"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Угу, — Джо почесала темные кудри дулом пистолета, и, высунувшись из сундука, сказала:
«Ба-бах!»
Белла рассмеялась, и, подняла руки: «Сдаюсь! Давайте-ка посмотрим, что ваш дедушка прислал».
Она стала разбирать сундуки, и, раскладывая вокруг себя шкуры и меха, смотря за тем, как девочки играют с драгоценными камнями, вдруг подумала: «Уильям туда заходил, к родителям Николаса. Но где, же он сам?».
Корабль чуть покачивался на волнах Темзы. Уильям де ла Марк провел рукой по бронзовым, вьющимся волосам, и, оправив темный камзол, положив руку на шпагу, перегнулся через борт.
— Лодка ваша готова, капитан, — мягко сказал сзади первый помощник. «А багаж еще вчера отправили, как вы и велели. В усадьбу Смоллов и в имение его светлости герцога Экзетера.
И в Джеймстаун, на рассвете сегодня судно ушло».
— Хорошо, — Уильям попытался улыбнуться. «Вы начинайте разгружаться, — он указал на склады «Клюге и Кроу», что виднелись на южном берегу Темзы. Завтра, уже, наверное, и баржи пришлют оттуда».
Он засунул руку в карман камзола, — письма были на месте. Уильям вздохнул, и, стиснув зубы, сказал себе: «Я не мальчик, мне двадцать три года, я капитан, в конце концов. Мы ничего плохого не сделали, совсем наоборот».
Уильям быстро сбежал вниз по трапу, и, постучав в дверь каюты, — рядом с капитанской, — сказал: «Все, поехали».
— Хорошо, — раздался обреченный голос с порога и Уильям, наклонившись, — он был много выше, — взяв ее тонкую руку, попросил: «И не бойся так, пожалуйста».
— Не буду, — она чуть не плакала, и капитан де ла Марк, поцеловав высокий, красивый лоб, добавил: «Все будет хорошо, обещаю».
Лодка остановилась у пристани, и, девушка, подняв голову, ахнула: «Это что?»
— Собор святого Павла, — Уильям подал ей руку, и помог выбраться на берег. «Наша усадьба тут совеем рядом, пешком дойдем».
Серо-зеленые, как море в непогоду, большие глаза, глядели на город вокруг нее — на кареты, носильщиков, телеги, на полуденную толкотню людей в Сити.
Уильям обернулся, и, приостановившись, ласково шепнул ей: «Ну, ты что, Анушка? Что случилось?»
— На меня все смотрят, — испуганно, так же тихо ответила девушка, — маленькая, с каштановыми, спускающимися на плечи волосами, с нежной кожей цвета корицы. «И еще вот это, — она приложила ладонь к шелковому, зашнурованному корсету. «Очень неудобно».
Уильям посмотрел с высоты своего роста на большую, прикрытую кружевами грудь и сказал:
«Как только обвенчаемся, дома носи свои сари сколько угодно, мне так даже больше нравится. Просто на улице, — он вздохнул, — так принято. А что на тебя все смотрят, — так это потому, что красивей тебя никого нет».
Темные, длинные ресницы задрожали и Анушка, почувствовав его большую, надежную ладонь — растерянно улыбнулась. «Пойдем, — сказал Уильям, кивнув в сторону шпиля Святой Елены, — чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше».
— Я им не понравлюсь, твоим родителям, — Анушка поспешила за ним. Он взглянул на то, как покачиваются широкие бедра, как корсет обтягивает тонкую талию девушки, и решительно ответил: «Я тебя люблю, ты меня — тоже, и не о чем больше разговаривать. Ты им понравишься».
— У меня нет денег, — раздалось откуда-то из-под его локтя. «А твоя семья — богатая, ты сам говорил».
— Во-первых, — терпеливо заметил Уильям, — у тебя есть деньги, бабушка Амрита оставила. А во-вторых, — он приостановился, и, оглянувшись, поцеловал теплые, нагретые весенним солнцем волосы, — я же тебе рассказывал — мой старший брат женился на девушке, у которой за душой было одно платье, и, то — рваное. Все это не имеет никакого значения, любовь моя.
— Мне надо подарить свекрови золото, — не унималась Анушка. «Без этого нельзя. И в кокосовом молоке искупаться, ну, ты же знаешь».
Уильям взял ее за плечи, — он стояли перед самыми воротами усадьбы, и вздохнул:
«Кокосовый орех я привез, ты же сама видела. Так что не бойся, разобьют его перед свадебным обедом, как положено. Искупаться не хватит, но все равно — будет. И оставь ты про свое золото, — он наклонился и поцеловал смуглую, маленькую руку. Анушка испуганно перекрестилась, и, стоя за женихом, разглядывая мощные каменные ворота усадьбы, подумала: «Не по душе придусь, зачем я им, туземка, сирота, без рода, без племени?».
— Вот, — сказал комендант порта Гоа, — видите, сеньорита, корабль? Это Британской Ост-Индской Компании, из Китая идет. Так что садитесь на него, и даже не думайте — незачем вам с пересадками плыть, он вас прямо до Лондона довезет.
Анушка повертела в руках шелковый, вышитый мешочек с письмами и вздохнула про себя:
«А если нет никого в живых — ни сеньора Виллема, ни сеньора Джованни? Что тогда? Куда мне в Лондоне идти?»
Она обернулась и, взглянув на белые, под черепичными крышами, домики, на башни собора, вздохнула: «Так бабушка хотела, перед смертью. Нельзя ее волю нарушать. Она меня трех лет от роду подобрала, вырастила, выучила — я ей всем обязана. И они хорошие люди, бабушка ведь говорила».
На корме было золотом написано: «Марфа и Мария». Корабль, искусно лавируя, подходил к берегу, и комендант, усмехнувшись, сказал: «Вот видите, его капитан даже испанский знает, так что объяснитесь, с грехом пополам».
Анушка потеребила кайму своего сари и тихо спросила: «А почему сюда пускают английские корабли, они ведь, я слышала, на севере торгуют, в Сурате?»
— Не такие дураки местные купцы, чтобы отказываться от китайских товаров, — отрезал комендант. «Морем-то дешевле их везти, по суше до Китая добираться опасно, сами знаете».
На каменную набережную спустили трап, и Анушка услышала веселый голос: «Дон Альвизо, я вам кое-что привез из Макао, как обещал!»
Высокий, широкоплечий, молодой мужчина сбежал вниз, и Анушка увидела, как играет солнце в его бронзовых волосах.
— Дон Альвизо, — он поклонился и вдруг замер, искоса посмотрев на Анушку. У него были карие, в темных ресницах, глаза, и россыпь маленьких веснушек на щеках.
— Солнце, — сказал капитан, краснея. «Шесть лет уже хожу в этих морях, а все равно…, - он не закончил и махнул рукой. «Уильям де ла Марк, к вашим услугам, сеньорита».