"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— А у тебя волосы мокрые, — сказала Мэри, касаясь льняной косы дочери.
— Мы на реке брызгались, — Энни подняла прозрачные, серые глаза и счастливо улыбнувшись, неслышно шепнула: «Мамочка, ну давай поедем домой!»
Николас Кроу выскочил из шлюпки, и, посмотрев на мальчика и девочку, что стояли, держась за руки, весело спросил: «Ну что, Александр, готов отправляться в Плимут? Как ваши мамы, как мой брат?»
— Все хорошо, — улыбаясь, ответила Энни. «А у мамы дитя в следующем месяце будет!»
— Ну, вот и славно, — рассмеялся капитан, — рада ты?
— Очень! — ответила девочка, а Александр добавил: «Капитан Смит ушел на север, искать новые гавани, и еще по рекам хочет подняться. А сюда идет капитан Ньюпорт, из Лондона. А когда мы в Плимут, дядя Николас?»
— Да скоро уже, — Ник взял детей за маленькие, теплые ладони, и подумал:
— Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Пропала, как сквозь землю провалилась. В монастырь было не пробраться, единственное, что сказал этот торговец, подкупленный — нет там такой девочки.
— И так, — он чуть поморщился, — еле ноги унес из этой Картахены. Почти семь лет на Карибах не был, а испанцы меня не забыли. Ну, ничего, зажила рана, и, слава Богу, незачем об этом вспоминать. Возьму Полли, Александра и поплывем домой. Полли…, - он на мгновение зажмурился, и Александр озабоченно спросил: «Что такое?»
— Не бегите так, — улыбнулся Ник. «Я там пулю в колено заполучил, до сих пор немного хромаю».
— Испанскую? — широко открыв глаза, спросила Энни.
— А как же, — капитан замедлил шаг, и попросил: «Вы давайте, скажите мамам, что пора накрывать на стол, а я к вашему дяде Майклу зайду, он же в церкви, наверное, — капитан прислушался к гулу голосов, что доносился со двора.
— Да, — неохотно сказал Александр, — проповедует о дьяволе, что вселился в наши ряды.
Посевы не всходят, — добавил мальчик, — только ведь понятно — это не из-за дьявола, а из-за того, что зима сухая. У индейцев то же самое, мне мисс Покахонтас говорила. Конечно, — губы ребенка искривились, — проповедовать легче, чем поливать.
— Ладно, — вздохнула Энни, — пошли, Александр, надо воды принести, я маме обещала.
Николас заглянул в церковь и посмотрел на склоненные головы — мужчины и женщины сидели по разным сторонам прохода.
Майкл возвышался за деревянной кафедрой, его рука лежала на большой, переплетенной в кожу Библии.
— Господь видит все, — ласково, вкрадчиво сказал его преподобие, глядя в зал большими, наполненными влагой глазами. — Господь страдает, братья и сестры, потому что некоторые из нас презрели его заповеди, некоторые, не боясь его гнева, ходят к некрещеным язычникам-индейцам, и даже дружат с ними!
Община неодобрительно зашумела. «Дьявол! — вдруг, высоким, пронзительным голосом крикнул его преподобие. «Дьявол среди нас! Он портит посевы, он заставляет ваши сердца наполняться печалью и унынием, братья и сестры! Изгоним дьявола и обретем благодать, а истинно верующие последуют за мной, в землю обетованную, текущую молоком и медом, туда, где нас ждет спасение!
— Да, да, последуем! — крикнул кто-то из мужчин.
— Изгоним дьявола, братья и сестры, — тихо, не стирая слез с лица, сказал Майкл.
«Помолимся, чтобы Господь вернулся к нам, и даровал нам Свое благословение».
Священник, тихо рыдая, распростерся перед огромным распятием, и Ник, вздохнув, выйдя на церковный двор, присев на какое-то бревно, — стал ждать, пока закончится служба.
Когда толпа прихожан разошлась и церковь опустела, Николас, подойдя к брату, тронул его за плечо: «Пойдем, нам надо с тобой поговорить».
— Послушай, — сказал Ник, когда они уже стояли на берегу реки, — мне так не удалось найти Беллу, ну папину дочку от кузины Тео. Я вот что подумал — когда я вернусь в Лондон, давай я вложу твою часть наследства, деньги все-таки должны приносить доход, иначе, зачем они? В Московскую компанию, и в компанию к тете Марте. Я, конечно, буду тебе писать, с отчетами, — добавил он, глядя на бесстрастное лицо брата.
— Как интересно, — вдруг подумал Майкл, — ему осталось жить один день, не больше. Река тут глубокая, быстрая, океан рядом — его и его сучку никогда не найдут. Мамочка будет отомщена. А отродье этой развратницы, мальчишку, я заберу себе — в конце концов, других родственников у него не останется. Буду изгонять из него дьявола, мальчику, — он чуть не усмехнулся вслух, — понравится. Осталось разобраться с той еврейской тварью, и деньги дорогого папы будут у меня в руках — все.
— Я, когда вернусь в Лондон, — будто услышав его, вздохнул Николас, — отдам Мирьям ее долю наследства. Ей сейчас, — мужчина задумался, — двадцать два скоро, она уже и замужем, наверное.
— Спасибо, — Майкл протянул ему руку. «Я знал, что на тебя можно рассчитывать, Ник. Жалко, конечно, что Белла пропала, — его преподобие посмотрел на широкую реку.
Ник помолчал и сказал, глядя на брата: «Я ведь видел папу, перед тем, как он взорвал «Святую Марию». Он был уже ранен, несколько раз, но все равно — не отходил от румпеля.
Он просил тебе передать, Майкл, что он всегда любил нас обоих одинаково.
— Да, — ответил брат, все еще глядя на темную воду, — спасибо, Ник. Ну, пойдем, поедим, мы сейчас рано ложимся, Мэри все-таки устает, она уже на сносях. Ты на корабле ночевать будешь?
— Да, — коротко ответил Ник, и брат, искоса взглянув на него, — ничего не сказал.
— А Николас хромает, и заметно, — робко сказала Мэри, устроив Евангелие на своем высоком, большом животе. «Он сказал, что только к Рождеству стал ходить без костыля, тяжелая рана была.
Майкл стоял у окна, смотря на низкую, золотистую луну. Деревянные крыши сверкали в ее лучах, было тихо, только снизу раздавались шаги охраны да вдалеке, бесконечно, не смолкая ни на минуту — шумел океан.
— Можно было бы сейчас к ним пойти, — подумал Майкл. «Но нет, — он с отцовской шпагой, начнется крик, будет кровь, нет. Правильно я сделал, что пригласил их на речную прогулку завтра вечером. Мэри я отправлю домой, скажу, что она бледная, и ей надо полежать, а сам все быстро закончу. Лодка перевернулась, течение сильное, а я — хороший пловец. И даже кинжала не возьму, не понадобится. Только письмо дорогого папы — пусть порадуются перед смертью, да горят они в аду вечно.