"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
«Ад, капитан, вот что это такое. Ледяной ад».
— Ну что за суеверия, — поморщился Николас, и, вскинув голову, крикнул: «Эй, на марсе, что там впереди?»
— Льды, капитан, и больше ничего, — раздался усталый голос матроса сверху. «Ворон» чуть поскрипывал под легким западным ветром, и Николас, взяв подзорную трубу, подумал:
«Если мы сейчас упремся в ледяное поле, надо будет послать партию охотников на землю.
Местные, наверняка, живут где-то рядом, просто немного дальше к югу».
— Дети еще спят, — раздался сзади тихий голос Констанцы. Николас повернулся, и чуть отодвинув ее капюшон, ласково поцеловал смуглый, высокий лоб. «Наверное, придется этой неделей встать, — тяжело вздохнул капитан и, посмотрев на серо-белые, бесконечные льды вокруг, добавил: «Не хотелось бы тут, конечно, но больше негде».
Констанца молчала. Николас увидел, как блестят ее темные глаза и торопливо, тихо сказал:
«Ну что ты, любовь моя, все будет хорошо. Припасы у нас есть, порох тоже — не пропадем».
Жена вдруг взяла у него подзорную трубу, и, не говоря ни слова, прошла на нос корабля.
Она долго вглядывалась в горизонт, а потом попросила: «Иди сюда, Николас».
Он увидел темную полоску неба над ледяной пустыней и, обернувшись к первому помощнику, велел: «Даже если промоина, по которой мы идем, закроется, я сам с киркой в руках первым спущусь на лед, и буду его разбивать. На западе открытая вода».
— Полынья, — пробормотал моряк, но прекословить не стал.
— Моя вахта, — Николас встал к румпелю и осторожно направил «Ворона» вперед — по узкой полоске воды. Констанца осталась на носу, и вдруг, повернувшись к мужу, сказала:
«Чувствуешь?».
Николас вдохнул легкий запах соли, и тихо ответил: «Да».
Над головой закричали, забили крыльями чайки, и он увидел очистившееся от туч, темно-синее небо. Ворон входил в огромное пространство воды, — без конца, чуть волнующееся, бьющее белыми гребнями волн о борт корабля.
— На запад, — стиснув зубы, приказал капитан Кроу.
— Нет, — внезапно приказала Констанца. «На юг. Следи за берегом, — она махнула рукой в сторону далекой, освещенной розовыми лучами солнца земли. «Мы огибаем мыс, — добавила жена.
Ветер задул сильнее, «Ворон» накренился, и капитан Кроу услышал сзади потрясенные голоса: «Что это?».
Корабль миновал землю, — Николас разглядел в подзорную трубу какие-то постройки из китовых костей, — и прямо по курсу капитан Кроу увидел простирающееся во все стороны море.
— Папа, — раздался снизу любопытный голосок Джордана, — что это?
Констанца взяла детей на руки, и, тряхнув головой, скинув капюшон парки, — рыжие косы забились на крепком, северном ветру, ответила: «Это Тихий океан, милые».
Питер оглядел лазоревыми глазами стаи чаек, темную, без единой льдины воду, и, положив руку на маленький, играющий алмазами крест, вдруг сказал: «Нам надо на восток. К Марте».
Николас наклонился, и, поцеловав мальчика в лоб, улыбнулся: «Обязательно, Питер.
Сначала пойдем на юг, а потом — дальше».
— Дальше, — повторил ребенок, и, вывернувшись из рук матери, уцепившись за борт «Ворона», еще раз шепнул, слушая крики птиц: «На восток».
Нелли Шульман
Вельяминовы — Дорога на восток
Книга первая
Пролог
Бостон, декабрь 1773 года
Золоченый кузнечик на башне Фанейл-холла вертелся под сильным ветром с моря. Небо было темным, по нему чередой шли мрачные, рваные тучи. Корабли в гавани, поскрипывали, качаясь на легкой волне. Сыпал острый, мелкий снег, таявший на булыжниках площади.
Меир Горовиц поежился. Замотав вокруг шеи шерстяной, грубой вязки шарф, засунув руки в карманы редингота, юноша стал взбираться по узкой улице, что вела в сторону Бикон-Хилла.
В городе, — он на мгновение остановился и прислушался, — было тихо, только внизу, у порта, гомонили в тавернах моряки.
— Слишком тихо, — подумал юноша. Нащупав зашитые в подкладку редингота письма, он усмехнулся: «Впрочем, так и надо. Нечего привлекать внимание раньше времени».
Он поднял голову — маленький, двухэтажный, под черепичной крышей домик, — красного кирпича, стоял на углу Бикон-стрит. Меир увидел медную табличку: «Доктор Элайджа Горовиц. Прием без записи».
— Хаим не поменял еще, — Меир стянул зубами перчатку и нежно погладил табличку. «Папа, папа, вот и похоронили тебя. В Ньюпорте, как и маму, рядом с ней». Он вздохнул, вспомнив золотые, алые кроны деревьев, зеленую траву вокруг серых надгробий и стройный силуэт белокаменной синагоги за воротами кладбища.
Дверь внезапно распахнулась. Он услышал восторженный визг: «Братик! Приехал!»
— Ханука же, — ворчливо сказал Меир, целуя младшую сестру, что повисла у него на шее. «И я обещал».
Мирьям встряхнула каштаново-рыжими косами и стала считать на пальцах: «На обед будет рыба жареная, курица, — я к мистеру Лопесу ходила, он сразу десяток зарезал, холодно же, долго пролежат, тыквенный суп и пирог миндальный. Я кое-что тебе с собой дам, как в Нью-Йорк поедешь, ты же кое-как там обедаешь, наверное?»
Меир посмотрел в синие, серьезные глаза: «У меня же патрон, дорогая сестра, а у патрона — семья. Миссис Леви отлично готовит, так что я не похудел».
— Не похудел, — раздался с порога голос старшего брата. Хаим Горовиц, — высокий, светловолосый, с темно-серыми, как грозовая туча, глазами, стоял, прислонившись к косяку двери. Он наклонился и поцеловал каштановые кудри Меира. «Как там наш будущий таможенный брокер — справляешься?»
— Мистер Леви меня хвалит, — Меир подышал на руки. В тепле передней они стали немного согреваться: «Так что не ругай меня, что я не пошел в университет. Как твои занятия?»