"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Теперь ее долго не снимать придется, — Маша, улыбнувшись, посмотрела на Степана и вдруг спросила: — Майкл первый, а второму мальчику, какое имя наречем?
— Помнишь, я тебе говорил про Судакова, Никиту Григорьевича, что спас меня? — спросил муж.
— Можно Николас, — задумчиво сказала Маша. — А звать будем Ник — как раз, так и получится.
Дети завозились, и Маша, спустив с плеч рубашку, дала им грудь. Степан посмотрел на близнецов и вдруг спросил: «Можно?» Маша улыбнулась и потерлась головой о его плечо.
Он устроился рядом, обняв жену, и они оба не заметили, как задремали — прижавшись, друг к другу и своим сыновьям.
Часть девятая
Карибское море, май 1572 года
Петя проснулся на излете ночи и взглянул на кровать брата. Та была пуста.
На палубе, в кромешной, беззвездной тьме, еле горел слабый огонек фонаря вахтенного.
Воронцов перегнулся через борт и разглядел среди низких волн шлюпку.
— Далеко он? — спросил Петя Гиойма ле Тестю, который вдруг, неслышно, возник рядом.
Француз, ночевавший на «Изабелле», — вечером они со Степаном допоздна сидели над картами, и обсуждали новую экспедицию, — только зевнул:
— На остров.
— Какой еще… — было начал Петя, но потом осекся, поняв, куда направился брат.
Петя первый раз был в рейде, и, когда «Изабелла» и «Призрак» Гийома бросили якоря, — рядом, — в каком-то унылом заливе с плоскими берегами, он чуть не умер со скуки.
— Что мы тут делаем? — спросил он брата, который читал комментарии Кальвина к Евангелию.
— Ждем, — коротко ответил Степан.
— И сколько нам ждать? — Петя вытянулся на койке, закинув руки за голову. — Ужасная у вас тут жара.
— Столько, сколько понадобится, — Степан усмехнулся и перевернул страницу. Петя раскрыл купленный в Париже, по дороге домой, том Рабле, и погрузился в описание морского путешествия к Оракулу Божественной Бутылки.
На третий день он не выдержал: «Ну, на берег-то хоть можно сойти?»
— Иди, — язвительно кивнул Степан. — Познакомишься поближе с песком и черепахами.
Младший брат закатил глаза.
— Гийом, — повернулся Степан к французу, что приехал с ними пообедать, — прокати его в Порт-Рояль, пожалуйста. Иначе он будет ныть, и портить мне отдых.
— А ты сам, что не едешь? — спросил Петя у брата.
— Сегодня я поеду, а завтра вокруг, — Ворон обвел море рукой, — будет столпотворение испанских галеонов. Как будем уходить, так еще ладно, — можно сойти на берег, спохватятся — да не догонят, а сейчас лучше не рисковать. Уж слишком мое лицо тут известно, Петя, — улыбнулся брат.
Они с Гийомом сидели в таверне, глядя на ласковую, изумрудную гавань.
— Спасибо тебе, кстати, — вдруг сказал Ле Тестю. — Если б не ты, Пьер, был бы я и посейчас в тюрьме.
— А что король-то на тебя так обозлился? — Петя попробовал рыбу и облизнулся — готовили тут еще лучше, чем в Италии.
Гийом помолчал.
— Видишь ли, у нас и так гугенотов не особо жалуют, а тут я еще и католические корабли грабил. Ну, король, конечно, терпел до поры до времени — деньги, в общем, не пахнут, — но до тех пор, пока адмирал Колиньи за меня не вступился, — по вашей просьбе, — никто даже пальцем не пошевелил, чтобы меня освободить.
Мужчина помолчал и вдруг раскинул руки:
— Ты за решеткой-то не был, Пьер?
— Был, да недолго, — ответил Воронцов, вспомнив — до самых костей, — сырость и гниль подземного острога в Сольвычегодске.
— А я четыре года, — Гиойм закрыл глаза и вдохнул ветер с моря. — Так что я сейчас хочу наверстать все, что упустил. Сходить еще раз на юг, потому что хоть мы и знаем путь к проливу Всех Святых, но карт побережья дальше, чем Рио-де-Жанейро у нас нет. А надо, чтобы были. Ну и потом двинуться туда, куда я брата твоего все зову.
— А куда это? — поинтересовался Петя.
— А вот вернемся на корабли, и покажу, — рассмеялся француз. — А то долго рассказывать, да ты и не поверишь. Никто не верит, — он вдруг посерьезнел. — А я четыре года над этой экспедицией думал, что мне еще в камере было делать?
Петя выпил, — прохладное испанское белое было словно нектар на языке, и вдруг сказал:
— Я бы никогда не смог стать моряком.
— А ими рождаются, — глядя на горизонт, ответил Гийом. — Вот брат твой или Фрэнсис, или я — что нам на суше делать? Только в море и живешь, а тут так, — он махнул рукой, — время проводишь.
— И все же, — француз тоже выпил, — есть кое-какие вещи, которые тут хороши. Пойдешь со мной? — он кивнул на ряд домов, что выстроились вдоль набережной. — Они как раз проснулись, никого еще нет, можно спокойно выбрать, что нравится.
Воронцов покраснел.
— Да нет, я лучше тут, — пробормотал он. — Я книгу с собой взял.
— Ну-ну, — язвительно сказал Гийом. — Посмотрим, надолго ли тебя хватит.
Петя проводил глазами высокого, легкого француза, и открыл том Петрарки.
Джон подошел к камину и погрел руки.
— Ужасно сырой март, — заметил он. — Каждый раз завидую тебе, когда ты едешь в Италию. Погода хорошая была?
— Очень, — сказал Петя, глядя на его спину. Воронцов совершенно не знал, как начать, но начинать было надо. Он покусал губы и сказал: «Я…»
— Знаю, — повернулся Джон. — Поэтому ты сейчас пойдешь в Новый Свет со своим братом. Прогуляешься, — разведчик рассмеялся, — остынешь.
— Откуда? — Петя все никак не мог поверить.