Веллоэнс. Восхождение
Шрифт:
предсказать каждый шаг. Это съедает изнутри, делает тебя немощным
стариком и лишает сил. Мне пора признать, что я тот, кто я есть сейчас –
странник, ищущий Веллоэнс – царство, в глубине которого сокрыт смысл моей
жизни, предназначение. Со мной мои друзья – Корво, который весел и груб, как
обычный крестьянин, но
верный… да, так уж складывается судьба – мой конь. Я чувствую, что он больше, чем животное, но не могу объяснить, чем отличается от других существ.
Видимо, не пришло время.
В моей суме старая книга, а на лбу – синий камень. Из-за них начались мои
приключения. Я охвачен учением Высшего, и лазурит все ярче горит во время
молитв. Я – странник, жаждущий прийти в Веллоэнс! Как странно думать, что
безвестный и молодой юноша может стать пророком Высшего! Вселяют
надежду слова безлицего о том, что в Царстве я найду любовь. Хочу верить, что
встречу в Веллоэнсе Фатиру…
Авенир Мес’о Дитроу.
***
Каменную пустыню объяло вечернее покрывало, солнце скрылось за
виднокраем, вечный нескончаемый ветер лихо закручивал песчаные карликовые
вихорьки. С чернеющего небосвода упала капля. Потом еще и еще. Спустя минуту
дождь прибил пыль, воздух похолодел, дышать стало легче. По земле потекли
ручейки, в образовавшихся лужах вскипели бурунчики, толкаясь и лопаясь.
Путники приближались к одинокой харчевне – пристанищу скитальцев.
Массивные столбы по углам широкого здания, стены из толстых длинных прутьев, завязанных в хитрый узор – сделаны добротно, никакой ветер не страшен. Сверху
грузно нависла крыша, опорные балки выпирают из плетеного настила, из прорех
опасливо выглядывает пустырник. Недалеко от входа, в грязной луже сидел
моложавый бродяга-цыган. Руки в ссадинах, пепельные от грязи волосы скатались
в уродливые сосульки, бледно-серая кожа покрыта гусаками, на плече разросся
черный синяк, грудь и живот в царапинах. Штаны – наверное, единственное, что
осталось у парня, – изодраны от лодыжки до колен, справа разорвано до пояса, там
жалкие лохмотья завязаны узлом.
Корво спешился рядом с нищим. Авенир сидел на муравите поодаль, что-то
бормотал под нос.
– Чего это ты такой нарядный?
Бедняга
Цыганенок всхлипнул, утер кулаком расквашенный нос:
– Проиграл. Все проиграл. В кости… Думал, отобьюсь в ничью. Не смог. А я
говорю им – займите еще, а они – беги отсюда… а я…
Худые руки обхватили колени, голова безнадежно упала на грудь.
– А конюшня в этом притоне есть?
Юноша взглянул на стоящего перед ним мужчину. Почему странник
разговаривает с грязным побитым нищим? Путники, которых он видал, даже не
остановились бы – прошли, не заметив. Это был шанс. Бродяга поспешно встал, срывающимся голосом затараторил:
– Да, имеется. Я могу проводить, показать…
– Отведи туда наших… хм, коней. Отдай конюху медяк, пусть моему сыпанет
отборного овса, а муравиту вареной капусты и мясного бульона, можно помоев. Да
смотри, попробуешь увести, сожрет. Зверь голодный… и все понимает. Потом
заходи в харчевню – накормим… может быть.
Парень подскочил, схватил ахалкетинца за узду. Немного помедлил, боязливо
подошел к муравиту. Существо не подало виду, что заметило пришельца. Юноша
потянул за узду. Сначала тихо, потом с усилием. Набравшись смелости, дернул со
всех сил и, поскользнувшись, плюхнулся в лужу, подняв фонтан грязи.
Авенир улыбнулся:
– Унтц-Гаки, можно.
Муравит тряхнул антеннками и лениво поплелся за отряхивающимся
бродяжкой. Корво взглянул на друга.
–Что ты сказал?
– Унтц-Гаки. Это его имя.
За входной дверью широкие ступени вели вглубь на два, а то и три
человеческих роста. Изнутри веяло жаром, манили запахи щей и мяса. Взору
открылся округлый зал, в конце была огорожена кухня с рубленым ходом. Ход,
скорее всего, вел в кладовую, наверняка за дверью еще несколько отводов. Тут и
там стояли дощатые столы и стулья. Здесь, в каменистой пустыне, дерево, особенно
широкое, очень ценилось – харчевня считалась достойным заведением в этих
скудных Герейских краях. Завсегдатаев не так много, в основном проходящие
путники. Гости смеются, стучат наполненные пивом кубки, слышится бурчание
недовольных на жизнь пьянчуг и жалобные трели бардов.
Путники сели в тень, поближе к выходу. Юноша расстегнул поясной мешок, жезл прислонил к стене. К ним подоспел недовольный тучный мужчина, белая
лысина блестит от пота, маленькие глаза-бусинки, красные от жара и дыма, жадно
уставились на пришедших. Раздался низкий шепелявый голос:
– Чего нужно?
Авенир откинулся к стене:
– Не видишь, кто пришел? Мы тебе не благородные господа, но и за свиней не
считай.