"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Ну и скажи ей, — потребовала Констанца, расчесывая длинные, каштановые волосы подруги.
«Скажи, тебе легче станет. И скажи, кто это был — его найдут, арестуют и казнят!»
Мирьям внезапно повернулась, и, — не успела Констанца опомниться, — выхватила из ее рук деревянный гребень и с треском его сломала. «Никогда в жизни я не скажу, кто это был, — холодно произнесла Мирьям.
— Умирать буду — а не скажу. Я и тебе-то сказала, потому что ты мой друг, и потому что тебе можно доверять. И к тому же, — Мирьям пожала плечами, — тебе хоть и тринадцать лет, но голова у тебя — как у взрослой женщины, и ты все про это знаешь, ну да я сама тебе рассказывала.
— Польщена, — пробормотала Констанца, и, помолчав, спросила: «А ничего не было, ну, последствий?»
Красивые, алые губы презрительно искривились: «Зря я, что ли, у миссис Стэнли учусь? Я, моя дорогая, знаю, как сделать так, чтобы не было последствий. Да они и навряд ли были бы, ну, если говорить о плоде, — голос девушки стал ледяным, острым, и Констанца поежилась, — у меня тогда крови день, как закончились».
— Ну, хорошо, — вздохнула Констанца, а миссис Марте скажи все-таки— а то она тебя привяжет к стулу и будет пытать, пока не сдашься, ты же знаешь ее. И она тайны хранить умеет — она уже столько лет отчеты для Ее Величества пишет.
— Скажу, — Мирьям решительно тряхнула каштановой головой. «Потому что я тут кое-что задумала, и хочу с ней посоветоваться. Если она одобрит, — я тебе напишу на континент, потому что понадобится твоя помощь»
— Все сделаю, — Констанца прижалась щекой к теплой щеке Мирьям и повторила: «Все, поняла?».
Констанца посмотрела на свои запыленные руки и позвонила, чтобы принесли лохань с горячей водой.
Раздевшись, сняв рубашку, она, как была, подошла к большому зеркалу, и, повертевшись из стороны в сторону, выпятила губу. «Кожа да кости, — громко сказала она себе. «И вообще — нос длинный, горбатый, уши большие, губы тонкие, зубы кривые. Отлично. И веснушек полно лицо. А папа Джон еще говорил, что мама моя была красавица».
Она закрутила на затылке пышные, густые, длинные рыжие волосы и, блаженно закрыв глаза, опустилась в лохань. Через мгновение ресницы вздрогнули и Констанца, хлопнув себя по лбу, проговорила: «Вот же дура!»
Девушка, как была, голая, раскрыла сундук, и, найдя свои последние вычисления, потянулась за бумагой и пером.
— Дорогой профессор Катальди, — торопясь, писала она, — я, кажется, поняла, в чем была моя ошибка, касательно методов вычисления непрерывных дробей, которыми мы занимались.
Давайте обратимся к известному вам алгоритму профессора Рафаэля Бомбелли, который, пользуясь такими дробями, извлекал квадратные корни из натуральных чисел…, — Констанца, не глядя, протянула руку. Открыв «Алгебру» Бомбелли, погрызя перо, она углубилась в работу.
Выкупавшись в остывшей воде, быстро одевшись, Констанца запечатала письмо, и, постучавшись в комнату брата, сказала: «Я готова».
Джон появился на пороге, и, усмехнувшись, спросил: «Очередные срочные вычисления для профессора Катальди?».
— Я буду ждать тебя внизу, — свысока сказала Констанца, и, не выдержав, рассмеявшись, поцеловала брата в щеку: «Ты у меня самый лучший!»
— Ладно, ладно, — ворчливо сказал Джон и добавил себе под нос, провожая глазами изящную фигурку сестры: «И, правда, кто придумал эту глупость — не брать женщин в университеты?
И ведь не изменится ничего, хоть головой бейся об стенку»
.
Они оставили лошадей у ограды маленького, ухоженного кладбища. Констанца посмотрела на залитые золотым сиянием, беломраморные надгробия, и, сцепив пальцы, сглотнув, спросила: «Почему ты мне не говорил? Помнишь, я спрашивала у папы? Он сказал, что ее, наверное, похоронили, там, на окраине. В общей могиле, для бедняков. Ну, раз у отца не было денег».
Джон ласково взял ее за руку: «Ну вот, мы сделали так, что теперь она здесь, и всегда тут останется. То есть сначала папа этим занимался, а потом — я уже заканчивал. И отец твой здесь, ну, пепел его, — добавил он совсем тихо. «Там крест на камне, иначе уж нельзя было, сама понимаешь».
— Это ничего, — тихо сказала девушка. «Ничего. Я пойду».
— Третья дорожка справа, — добавил Джон. «Ну, ты увидишь».
Она села рядом с простым камнем и провела пальцами по холодной, гладкой поверхности.
«Здравствуй, мамочка, — еле слышно шепнула Констанца. «Здравствуй, милая».
Под тонким, еле заметным крестом было высечено: «Констанца. Omnia vincit amor”. Снизу была дата. «17 февраля 1600 года, Рим, — прочла девушка. «Для того, чтобы мы могли верными шагами шествовать вперед по пути познания природы».
— Да, отец, — тихо сказала она, и, достав из-за корсета старое, с выцветшими чернилами письмо, даже не глядя на изящные, разборчивые строки, произнесла:
— Ну вот, моя девочка, пришла нам пора расстаться. Продолжай мое дело, и помни — любовь, и вправду, как писал Вергилий, побеждает все. Люби этот мир, как любил его я, и никогда не бойся говорить о своей любви — как делала твоя мать. Прощай, и помни — ты родилась благодаря тому, что мы, презрев все и вся, поступили так, как велело нам сердце. Никогда не изменяй ему, милая моя дочь, моя Констанца».
— Не изменю, — твердо проговорила девушка, и, поцеловав камень, застыла, — просто слушая, как шумит вечерний ветер в рыжих кронах деревьев, как спокойно и уверенно бьется ее сердце.
Эпилог
Лондон, октябрь 1603 года
— Так, — Питер выдвинул большой деревянный ящик. «Проверяй, мама. Завещание сэра Стивена Кроу — пять копий, отчет по приходу от размещения доли капитана Николаса Кроу за истекшие восемь лет — две копии, расписка капитана Николаса Кроу в получении документов его покойного отца — одна копия».
Марфа поставила галочки в большом списке и заметила: «Тут дата выдачи расписки не указана, скажи, для порядка»
— Пятнадцатого июня 1601 года, — ответил сын и Марфа, сделав примечание на полях, поправив очки в золотой оправе, вдруг, спокойно, спросила: «А Николас при шпаге был, ну тогда, как ты его видел?».
— Разумеется, — поднял бровь Питер. «Я же тебе говорил — мы с ним хорошо посидели, выпили вина, а потом он отправился Мирьям навестить».
— Да, — Марфа заправила за ухо выбившийся из-под бронзовой сетки локон, — я помню. Ну что, с буквой «К» мы закончили?