"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Марфа внезапно повернулась, и, взяв его руку, велела: «Пойдем в постель».
Она устроила голову мужа у себя на плече, и, вытерев ему слезы, тихо сказала: «Бедный мой. Ну не надо, не надо, Виллем, Господи, я и не знаю даже, как утешить тебя».
— Я ее очень любил, Приянку, — почти неслышно сказал адмирал. «А как было, — он усмехнулся, — мы с экипажем идти собрались, ну, сама понимаешь куда».
— Да уж понимаю, — улыбнулась Марфа.
— Ну вот, — Виллем приподнялся на локте, — а я с торговцами сидел, насчет погрузки, и задержался. Спускаюсь по трапу, а там стоит этакая пигалица, — она маленькая была, как ты, — дерзко на меня смотрит и спрашивает: «Вы капитан?»
— Ну, я — отвечаю. «А тебе-то чего?».
— Меня зовут Приянка, — и смотрит на меня лазоревыми глазищами. Волосы у нее каштановые были, ну, как у Стивена. Отец Джованни мне говорил, что у Анушки тоже, — адмирал вздохнул. «Сари тоже синее, серебром расшитое, — до сих пор его помню. «Я, — говорит, — хочу вас на свадьбу пригласить, у нас положено так — кто первый на дороге встретится, того и приглашать». Врала ведь, и не краснела, — хмыкнул адмирал.
— А я оглядел ее сверху — она мне не то что по плечо, по локоть была, ну тоже, как ты, — он почувствовал мягкую руку Марфы, что гладила его по голове и, закрыв глаза, продолжил, — и так же дерзко отвечаю: «Если вы замуж выходите, то я не приду, потому что не могу поручиться, что вашего жениха не убью, прямо там».
Она расхохоталась: «Нет, — говорит, — я там танцую, ну, на счастье, как у нас делают.
Танцевала она так, что, — Виллем помолчал, — век бы на это смотрел. Потом я пошел ее домой провожать, а Амрита уехала куда-то, на другую свадьбу, в горы. Она останавливается на пороге дома — жарко было, помню, дышит так, прерывисто и говорит: «Я про примету вам соврала, капитан Виллем, я как вас на пристани увидела, так уже неделю хожу туда, каждый день».
— Зачем это? — спрашиваю.
— На вас поглядеть, — отвечает и тянется меня поцеловать, только не достает, бедная. Я ее на руки подхватил, и усмехаюсь: «Стоя-то, вряд ли получится, сеньорита».
Марфа посмотрела на нежную, ласковую улыбку мужа и, обняв его покрепче, шепнула: «Не рви ты себе сердце, любовь моя, не надо, пожалуйста».
— Я этого никогда никому не рассказывал, — после долгого молчания ответил Виллем.
— Она мне руки на шею закинула: «Значит, лежа надо, — отвечает. Ну вот, — он опять замолчал, и, наконец, продолжил: «У нее не было никого, ну, до меня. С утра просыпаюсь, вижу на полу поднос с едой, и она сидит, смеется. Тут я ей говорю: «Все, иду в собор, хоть бы, сколько это ни стоило, но до отплытия я с тобой обвенчаюсь, поняла?». Не хотела она, упрямая была, — я таких упрямых, кроме нее и тебя, и не встречал больше.
— А потом, — он нашел руку Марфы и поднес ее к губам, — как она мне сказала, что дитя будет — мне уже и отплывать время пришло. «Хорошо, — говорю, — я следующим годом вернусь, и сразу из порта — с тобой к алтарю пойду». Согласилась вроде. Ну а потом, что случилось, — Виллем все еще лежал с закрытыми глазами, — сама знаешь, сказал же я тебе.
И Стивену я теперь жалею, что не говорил — хоть и умерла Приянка, но надо было. А я, как Анушку с Амритой не нашел, в Европу вернулся, потом гёзы начались, взятие Брилля, война с испанцами…, - он не закончил и опять поцеловал ее руку. «Я потому тогда и сказал тебя, в замке, что мне любить нельзя — видишь, я любил, и как все это закончилось».
Марфа поцеловала его в лоб, и, поднявшись, накинув халат, твердо сказала: «Сделаю тебе вина с пряностями, теплого, и спи, пожалуйста. Тебе завтра к оружейнику, на верфи, с Николасом — спи».
— Прости меня, — сказал Виллем, так и не открывая глаз. «Прости, пожалуйста. Надо было раньше… — он чуть поморщился, как от боли и Марфа озабоченно спросила: «Что такое?»
— Ничего, — он чуть улыбнулся. «Ничего, любовь моя».
Она принесла мужу вина, и, устроившись рядом, держала его за руку — пока Виллем не заснул.
Взяв донос, что так и лежал на кушетке, заперев тайный кабинет, Марфа разложила на конторке три документа — расписку, донос и письмо, и долго их сравнивала. «Одна рука, сомнений нет, — хмыкнула она, и, принеся из опочивальни подсвечник, села писать — в Рим, и в Гоа.
Виллем оглядел маленький, уютный домик, что стоял на узкой улице, и, повернувшись к Николасу, заметил: «Сад тут большой, кухня просторная и цена хорошая, так, что не сомневайся, бери. Опять же, верфи рядом, если что, обедать дома можно.
— Какой там обедать! — махнул рукой юноша. «Я посмотрел уже сегодня — хоть батюшка меня и многому научил, однако тут такие мастера, что мне еще до них расти долго. Так что попрошу, пусть Марта мне приносит, там у многих жены так делают, — Николас вдруг покраснел и адмирал ласково сказал:
— «Да уж скоро, скоро. Ты с мастером своим не забудь, договорись, чтобы после венчания на день отпустили тебя, потом отработаешь. И вот еще — ты давай, Дэниел тебе поможет, переезжай сюда, не след жениху и невесте под одной крышей до свадьбы жить. Тут и мужчин соберешь, как положено, отсюда поедем к Святой Елене-то».
— А вы с миссис Мартой давно повенчались? — вдруг спросил юноша, когда они уже шли к перевозу через Темзу.
Виллем вдохнул сладкий, осенний воздух и задумчиво ответил: «Должны были — двадцать шесть лет назад, а повенчались — одиннадцать лет как прошло».
— И вы ее все это время ждали? — изумленно спросил Николас.
— Конечно, — ворчливо ответил Виллем и подогнал его: «Пошли, перекусим на рынке, он открыт еще, а потом я тебя к своему портному отведу. Питеру итальянец шьет, он, — адмирал усмехнулся, — на таких, как мы с тобой, не умеет, только на изящных, не зря тесть твой будущий и шурин к нему отправились».
— Я просто только раз видел, чтобы люди друг на друга так смотрели, как вы с миссис Мартой, — задумчиво проговорил Николас.
— Родители мои. Моя мама, — юноша вдруг широко улыбнулся, — должна была за мистера Майкла замуж выйти, ну, там еще, в Сибири. Потом весть пришла, что погиб он. А папа маму очень любил, просто не хотел другу дорогу переходить. Ну, вот, она с папой и обвенчалась, а потом мистер Майкл появился».
— Ну, хоть не убили друг друга, и то хорошо, — сказал адмирал, расхохотавшись. «А ты не волнуйся, у вас с Мартой так же будет — проживете вместе, в любви и согласии».