Вельяминовы. За горизонт. Книга 1
Шрифт:
– Змеи больше нет, – напоминал он себе, – она сбежала к хозяевам, я ее не увижу… – ему хотелось расстрелять Циону прямой наводкой, как он сделал с русскими танками, под Дьёром:
– Не увижу, – повторил Генрик, – и хватит о ней думать. Она, все равно, что мертва… – знакомые пальцы ласково коснулись его руки. Незаметно для раввина, под столом, Адель погладила его ладонь. В кибуце им только один раз удалось побыть вместе.
Из-за войны охрану Кирьят Анавим усилили. Оказавшись за оградой поселения, полковник Горовиц, недовольно сказал:
– Два года
К облегчению Меира, в Иерусалиме, на каждом углу, встречались военные патрули. Иордания сохраняла нейтралитет, Сирия и Ливан не нарушали северные границы, но страна подготовилась к нападению соседей:
– Очень хорошо, что здесь все в порядке, – сварливо заметил полковник, – но я еще дам свои рекомендации Коротышке, при личном свидании… – Меир и Шмуэль уехали в Кнессет, на встречу с членами правительства. Речь шла об организации государственных похорон, для погибшей тети Эстер.
Перед тем, как распрощаться с Аделью и Генриком, на углу улицы Яффо, полковник зашел в телефонную будку. После короткого разговора он потрепал Шмуэля по плечу:
– Хорошие новости из Тель-Авива. Особая миссия улетела на юг. Они привезут Иосифа и его отряд домой… – Адель подумала:
– Джон рассказывал, что меня искали в Рамалле, но не нашли. Вахид утащил меня в горы, все посчитали, что я мертва… – девушка прикусила губу, – никто не отправлял за мной миссий… – детские голоса смешались в голове с младенческим плачем. Запястье загорелось, словно охваченное огнем:
– Иосифу двадцать лет, он мужчина, солдат, а мне было четырнадцать… – Адели стало жалко себя, – меня бросили на растерзание негодяям, даже не вспомнив обо мне… – Генрик, как и Джон, ничего не спрашивал у нее о годе плена:
– И не спросит, – сказала себе Адель, – он деликатный человек. Но Джон и ногой не ступил в Будапешт, ему было на меня наплевать, а Генрик рисковал жизнью, ради меня, ради всех нас… – с дядей Меиром и Шмуэлем они договорись встретиться в кафе, в вестибюле отеля «Царь Давид». Свернув в узкие переулки Меа Шеарим, Адель прикрыла голову платком покойной тети Эстер.
Отдавая ей квадрат шелка, от Hermes, Фрида вздохнула:
– Мама его редко носила. Она держала в платке пистолет, а потом отдала вещицу мне. Я в него заворачиваю кинжал… – девочка провела пальцем по золотой фигурке рыси, – забирай, чтобы у тебя осталась память, о маме… – Адель и так бы никогда не забыла тетю Эстер:
– Как будет помнить ее Генрик, – подумала девушка, – именно она его спасла… – муж нацепил на темные кудри потрепанную кепку, шотландского твида:
– Это папина, – объяснила Фрида, – то есть со склада кибуца, но папа всегда ее надевал, когда ездил к раввинам. У меня тоже есть кепка, только красная… – девочка прищурила голубые глаза. Адель, внезапно, подумала:
– У нациста, в Будапеште, тоже были голубые глаза… – она поймала отражение лица незнакомца в зеркале, – но я не смогу его описать, он такой, как тысячи других мужчин. Ничего приметного в нем не было… – Адель и не собиралась никого описывать:
– Может быть, он вовсе не нацист, а русский, – пришло ей в голову, – но зачем он тогда спрашивал о Ционе? К той поре она, скорее всего, сидела в советском посольстве… – Адель хотела забыть о неизвестном госте:
– Все осталось позади, я жена Генрика, у нас была хупа… – в кибуце Фрида зорко взглянула на Генрика:
– Ты к раввинам, что ли, собрался? Зачем тебе кепка… – Тупица нашелся:
– Я хочу договориться насчет чтения кадиша, по папе… – оказавшись в Меа Шеарим, он усмехнулся:
– Фрида словно рентгеновский аппарат, от нее ничего не скроешь. Я уверен, что в армии она станет проводить допросы. Тем более, она бойко говорит по-арабски… – Генрик даже остановился:
– Интересно, в кого она такая? Словно тетя Марта, только маленькая… – Адель подозревала, что тетя Марта, с Джоном, сейчас где-то на Синае:
– Она точно не останется в стороне, – поняла девушка, – знай тетя Эстер, что Иосиф в опасности, она бы тоже полетела с десантом. И я бы отправилась куда угодно, ради семьи… – Адель качнула скромно покрытой платком головой:
– Генрик тоже пойдет на все, ради меня. Он меня любит… – они сидели со стаканами чая, и тарелкой миндального печенья, от жены рава Левина:
– С документом все в порядке… – рав Арье сделал пометку в потрепанной тетрадке, – зайдете в главный раввинат, они сфотографируют ктубу, для архивов. Бумагу не теряйте, без нее супруги не имеют права, так сказать… – раввин замялся.
Адель вспомнила запах сосновой смолы, крупные звезды среди верхушек деревьев:
– Мы с Генриком нашли укромное местечко, в кибуце. На том пригорке я сидела с Иосифом, в ночь, когда они с Инге потерялись, то есть убежали в лес. Бабушка нас спугнула. Она думала, что мы отправились на свидание. Я не целовалась с Иосифом, я вообще тогда еще ни с кем не целовалась. Потом арабы напали на колонну, появился Вахид… – зуд в запястье не утихал. Адель очнулась от тихого голоса рава Арье:
– Поздравляю вас и спасибо за пожертвование… – Генрик принес в ешиву пухлый конверт, – по вашему покойному отцу кадиш читают, и будут читать… – рав Левин, со значением, взглянул на часы:
– Сейчас, кстати, начнется полуденная молитва… – Генрик шепнул Адели:
– Жди меня у телефонной будки, на улице. Сделаю тебе сюрприз… – он вышел, рав Левин тоже встал:
– Рад знакомству, госпожа Авербах… – Адель сначала не поняла, к кому он обращается, – надеюсь увидеть вас в Израиле, в скором будущем… – поверх кипы он нацепил древнюю шляпу, – к сожалению, не могу послушать, как вы поете… – Адель переминалась с ноги на ногу. Он, успокаивающе, улыбнулся:
– Вы, наверное, хотите спросить насчет миквы. Зайдите к моей супруге, – раввин указал на потолок, – мы живем над ешивой. Она вам все расскажет. Она ведет занятия для невест, для молодых жен… – Адель смотрела в серые глаза, под простыми очками: