Вельяминовы. Время бури. Книга четвертая
Шрифт:
– Воздушный щит, – сказал он себе, – над городом. Постоянные патрули, круглосуточные. В Испании у нас не было радаров, а сейчас появились. Будем летать в несколько смен. Нас должны предупреждать о появлении немецкой авиации, по радио. Мы собьем их на подступах к Лондону, они не успеют сбросить бомбы. Надо сейчас, после объявления войны, уничтожить, как можно больше немецких аэродромов. Для этого мы летим во Францию… – заканчивая завтрак, болтая с математиками, Стивен думал о налаженном мосте, в Америку:
– А если у Гитлера есть сверхдальние бомбардировщики? Машины, способные добраться до Америки, с ракетами
– Но, если заправлять машины на авианосцах… – когда они работали над созданием воздушного моста, многие, в военном ведомстве, пожимали плечами:
– Зачем? Достаточно отправить в Северную Атлантику несколько кораблей, на постоянной основе, чтобы самолеты садились на палубы… – Стивен вспомнил сухой смешок дяди Джона:
– Я не летчик, но даже я знаю, что не построили пока авианосца, способного принять транспортные самолеты, это, во-первых. Во-вторых, одна торпеда с подводной лодки, и можно проститься с кораблем… – Стивен, вечером, получил от Мензеса секретную карту немецких авиационных баз. Он внимательно просмотрел листы:
– Они бомбят Польшу с аэродрома Пенемюнде, рядом с границей. Но мы туда пока летать не станем, сосредоточимся на западе… – майор Кроу, разумеется, не спрашивал, откуда в Блетчли-парке появились эти данные:
– Питер не зря, три года, жизнью рисковал, каждый день, – восхищенно подумал Стивен, – я бы ни смог. Тетя Юджиния всегда знала, когда я вру. Констанца, тем более… – он избегал думать о покойной сестре. Стивен, иногда, тоскливо вспоминал пятна чернил на тонких пальцах, коротко стриженые, рыжие волосы, и упрямые глаза, цвета жженого сахара.
– Мисс ди Амальфи! – услышал Стивен голос Тьюринга:
– Смотрите, кто пришел… – математик наклонился к майору Кроу:
– Ваша кузина в школе шифрования языки преподает. Очень, очень, способная девушка… – Лаура закончила смену. Немцы продвинулись на сто километров вглубь территории Польши. Сообщения из Варшавы приходили каждые пять минут. Она мечтала о чашке кофе, и узкой койке, в коттедже Элмерс. На часах пробило восемь утра. В час дня, после обеда, начинались уроки в школе шифрования, а потом собиралось дневное совещание. Лаура рассчитывала на четыре часа непрерывного сна, и твердо намеревалась их получить. Отец уехал, оставив ящик с продуктами. Канноли и панеттоне она принесла на утреннее совещание, а все остальное лежало в комнате. Лаура делилась передачами от отца со своими соседками по коттеджу, тоже аналитиками.
Лаура стояла, с подносом в руках:
– Что он здесь делает? Он под Глазго был, зимой. Летал в Канаду… Я помню, он рассказывал, на Рождество… – кузен носил авиационную форму, с нашивками командира эскадрильи:
– Он загорел, – поняла Лаура, – а мы все бледные, с кругами под глазами… – кузен оказался рядом. Она вдохнула запах авиационного бензина, сандала, хорошего табака. Стивен забрал у нее поднос:
– Садись, – твердо сказал майор Кроу, – я принесу тебе завтрак. У тебя перерыв? – темные волосы кузин стянула в небрежный узел. Под глазами залегли глубокие тени. Она, неудержимо, зевнула, закивав. Стивен высыпал в чашку кофе три ложки сахара. Вручив ее Лауре, майор намазал мед на тосты:
– Сахар полезен для мозга, – сообщил майор Кроу, – а о фигуре можешь не беспокоиться. Она у тебя отличная… – с хрустом откусив тост, девушка поняла, что улыбается.
Сити
На Патерностер-роу, к северу от собора Святого Павла, среди бесчисленных книжных магазинов, и букинистических лавок, пряталась закусочная без вывески. Узкие, стертые ступени вели в подвальчик, разделенный на кабинки. Джентльмены могли пообедать, как принято, в одиночестве. Раньше каменный пол усыпали опилки, а рыбу с жареной картошкой приносили в коричневой, промасленной бумаге.
На стене, в потускневшей рамке, висел патент, написанный витиеватым, старомодным почерком. Из бумаги следовало, что мистер Эндрю Скиннер, член Достопочтенной Компании Торговцев Рыбой, получил разрешение на торговлю вином и открытие, как выражался неизвестный клерк времен короля Генриха Восьмого, прилавка для жарки рыбы, на рынке Биллинсгейт. В начале века опилки убрали. Вместо бумаги завели фаянсовые тарелки, но шаткие, деревянные перегородки, остались. Над низким залом, висел соленый, терпкий запах рыбы. Жужжали голоса, к электрическим светильникам поднимался сизый, табачный дым.
Меню здесь не держали. Скиннер подавал жареную камбалу и треску, корнуольский пирог из сардин, угрей в желе, с картофельным пюре, глиняные горшочки с ланкаширскими креветками, в масле, с мускатным орехом, крабов из Норфолка, кентских устриц, с беконом и сыром. На столах красовались бутылки вустерского соуса и солодового уксуса.
Питер, стоя на ступенях, оглядел зал:
– Три года я здесь не был, даже больше… – Скиннер торопился к нему:
– Мистер Кроу! Вы о нас не забыли… – у Скиннера имелся телефон. Номер, впрочем, был известен весьма немногим. Кабинки заказывали за несколько недель, закусочная никогда не пустовала. Питер весь день провел в конторе «К и К», у церкви Святой Елены, на Бишопсгейт.
Он приехал в Сити к семи утра, позавтракал в кабинете, и начал совещания. Персонал ни словом не обмолвился о том, где провел последние полгода хозяин предприятия. Питер выслушал доклады начальников отделов, связался с Ньюкаслом, проведя встречу с тамошними работниками по телефону, и пообедал с мистером Бромли.
Деньги, отправлявшиеся в Берлин, через «Импорт-Экспорт Рихтера», в Цюрихе, не были личными средствами Питера. Каждый месяц мистер Бромли получал определенную сумму, от невидного человека, в сером пиджаке, приезжавшего в контору адвоката, с потрепанным портфелем. Средства перечислялись на счет Питера, поступая в распоряжение компании. Питер и Бромли обедали в дорогом ресторане, с накрахмаленными скатертями и столовым серебром. За кофе, мужчина, задумчиво, сказал:
– Учитывая новости с континента, мистер Бромли, очень предусмотрительно, что мы заключили договор со Швейцарией. Нейтральное государство таким и останется.
Бесцветные глаза Бромли, за очками в золотой оправе, были спокойны. Адвокату можно было доверять. Питер попросил Маленького Джона, полгода назад, поставить Бромли в известность о назначении швейцарских платежей. Граф Хантингтон кивнул:
– Хорошо. Мы разделили финансовые потоки, используем разные компании, чтобы перегонять деньги по назначению… – Джон задумался: