"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Кузина Изабелла приглашает нас в Мейденхед, Жанна. У меня все равно есть три дня отдыха. Я сегодня была у мисс Сиддонс. Она не хочет перенапрягать голос перед спектаклями, так что до прогона "Макбета" я совершенно свободна.
— Поезжай, конечно, — Жанна ласково положила маленькую, белую руку на ее ладонь, — а я пока приведу в порядок костюмы, познакомлюсь с гардеробной на Друри-Лейн.
— Только вот Франческо, — неуверенно добавила Изабелла, глядя на сына, — ребенок взбирался по каменным ступеням, что вели из сада в столовую, — не помешает ли он вам, кузина Тео. Он же еще маленький…
Тео подхватила мальчика и усадила себе на колени, вдохнув детский, нежный запах его волос: "А у тебя никого не будет. У Марты двое, у Джо — тоже, у Аарона в Иерусалиме — вторая дочка родилась, у Мирьям тоже девочка, в том году, Деборой назвали, а у тебя — никого".
Франческо приник головой к ее груди. Тео ласково сказала: "Как может помешать такой сладкий мальчик? Мы с ним будем гулять, на лодке кататься…, Твоя мама будет писать мой портрет, — она поцеловала темные кудри.
— Мама художник, — гордо сказал ребенок. "У нас котик есть, его Гато зовут".
— И с котиком поиграем, — пообещала Тео. "А вы успеете за три дня, кузина Изабелла? — спросила она.
— Я быстро пишу, — отозвалась та. "Сделаю наброски, а потом закончу уже в красках". Изабелла приняла ребенка и посмотрела на мраморную скамью, что стояла в саду, под кустом жимолости. Муж сидел, внимательно слушая Констанцу, повернувшись к ней.
Девушка была в сюртуке. Изабелла, как всегда, подумала: "Отличная у нее фигура все-таки. Как у той римской Дианы, что мы в Версале видели, когда нас Марта туда возила. Констанце бы хитон и гиматий пошли. И она высокая, пять футов восемь дюймов, и еще растет. Джованни мне говорил, что ее мать тоже высокая была".
Констанца незаметно стукнула кулаком по ручке скамьи: "Закурить бы. Нет, папа этого не любит, не надо его сейчас раздражать".
— Папа, — вместо этого сказала она, — право, тебе совершенно не о чем беспокоиться. В Париже живет больше наших родственников, чем здесь. Дядя Теодор, в конце концов, твой лучший друг. Дядя Джон, тетя Марта…, - Констанца искоса взглянула на отца. Тот сидел, опустив веки. Джованни, наконец, вздохнул: "Девочка моя, я все понимаю…Просто, — он взял руку дочери, — мы же так недолго побыли вместе, всего три года, и вот — ты уже хочешь уехать. Это же не из-за того, что… — он нерешительно посмотрел на Констанцу.
Та только улыбнулась: "Папа, как ты можешь? Изабелла замечательная, и братья у меня самые лучшие, хоть один из них и причетник, — Констанца помолчала. Помотав рыжей головой, девушка вздохнула: "Папа, милый, сейчас другое время. Сейчас женщины, наконец-то, могут писать книги, заниматься наукой, строить здания, выставляться в Королевской Академии…, Как Изабелла, — лукаво добавила девушка.
— Она мне не говорила, — удивился Джованни.
— Она, наверное, послала свои работы на отборочную комиссию, — горячо зашептала Констанца, — я была дома, когда пришла лондонская почта. Там было ответное письмо для нее, от сэра Джошуа Рейнольдса. Я ей отдала конверт, только она ничего мне не сказала — что в нем.
— Мне тоже, — понял Джованни и посмотрел в сторону столовой — жена устроилась напротив Тео, быстро набрасывая что-то в альбоме. "Надеюсь, она рисунки им отправила. Они не станут рассматривать ее заявку по разделу архитектуры, такого еще не случалось".
— Изабелла едет в Лидс, на строительство мануфактуры, — отчаянно добавила Констанца, — и тоже одна, только Франческо с собой берет. Папа…, - она все держала его руку.
— Тео и Жанна тебя отвезут в Париж, а я приеду, следующим летом, — сварливо отозвался Джованни, — проверю, как ты там устроилась. Я попрошу тетю Марту снять тебе комнату рядом с рю Мобийон, чтобы ты была под присмотром. Я бы и зимой приехал, — он развел руками, — но мне надо экзамены принимать, в Кембридже. И я тебе, конечно, выделю содержание.
Констанца, было, хотела что-то сказать, но Джованни поднял ладонь: "Знаю, газета тебе будет платить. Уж позволь мне тебя побаловать, — он поцеловал густые, пахнущие цитроном волосы, и смешливо добавил: "Мистер Констан. Пошли, там без нас весь десерт съедят".
Окно второго этажа растворилось. Пьетро высунулся наружу: "А что на десерт, папа?"
— Пирог с ревенем, — усмехнулся Джованни.
— Папа! — Пьетро укоризненно закатил серые глаза. "Тетя Жанна не будет печь пирог с ревенем, она из Парижа. Наверняка крем-карамель".
— Мильфей, — подмигнула Констанца брату.
— Спускаемся, — велел Пьетро Майклу, чья каштановая голова появилась рядом. Мальчики захлопнули окно.
Жанна передала спящего мальчика Изабелле и тоскливо, подумала: "Родить бы. Мы бы с Тео его вырастили. Или ее. Но ведь это надо…, - она закрыла глаза и услышала обеспокоенный голос Питера: "Что такое, кузина Жанна?"
— Все в порядке, голова немного закружилась, — она улыбнулась: "Значит, вы меня завтра забираете с Друри-Лейн, и везете на свои склады. Имейте в виду, кузен Питер, я не уеду из Лондона без ваших пряностей в багаже!"
— Не уезжать бы вам вообще, — грустно подумал Питер и велел себе: "Не смей, что ты можешь ей предложить? Вдовец с ребенком на руках, старше ее, а она красавица, каких поискать, и хозяйка отменная. Там, в Париже, наверняка, ее кто-то ждет".
Мальчики уселись за стол. Майкл просительно сказал: "Можно два куска, тетя Жанна?"
— Мне тоже, — велел Пьетро, и взрослые расхохотались.
— Чуть выше голову, кузина Тео, — попросила Изабелла. Быстро набрасывая фигуру женщины, — та сидела в бархатном кресле, установленном на подиуме посреди студии, — она добавила: "Сэр Джошуа Рейнольдс, когда писал портрет мисс Сиддонс, оставил свое имя на кайме ее платья. Знаете, что он сказал? — Изабелла весело взглянула на модель.
Тео улыбнулась: "Нет, откуда же мне?"
— Я решил войти в историю, цепляясь за подол вашей одежды, — Изабелла отложила уголь и отряхнула руки. "Он, конечно, преуменьшает свои заслуги, сэр Джошуа".
— Я видела у мисс Сиддонс еще один ее портрет, кисти Гейнсборо, — Тео нерешительно потянулась. Изабелла рассмеялась: "Встаньте, кузина, походите. Я сейчас попрошу сварить нам кофе. Та картина прекрасна, мистер Гейнсборо- великий художник. Он, к сожалению, с тех пор, как тяжело заболел — пишет только пейзажи, он ведь почти не поднимается с постели".