали блики пламени, лысая голова блестела от пота.
На одной глазнице черным пятном расплылась кожаная лента, лицо усеяно белыми
полосками шрамов. Торс в безрукавке, та плотно стянута широким поясом с двумя
рядами дыр. Точеные рельефные плечи переходили в массивные руки, под плотной
шкурой перекатывались бугры мышц и нити жил. На левой руке не хватало
мизинца, на правой кисти кожа коробилась, облезала неровными лоскутьями. Из
поясных ножен выглядывает изогнутая ручка. Штанины заправлены в высокие
сапоги с заостренными носками и подпиленным каблуком.
Волхв пристально рассматривал человека. Мысли в голове путались, сердце
застучало мощнее, накачивая кровь, разогревая мышцы.
– Садись, воин. Ужин скудный, но чем богаты…
– Не беда. Боги были милостивы ко мне в этом
Лысый присел, достал из походного мешка освежеванную тушу козленка.
Корво разрезал мясо, принялся насаживать на вертел. Ароматный сок капал на
тлеющие угли, шипел, взвивался тонкими струйками ввысь. Пармен оживился, учуяв запах жареного, подполз ближе к костру. Искоса поглядывал на странника.
Волхв перевел взгляд на огонь, пламя грело лицо, успокаивало, наводило какую-то
приятную истому. Будто спишь, только наяву – мысли текут по своему, неведомому
человеку руслу, перепрыгивают с одного на другое, внезапно появляются и так же
исчезают из головы. Авениру нравилось отдаваться этому бесконтрольному полету, вот только получалось это очень редко.
Бородач пихнул чаровника в бок, протянул зажаренный кусок с лепешкой.
Незнакомец ел аккуратно, челюсти мололи быстро и пока волхв, дуя на пальцы, ел
свой ломоть, тот уже прилег, подпихнув под голову мешок. Единственным глазом
воин пристально смотрел на костер, но Авенир ощущал, что мужчина всех держит
в поле зрения. Лысый зевнул:
– Куда путь держите, мужи?
Корво дожевал свой паек, хмыкнул:
– К смерти в дом, слышал ведь. Только ползать научились и сразу в гору прем.
– С турманским одержимым биться подвизались? Сумасбродное дело! Да и
бойцы из вас никудышные – видно, что самоучки.
Пармен надменно выпятил грудь:
– Побъем! Каменных же побили! Да и у тебя, что ли учиться?
Волхв с бородачом усмехнулись. Путник, пропустив ехидцу мимо ушей,
продолжил:
– Хотя, дурням-то везет. Может и одолеете. Только оборотня в узде держите. За
поганый язык быстро шею ломают.
Цыган умолк. Авенир улыбнулся – опасается парень лезть на путника, и не
зря. Снял обруч, достал из кармана тряпицу. Рука неторопливо натирала лазурит.
Корво подбросил в костер последние ветки, в ночи тихо затрещала сгораемая кора.
Несколько минут все молчали, уставившись в огонь. Волхв поднял голову:
– А какова химера нашего сотрапезника? Да и пеший почему?
Путник встрепенулся, приосанился. Рука ощупала подбородок, словно
проверяя, на месте ли голова. Незнакомец ударил ладонями по коленям, глухо
расхохотался:
– Ну, рекрут, ну удалец! Признал все-таки. А ведь сколько? Два года прошло.
Или три? Я уж счет потерял – каждый день, словно новая жизнь.
Авенир был серьезен:
– Ты не ответил на вопрос, Марх.
Тарсянин достал трубку, забил чашку, примял табак пальцем и закурил.