Вендетта
Шрифт:
— Ну а теперь представь, что я схватил тебя, придумал тебе новое имя и заставил всегда ходить за собой...
— Слушай, малюк, я конечно тащусь по поумневшим мобам, но не до такой степени, чтобы не видеть разницу между ИИ и человеком, — нахмурился Лук. Макс пораскинул мозгами и решил согласиться. Более того: у него родилась целая Идея с большой буквы.
— Оки. И что ты собираешься делать со своим... петом?
— Подумаю ещё. Может, биткоины буду через него фармить на юньковском сервере,
— И ты думаешь, никто не заметит?
Лук промолчал.
— У меня есть предложение получше, — продолжил Макс. — Что насчёт ставок?
— А поточнее?
— Я видел в разных городах дуэльные площадки. Зрители делают ставки на победителей...
— ...а у нас есть идеальный счётчик вероятностей, — закончил за него Лук, опустил обезьяна на приборную панель и потрепал Макса по волосам. — Я-то думал, ты совсем придурок, а ты вот оно чё!
Макс мысленно записал услышанное в копилку лучших комплиментов.
— Только надо действовать быстро и не задерживаться долго на одной планете. И главное: не палить обезьяну, — сказал Макс. Тут ему вспомнился Лео, и он спешно добавил: — И! Не вздумай меня сейчас выбросить за борт и свалить, а то я живо спалю идею разрабам!
— И не собирался, — буркнул Лук. — Я в курсе, что идеи стоят денег. Хотя обезьяну поймал я, и транспорт тоже мой, так что ты бушь получать пять процентов с каждого выигрыша.
Макс аж подскочил на месте от такой наглости — и ударился головой о низкий потолок рубки.
— Чего? Если б не моя идея, ты бы сейчас юзал свою обезьяну как антуражную хрень для корабля, типа фикуса в горшке!
— Десять процентов, — снизошёл Лук.
— Пятьдесят!
— Ты уху ел?!
— Идеи стоят денег, ты сам только что это сказал.
— Десять процентов — нормальная цена.
— А за что ты берёшь девяносто? За бензин?
— Ракетное топливо. Слушай, бро, если не согласен на десять процентов, дверь открыта, иди лови вторую обезьяну.
— Десять так десять, — вздохнул Макс. Пет пискнул в полусне и заворочался.
***
«Бескрылый Мух» (так назывался корабль Лука) сбросил пушки в означенном секторе и понёс пассажиров сквозь игровое пространство в одну из систем Глизе — если верить экрану.
Перед выходом в космос Макс видел, как на горизонте маячила еле заметная точка. Он не сомневался, что это была вездесущая Лилит: следила за ним через какой-нибудь девайс по типу подзорной трубы — ну или радара, будущее, как-никак.
— Куда летим? — спросил он у Лука.
— Глизе пятьсот восемьдесят один цэ, читать не умеешь? — ответил тот, тыча в координаты на экране, — Или просто Цеце. На арену летим, короче.
Макс подошёл к окну, за которым разворачивалась завихрениями далёкая туманность — словно краска, выпущенная в воду — и попросил Лука его сфоткать. Жаль, на Цицероне об этом совсем забыл, там ведь такие джунгли! На фоне космоса у Макса-то уже штук пятьдесят фоток...
— Почему создатели этих миров так любят букву Цэ? Тут Цэ-Цэ-рон, там Цэ-Цэ.
— Потому что это одна и та же планета, просто мы перелетаем на другую её сторону.
— Но зачем тогда мы выходили из атмосферы?
— Так быстрее.
Это было нелогично (с невиртуальной точки зрения), но Макс решил не спорить с опытным игроком.
«Хей, как дела? Погнали, пофармим или квест сделаем?» — написала Рокси.
«Не сейчас, я немного занят.»
«Ясно», — ответила та.
Вот как понять, что это за «ясно»? Это раздраженно-обиженное, но смирившееся «ясно»? Или это гневное «ясно», подразумевающее нечто вроде «я больше никогда не буду тебе писать»? Макс надеялся на нейтральнее «ясно», констатирующее факт; но по опыту общения с Дианой — простых констатаций факта у некоторых людей не бывает.
«Твой бро выкинул меня из корабля», — написал Макс.
«Оу. Ты в порядке?»
«Я сдох. Но, как видишь, мы в виртуале, поэтому я буду норм даже при падении со спутника, не то что с зависшего на уровне десятого этажа корабля!»
«Блин. Я и мой брат разные люди. Злись на него сколько хочешь, это не повод меня игнорить...»
«Попозже поиграем, ок?»
«Ну оки».
Макс поймал себя на том, что читает все её реплики шипящим рептилоидным голосом, и не сдержал смешок.
— Что ржёшь? — спросил Лук. Он развалился в кресле, закинув ноги на приборную панель.
— Да обезьяна у тебя смешная.
Пет Лука уже совсем сбросил оковы сонного яда и скакал по рубке. Хорошо, что она ненастоящая, а значит, в ней ничего нельзя сломать.
За окном словно размазало черничный йогурт — входили в атмосферу Цицерона, точнее Цеце.
Макс почувствовал, как невидимая сила отрывает его от поверхности и тянет вверх. Обезьян давно барахтался над головой, приплющенный к потолку. Лук, как ни в чём не бывало, сидел в своём кресле, пристёгнутый на четыре ремня.
— У меня на борту барахлит эта штука, как её там, — крикнул Лук сквозь гул, доносящийся из-за борта.
— Гравитатор?
— Не! Эта... ну которая сопротивление... ты ж учил физику? Когда поезд едет, а ты на борту, и тебя тащит в противоположную сторону, как это называется?
— Не помню! — Макс был озадачен тем, как удержаться на полу, а тут Лук со своими задачами! Люди в игру, может, специально подеградировать приходят, а не грузить мозги.
— Вот и я не помню! Но когда мы подзаработаем, я эту штуку починю.