"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Нельзя, — согласилась Марта. Он буркнул: "Прости. Я не хотел, вслух…, А то, что я предлагал жениться на Жанне — так я это сделаю, если надо. Ради мадемуазель Бенджаман я все сделаю, ты же знаешь".
Марта наклонилась и поцеловала его в лоб.
— "Знаю, — согласилась она. "А еще весь Париж знает — как ты любишь Тео. Робеспьер никогда в жизни не поверит, что ты, за ее спиной, соблазнил Жанну…, - она замерла и ударив кулачком по колену, выругалась: "Черт, черт!".
— Что такое? — озабоченно спросил Федор.
Выслушав ее, он только рассмеялся: "Месье
Робеспьер письмо Жанны давно выбросил, уверяю тебя. Зачем оно ему?"— Может понадобиться, — коротко ответила Марта, и надела шляпу: "Ничего, с этим мы разберемся. А вот Жанна…, - она завязала атласные ленты под острым подбородком, — Жанна…, - Марта повернулась на каблуке. Уже от двери, женщина крикнула: "Не сиди за полночь, у тебя лекция завтра".
Федор услышал, как она сбегает с лестницы, дверь хлопнула. Он выскочил на балкон: "Подожди, тебя же надо проводить!"
Но Марта уже уходила к реке — под руку с невысоким, плечистым, коротко стриженым мужчиной. "Робер или Франсуа, — успокоено подумал Федор. Вернувшись к столу, он повертел в руках записку для Тео.
Федор вспомнил ее взволнованный голос: "Месье Корнель, не надо, пожалуйста…, Это же венчание, это серьезно…, Вы же не любите мадемуазель де Лу".
— Она моя родственница и она в отчаянном положении, — спокойно сказал Федор. "Любой порядочный человек на моем месте сделал бы то же самое, учитывая, — он замялся, — учитывая, стремления месье Робеспьера к власти. Он очень опасный человек, мадемуазель Бенджаман. Я, конечно, не имею права вам что-то советовать…"
— Месье Робеспьер тут больше не появится, — спокойно сказала Тео. Федор посмотрел на ее припухшие глаза: "Плакала. Господи, бедная, как мне ей помочь, как? Только так, — твердо ответил он сам себе. "Тогда она больше не будет волноваться за Жанну, если я с ней обвенчаюсь".
— Как только мадемуазель де Лу оправится, я подам прошение о браке, — Тео все глядела на него, будто собираясь что-то сказать. Потом, комкая тонкие кружева на груди, она кивнула: "Спасибо вам, месье Корнель".
— Но я подумал, что надо все-таки его наказать, — хмыкнул Федор, посмотрев на ровные строки своей записки.
— Ладно, — он стал развязывать бечевку, — раз я завтра на рассвете не еду в Булонский лес — посижу, сделаю последнюю правку рукописи. Только кофе сварю сначала, — он поворошил угли в камине и внезапно прошептал: "Тео…, Господи, дай ты мне сил — видеть ее. Это ведь до конца дней моих, я знаю. Сладко, — он закрыл глаза и вспомнил свой шепот, там, в темной комнате, на узкой, старой кровати: "Тео, Тео, любовь моя, счастье мое, наконец-то, я не верю, не верю…".
— Сладко и горько, — тихо сказал Федор, потянувшись за сигарой, раскуривая ее. Он поставил кофейник на треногу и долго сидел, глядя на пламя камина.
— Сладко и горько, — повторил он. "Господь так решил, — так оно и будет".
Спальню заливал яркий свет утреннего солнца, пахло фиалками. Тео поставила на постель поднос орехового дерева: "Приходила Констанца, пока ты еще спала, она вернулась из деревни. Передает тебе, чтобы ты быстрее выздоравливала, и вот это, — женщина наклонилась и поцеловала белый, высокий лоб, с уже сходящими, желтоватыми синяками.
— Еще она принесла пачку новых книг, ей отец и Питер из Лондона прислали, — Тео стала загибать пальцы, — мисс Мэри Уолстонкрафт, это молодая английская писательница, Констанца ее очень рекомендует. "Историю Гвинеи" Бензенета, это американский аболиционист, он основал школу для девочек, в Филадельфии, и первым стал учить негров…
— Из Лондона, — болезненно, вздохнув, подумала Жанна. Она незаметно положила руку на свой живот: "Господи, месье Корнель предложил на мне жениться. Нельзя так, он же любит Тео, ее одну…, Но Марта и Тео сказали, что мне надо обвенчаться, тогда тот…, он…, ничего не сможет сделать с ребенком. Зачем я писала то письмо, зачем? — слезы сами закапали на шелковое покрывало. Тео, обняв ее, тихо спросила: "Что случилось, милая?"
— Письмо…, - всхлипнула Жанна. "Я была такая дура, Тео, но я думала — он меня и вправду любит, он будет рад ребенку…"
— О письме позаботятся, — Тео вскинула бровь. "Не волнуйся, пожалуйста, ты же слышала — профессор Бойер велел тебе лежать, и думать о хорошем. Констанца будет приходить, читать тебе, — Тео улыбнулась. Сжав пальцы, Тео вздохнула: "Господи, как тяжело. Она выйдет замуж, будет растить ребенка…, Но ты, же сама так решила — отпустить ее. Так надо".
Она вытерла слезы со щек Жанны и увидела, как дрожат ее губы. "Надо сказать, — велела себе женщина, — нельзя ничего скрывать от Тео. Она поймет, она ведь уже поняла".
Жанна подергала кружевную оборку на рубашке и слабым голосом сказала: "Тео…, я тебе еще кое-что не говорила…"
Закончив, она увидела, что Тео улыбается. Та, надбив верхушку яйца, налила в серебряную чашку кофе с молоком: "Ешь и пей. Булочки еще теплые, а молоко — козье. Марта договорилась, его теперь каждый день будут приносить. И яйца свежие, только из-под курицы".
— Тео, — Жанна полусидела, опираясь на подушки, с ложкой в руке, — Тео, мне так стыдно, прости, прости меня…
— Совершенно не за что, — черные глаза ласково улыбнулись. "Тео — робко продолжила Жанна, — но ведь я сама ему написала, сама, оттолкнула его. Не надо, чтобы он знал, об этом, — женщина показала на свой живот.
Прижавшись щекой к ее щеке, Тео велела: "Ешь".
Марта сидела за кованым столиком на балконе, качая ногой, быстро занося что-то в тетрадь. Тео посмотрела на вязь математических символов, на ряды цифр и зажмурилась. Марта рассеянно сказала: "Лагранж выздоровел, прислал записку, так что мы с Теодором сегодня к нему идем. Спохватилась, что задания не сделаны, со всей этой кутерьмой".
Тео опустилась в кресло, и помолчала: "Жанна мне тут, — она улыбнулась, — призналась кое в чем. Кажется, месье Корнелю не придется жертвовать своей свободой ради ее чести".