Веллоэнс. Восхождение
Шрифт:
трущобе жить – а туда только по заговоренной тропке пройти. Нашла она меня, собрали пожитки и ушли жить в лес. Тут безопасно, защита колдовская стоит.
– Тогда как я прошел?
Бакун с женой изумленно уставились на парня. Переглянулись. Евлампия
неуверенно молвила:
– Бывает, человек одарен богами силой, что неведома простым магам, которые
по усердию овладели чародейством. Встречаются герои, их сила превосходит
магию не только волхвов, чародеев, акудников,
магов. Герои сами в себе имеют источники природной силы – маны, им не нужно ее
скапливать, хранить в кристаллах, жезлах, амулеты создавать. Это как с водой –
людям надо ее собирать в мехи, а дух воды ее отовсюду может призвать без меры.
– Я герой что-ли?
Женщина улыбнулась, сняла платок. Тяжелые мокрые волосы спадали на
плечи, даже в них Авениру мерещились искры природной колдовской силы.
– Не обязательно, – разомлевший после бани Бакун обмакнул свернутый блин в
мед. – Ты же почти мертв был. А преграда на животных – даже таких тварей, как
твоя, и трупов не действует. Проскочил. А то бы, молнией и… того, точно мертвяк.
Ночь прошла неспокойно. Авениру снилось, как его разрывают, жгут огнем, тело покрылось липким потом, сон прерывался, а ему еще долго мерещились
колдуны, снежная буря и вражьи набеги. Успокаивал, что это лишь последствия
лихорадки, но сердце ныло. Бакун вошел в комнату, протянул меховую одежу.
– Пойдем в лес, дерева рубить.
Голова болела, подташнивало. Юноша, стиснув зубы, встал. Во всем теле
ощущал дрожь и слабость, болезни не чувствовал, просто противное ощущение, что даже рук поднять не может. Здоровяк, присел, протянул лепешку с овечьим
сыром:
– Да, перемял я тебя вчера. Ну да, одевайся. Работа на свежем воздухе сил
придаст, а лежать – в могиле отлежишься.
– Скоро ли, в могилу?
Бакун удивленно хлопал глазами:
– Конечно, скоро. Такие, как ты, долго не живут. Или прибьет кто, или сами
себя… по неосторожности.
От бури не осталось и следа. Под ногами скрипело, заиндевевшие деревья
походили на замеревших белых великанов. Иногда задевал ветку, Авенира
окатывало снегом, он отряхивался и шел дальше. Глаза слепило ярким светом, с
каждым вдохом чувствовал, как свежесть наполняет, колет легкие, в отощавшее, но
жилистое и крепкое тело приходит жизнь. Внутри рождается радость, какой не
испытывал раньше и хочется взлететь навстречу солнцу, расправить крылья, освободиться от земных дел и тяжелого, до боли ненавистного прошлого.
Сознание провалилось в прошлое. Почти год назад Марх оставил его. На
цветущей поляне, оседлав Горисвета, сказал, что
свихнувшегося колдуна и унесся в солнечную даль. Юноша до рези в глазах
всматривался вслед тарсянину, пока тот не превратился в черную точку, которая
бесследно исчезла в окоеме. Сутки сидел в оцепенении, потом на глаза навернулись
слезы, рыдал, уткнувшись носом в траву. Повторял, что нужно быть сильным, что
слезы – удел женщин, а он почти волхв… и снова безудержно рыдал.
Сабельщик был опорой, поводырем и вот… Без роду и племени, не зная
откуда, Авениру оставалось лишь искать Путь избрания. В сердце осталась
предательская рана, она понемногу подтачивает здоровье, убивает тело и разум.
Как вода, пробивающая камень за долгие годы.
– Твоя тв… животинка много дерев унесет?
Бакун нес топор, дышал тяжело, лицо алело, как роковой закат.
– Муравит силен. Ты и железку зря прихватил, можно было только жилы взять.
Авенир что-то нашептал черноголовому. Тот исчез в чаще. Раздался треск, как
будто камнем били о дерево – муравит передними лапами и жвалами терзал
вечный кедр. Вдали что-то надломилось. Послышался шелест – это ветки ломались
друг об друга. Шагах в двадцати оземь ударил ствол. Потом опять – треск, надлом, шелест, удар. И еще. Через полчаса Бакун с Авениром, пыхтя перевязывали деревья
жилами. Руки ободраны о заледеневшую кору, пальцы раскраснелись, горят, изо
рта и нагрудка валит белесый пар.
– Ничего этот твой короед… муравит то бишь, дает. Да столько на всю зиму
хватит. И на следующую тоже. Не думал, что он это… так.
– Я тоже не думал.
Авенир погладил муравита по шее.
– Он как огромный… – акудник замялся, – только телом на медведя
шестилапого похож. И под шкурой пластины костяные. До хаты поедем сверху.
Бакун вытаращил глаза.
– Как сверху? А бревна на чурки кто…
– Да он так во двор утащит. И нас тоже.
– Ну, я в этих магических штуках не смыслю…
– В каких магических? – удивленно переспросил Авенир.
– Ну в этих – чудозвери, защитные круги и такое прочее. Еще скажи, что ты не
маг и отношения к чародейству не имеешь.
– Не совсем так – молвил юноша. Он смотрел на подернутые пленкой глаза
муравита, тихонько сопел, Бакуну показалось даже, что парень заснул с открытыми
глазами.
– Я хорошо обучен, но…
– Но что? – перебил бородач.
– Не прошел воплощение. Понимаешь, там, откуда я, всех с детства учат
колдовству. И в пятнадцать-семнадцать лет основная часть проходит первую битву