Вельяминовы. Начало пути. Книга 1
Шрифт:
Ключница внесла мирно спящего Петеньку и передала Марфе. «Ты же мой хороший», — сказала нежно женщина, поцеловав темные, мягкие волосы.
На крыльце кремлевских палат Марфа велела: «Пойдемте сначала, к государыне Марье Федоровне, поздороваемся с ней».
Из-за дверей опочивальни слышался заливистый детский смех.
Митька ползал по ковру за убегающей от него белой
— Царевич Федор Иоаннович подарил, — нежно проговорила Марья, глядя на сына. Тот сел и захлопав в ладоши, сказал: «Мяу!».
Ореховые, в темных ресницах глаза, посмотрели на Марфу и та, улыбнувшись, спросила:
«Встает-то уже?».
— Встает, конечно, только не ходит еще, боится, — озабоченно отозвалась государыня.
— Так ему восемь месяцев только, — успокоила ее Марфа. «Как раз к концу лета и пойдет».
— А детки-то ваши какие все пригожие, храни их Господь! — Марья Федоровна вздохнула. «Как младшего-то назвали?»
— Петенькой, по отцу, — Марфа чуть помедлила. «Он же как раз через два дня родился, как Петр Михайлович преставился, упокой Господи душу его».
— И, — царица чуть помрачнела и не закончила. Марфа нашла ее руку и крепко пожала: «На все воля Божия, Марья Федоровна, — сказала Вельяминова. «На все воля Божия».
Царь тяжело поднялся с трона и оглядел Марфу со всех сторон.
— А ты все не меняешься, Марфа Федоровна, — усмехнулся он. «Шестое дитя, за тридцать тебе, а ровно девочка пятнадцатилетняя. Федосье Петровне сколько исполнилось? — кивнул он на девушку, что стояла, склонив голову.
— Шестнадцать в марте было, — спокойно ответила Марфа.
— Свахи не ездят еще? — улыбнулся царь.
— Так сговорена дочь моя, в Англии, в конце лета уж и отправляю ее туда, государь, в сентябре венчается она, — сказала женщина.
— С кем сговорена-то? — спросил Иван Васильевич.
Федосья, было, открыла рот, но почувствовала на запястье железные, холодные пальцы матери.
— С другом нашим семейным, тоже купцом. Вдовец он, человек взрослый, спокойный, как раз хорош для нее будет, — Марфа взглянула прямо в глаза царю.
— Ну держи, Федосья Петровна, подарок на венчание твое, — царь стянул с пальца перстень.
— Благодарю, государь, — прошептала она.
— Ну что, Марфа Федоровна, — царь, хромая, прошел обратно к трону, — позвал я тебя и детей ради того, чтобы порадовать вас, — Иван Васильевич погладил бороду.
— Как ты из рода своего последняя осталась, нет Вельяминовых более, — он чуть помедлил, — и как ты есть слуга моя верная, так решил я, что род ваш прерваться не должен. Отныне будете именоваться — Воронцовы-Вельяминовы.
Марфа, передав Петеньку старшей дочери, поясно поклонилась царю.
— Ну и, — Иван усмехнулся, — вотчинами тоже вас наделю, не без этого. Знаю я, что муж твой покойный распродал все, а тебе, может статься, и понадобятся оные.
Марфа смотрела в лазоревые глаза ребенка, что, проснувшись, спокойно смотрел на нее, и слушала чтение царского указа.
— Молодец ты, боярыня, — чуть слышно сказал Иван, подозвав ее к себе, посмотрев в спокойные глаза цвета свежей травы. «Молодец, Марфа Вельяминова».
— Воронцова-Вельяминова, — поправила она государя, едва заметно улыбнувшись, подняв красивую, покрытую вдовьим платом, голову.
— Дорогу боярыне Воронцовой-Вельяминовой с чадами! — звонко, будто скинув три десятка лет, крикнул царь, и рынды раскрыли высокие двери тронной палаты.
Марфа задержалась на крыльце, закинув голову, ощущая на лице уже жаркие лучи майского солнца.
— Помнишь атамана Ермака, знакомца-то своего, Марфа Федоровна? — раздался рядом тихий голос государя.
— Да как не помнить, — ответила она, увидев, что царь улыбается.
— Ну так встретишься с ним скоро, дружина его в Ярославле уже. Приедем к тебе на Воздвиженку, поговорим, карты посмотрим. Это лето последнее, что мы на Москве сидим, хватит уже, — жестко сказал Иван Васильевич.
— Сибирь? — коротко спросила Марфа.
Царь кивнул головой. «Сибирь, покуда до края ее не дойдем».
Забили колокола к обедне, и Марфа, перекрестившись, сказала: «Помоги нам Господь».
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ