Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры
Шрифт:
– Но и Марх выжил. А ведь… были и другие. Они же погибли?
Наставник улыбнулся, отечески обнял парня:
– Хоть себя не винишь, хорошо. Марх выжил, ведь и он носитель камня.
– Как?
– Его камень – рубин в навершье черного ятагана.
Калит покачал головой, плечи приподнялись:
– Как они станут одним целым, ума не приложу. Не всё можно объяснить умными книгами. Да и в жизни все по-разному.
Монах пожевал губу:
– Вот, я, к примеру, люблю картофельную похлебку с рыбками-вьюнами. В книгах написано, что с листом лавровым вкуснее. А не могу этот лист есть, по мне гадость
Чаровник повеселел, в глазах промелькнула надежда:
– Авве, лазурит и книга на месте. А посох случаем не находили, с камешком, белым таким, невзрачным.
– Из неведомого металла жезл, с гравировкой крученой, серенький? И камень аки яйцо формой, только величиной с кулак?
Авенир радостно кивнул. Калит зевнул:
– Не, не видал.
Увидев появившуюся на лице тень, указал на дверь:
– Там вон, пара послушников службу несут, они видали – схоронили в подземелье. И статуя каменная там же. Только не пойму – чего это вы с куском мрамора по миру скитались.
Волхв посерел, дыхание сперло, руки задрожали:
– Это… Корво. Я обратил его в камень, чтобы демона сдержать. Надо его расколдовать.
Теперь озадачился старец:
– Э-э-э, дружок. С демонами биться – не склады вить и не плоть штопать. Тут без братии не справиться.
На поляне перед монастырем царило оживление. Посередке, на сложенном из камней постаменте лежал обращенный в камень воин. Безучастные глаза устремлены в никуда, лицо непроницаемо, не выражает никаких эмоций. Монахи раскладывали на земле ленты, зажигали свечи, в медных плошках с каменным дном тлели прессованные таблетки фимиама.
Когда все было готово, монахи отошли к краям поляны, образовав круг. Опытные стояли ближе, за ними читали заученные молитвы, послушники. Внутри находились Авенир и Калит. Старец держал в руке кисть, волхву вручил жезл:
– Когда подам знак, снимай заклятие.
Акудник кивнул.
Монах медленно поднял руку. Кисть засветилась, за ней тонкой лентой оставался в воздухе белесый след. Изрядно заполнив воздух этим полупрозрачным молоком, Калит махнул Авениру. Тот, с трудом вспоминая слова, направил жезл в сторону статуи, выкрикнул заклинание. Камень в навершье помутнел, внутри тень смешивалась со светом. Чаровник повторил слова. Старшие монахи начали петь псалмы, медленно задвигались в ритуальном танце. Юноша на секунду смутился. Затем, откинув смущение, надрывая глотку, проорал заклинание. Из жезла метнулась молния, бешено заметалась среди монахов, норовя задеть, не в силах пробить защитный барьер. Не найдя жертвы, возвратилась в середину поляны и ударила в статую. Раздался треск, запахло гарью, заволокло едким дымом. Когда черные клубы рассеялись, раздался удивленный вздох – на месте постамента находилась спекшаяся куча изломанного камня.
Калит отер лоб, лицо вытянулось. Он осторожно огляделся – не спрятался ли где демон, внимательно пробежал глазами по лицам монахов. Авенир непонимающе смотрел на обугленный пятак, рука судорожно сжимала жезл. Старец обвел искореженное место кистью, прошептал псалом защиты от бесовщины, настороженно вслушался. Потом кивнул волхву:
– Нет тут никаких демонов. Зато душа ещё осталась, спасём.
Глава 5. Моргот
Моргота
Почти три сотни лет демон сидел в заточении. Ишгар с такой силой забросил его невесть куда, что в месте удара земные плиты сложились домиком, образовав опаленную жаром гору. Внутрь не попадала вода, животные обходили место стороной, было не так холодно, как снаружи. Лишь ветер иногда тревожил своим легким веянием, но с этой неприятностью Моргот мог мириться.
Сначала, когда гнев разрывал внутренности, повелитель Еннома бился в корчах, пытался свергнуть путы. Те скрипели, свистели, накалялись добела, жаря материализованную плоть, но держали огневика крепко. Вскоре тот утих, продолжая копить обиду, строя планы мести коварному Повелителю темных.
Однажды огневик ощутил присутствие живого существа. Это в пещеру залез человеческий детеныш, мальчик. Архидемон внимательно наблюдал, как паренек осторожно прополз через лаз, оказавшись в гроте, как с интересом и страхом рассматривал едва видимые в тусклом свете камни.
В голове узника всплыли слова, больше трех сотен лет назад сказанные Ишгаром – «Каждый из людей может стать подобным Высшему, равным по силе Теграмтону». А если так, то это маленькое существо может освободить его – ведь для Теграмтона, а тем более для Высшего эти оковы разрушить, словно создать захудалого гвельта.
Но как не спугнуть детеныша, да еще и упросить его свергнуть путы? Материализованная плоть архидемона в этом мире наверняка приведет человека в ужас, а если считать, что самосознание человечества находится на уровне средневековья… Да-а-а, тут про научный интерес точно не слышали. Ум, не отравленный техническим прогрессом трехсотлетней давности.
Стараясь, чтобы голос звучал мягко и тихо, Моргот прорычал:
– Как тебя зовут, о прекрасное создание?
Мальчонка пугливо уставился на груду камней, из которой исходил вопрос:
– К-к-корво.
– Не бойся, Корво. Я не причиню вреда. Как тебе удалось проникнуть в мою тайную обитель?
Паренек выпятил грудь, набрал воздуха в легкие:
– Я и не боюсь, чего здесь страшного? Мы в прятки играли, вот я и спрятался.
Демон сказал с притворным восхищением:
– Какой хитрый! Это место очень трудно отыскать.
Воцарилось молчание. Корво пристально смотрел на кучу, осторожно спросил:
– А ты кто, гном? И почему здесь сидишь?
Огневик, не выказывая ликования, грустно молвил:
– Я заколдованный эльф. Злобный маг превратил меня в страшное существо и заточил в этой скале. Уже несколько тысяч лет я не видел солнца, не слышал пения птиц и не ощущал дуновения южного ветра.
Мальчик зачарованно слушал. Моргот продолжил:
– Только человеческий ребенок может разрушить заклятие и освободить меня. Только где найдешь сейчас людей? Они слабы и жизнь их коротка, наверное, давно вымерли.
Корво оживился:
– Мы живые. И нас много. Я, Сивац, Аглык, Имирей. Еще и родители. И еще много в селении – десятка три, а может и четыре. Девчонки тоже есть.