Вендиго (сборник)
Шрифт:
Хозяйская дочь вздрогнула и, с беспокойством оглядев пустую комнату, недоуменно сказала, что никого не видит. Когда я подробно описал наружность старика, лицо ее слегка побледнело под нежным загаром, и она самым серьезным тоном сообщила, что здесь, должно быть, побывал призрак.
— Призрак? Какой призрак?
— О, наш деревенский призрак, — тихо ответила она, пугливо придвигаясь поближе с выражением неподдельной тревоги на лице. — Говорят, он является перед смертью.
Мне трудно было заставить ее разговориться, но история, очищенная от суеверий, что с годами окутали память
Эта гостиница, рассказывала девушка, в прошлом служила жилищем мелкому фермеру, человеку редких достоинств, хотя и несколько чудаковатому. Всю жизнь он терпел нужду, пока неожиданно ему не досталась большая сумма, почти состояние, от сына, погибшего в колониях.
Старик не изменил скромного образа жизни, но направил все свои силы и средства на помощь односельчанам. Он действовал независимо от личных привязанностей, никому не отдавал предпочтения, словно все люди для него были одинаковы и представляли собой лишь объект истинной, беспристрастной благотворительности. Прежде люди немного его побаивались, но теперь отношение их изменилось, и старик стал пользоваться всеобщей любовью и почитанием. Отныне его величали не иначе, как «Отец деревни».
Однако незадолго до смерти он стал вести себя совсем странно. Деньгами он распоряжался все так же мудро и тратил их на общее благо, но, как решили люди, свалившееся на него богатство несколько помрачило его разум. Старик утверждал, что слышит голоса и видит видения, но при этом оставался человеком с твердым характером и сильной волей. Поэтому односельчане не знали, что и думать, а викарий, добрый человек, считал его «особым случаем». стали поговаривать, что он связался с нечистой силой: о нем рассказывали небылицы, старались не попадаться ему на глаза и после наступления темноты обходили его дом стороной. Никто не понимал этого не от мира сего человека, и, хотя большинство относилось к нему с любовью, имя его из-за глупых сплетен навсегда окутала атмосфера таинственности и страха.
Сосновую рощу за фермой — девушка указала на склон холма — старик прозвал Лесом мертвых: люди, которых он видел вступавшими в этот лес, вскоре умирали. Тот, кто туда входил, уже не возвращался. Старик называл их имена своей жене, которая спешила поделиться откровениями мужа с соседями. Теплыми летними ночами он иногда брал в руки толстую палку и часами разгуливал под соснами с непокрытой головой. Отец деревни любил эту рощу и часто говорил, что встречается там со своими старыми друзьями и однажды останется в ней навсегда. Жена мягко пыталась отучить его от этой привычки, но он всегда поступал по-своему. Как-то раз она тайком последовала за мужем и нашла его под огромной сосной в самой чаще. Старик разговаривал с кем-то невидимым. Он обернулся к жене, упрек его был мягок, но она больше никогда не повторяла своих попыток. Он сказал:
— Мэри, тебе не следует прерывать нашу беседу, потому что мои наставники — помни это — учат меня удивительным вещам, и я должен успеть постигнуть многое, прежде чем соединюсь с ними.
История эта распространилась по деревне, подобно пожару, обрастая все новыми и новыми подробностями, пока наконец каждый не оказался в состоянии подробно описать гигантские, закутанные в саван фигуры, которые, как божилась женщина, мелькали меж стволами деревьев там, где она нашла мужа. Безобидная роща отныне стала обиталищем призраков, а название «Лес мертвых» пристаю к ней так же прочно, как если бы возникло в результате топографической съемки местности.
Вечером в свой девяностый день рождения старик подошел к жене и поцеловал ее. Взор его выражал любовь и ласку, но в нем появилось нечто, внушавшее, как рассказывала она потом, благоговейный трепет, словно перед ней стоял не человек, а дух.
Он нежно поцеловал ее сначала в одну щеку, потом в другую, но, когда заговорил, глаза его глядели как бы сквозь нее, не видя.
— Любезная жена моя, — произнес он, — я хочу попрощаться с тобой, ибо отправляюсь в Лес мертвых и больше не вернусь. Не ходи за мной и не посылай на поиски, но будь готова в скором времени последовать за мной.
Добрая женщина ударилась в слезы и попыталась удержать его, но старик мягко высвободился из ее объятий, а идти за ним она побоялась. Стояла и смотрела, как он неспешно пересек под палящим солнцем поле, а потом вступил в прохладную сень рощи и скрылся из виду.
Проснувшись среди ночи, она обнаружила, что он мирно лежит рядом, протянув к ней руку. Мертвый. В тот день ее рассказу поверили лишь отчасти, но уже через несколько лет никому и в голову не приходило, что в этой истории есть хоть крупица вымысла. На погребальную службу собралась вся округа, и каждый разделял чувства, которые побудили вдову прибавить слова «Отец деревни» к обычной в таких случаях надписи на могильной плите.
Вот такова была легенда о деревенском духе, которую поведала мне в летний день молоденькая дочка хозяина гостиницы.
— Вы не первый, кто видел его, — закончила рассказчица, — ваше описание в точности сходится с тем, что нам уже доводилось слышать. А эта скамья у окна была, говорят, его любимым местом, где он частенько сиживал при жизни и все думал, думал, а иногда из глаз его лились слезы.
— А вы испугались бы, если б увидели его? — спросил я, заметив, что мой рассказ необыкновенно заинтересовал и взволновал девушку.
— Наверное, если бы он заговорил со мной, — робко ответила она и, немного помедлив, спросила: — Ведь он говорил с вами, сэр, верно?
— Да, говорил, что за кем-то пришел.
— За кем-то пришел… — повторила она. — А он не сказал…
— Нет, за кем именно, он не сказал, — поспешно перебил я, увидев, что лицо ее внезапно омрачилось, а голос задрожал.
— Вы уверены, сэр?
— О, вполне уверен, — бодро отозвался я. — Да я и не спрашивал.
Девушка долго смотрела на меня в упор, будто хотела спросить о чем-то, но не решалась. В конце концов, так ничего и не спросив, она взяла со стола поднос и медленно вышла из комнаты.
Вместо того чтобы последовать первоначальному намерению и после завтрака пуститься в путь к ближайшему селению на вершине холма, я велел оставить за собой комнату и всю вторую половину дня провел, блуждая по окрестным полям, валяясь на траве под яблонями и любуясь белыми облачками, плывущими над морем.